ноты безумия

Москва гудела. Сегодняшний день был особенным — сольный концерт Глеба Викторова в «ЦСКА Арене». Билеты раскупили за считанные дни, и сейчас тысячи фанатов с замиранием сердца ждали его выхода. За кулисами стоял гулкий грохот — команда бегала, проверяя последние детали, техники тестировали звук, а Кирилл и Сахарная о чём-то ожесточённо спорили в углу.

Глеб сидел в гримёрке, расстёгивая на груди чёрную рубашку. В руках он вертел пластиковый стакан с водой, но пить не хотелось. Его колотило от адреналина. Он любил музыку, но чем больше концертов, тем больше казалось, что это просто день сурка: город, саундчек, толпа, свет, сцена. Он устал. Но на сцене об этом нельзя думать.

— Две минуты, — заглянул в гримёрку Кирилл.

Глеб кивнул, в последний раз взглянул на себя в зеркало. Волосы в беспорядке, тёмные глаза горят, на шее серебряная цепь. Он вздохнул и вышел в тёмный коридор, ведущий за кулисы.

Толпа за стеной гудела, требовала его. Барабаны отбили ритм, прожекторы вспыхнули. Занавес разошёлся в стороны, и он шагнул вперёд.

— Добрый вечер, Москва!

И тут всё взорвалось.

Музыка хлестанула по стадиону, тысячи голосов подхватили первые строчки песни. Он чувствовал себя электричеством, разлитым по воздуху. Всё вокруг растворилось: усталость, раздражение, даже мысли. Остался только ритм, слова, яркий свет и руки, тянущиеся к нему из зала.

Он прыгнул на край сцены, хватаясь за микрофон.

— Ну что, Москва, оторвёмся?!

Толпа взревела.

Час пролетел, как одно мгновение. Он пел, выкладывался до последнего, капли пота стекали по вискам, пальцы болели от гитары, но это была та самая жизнь, ради которой он жил. Финальная песня, гитарный проигрыш, оглушительный финальный аккорд — и тишина. На секунду зал замер, а потом разразился бурей аплодисментов.

Глеб стоял посреди сцены, тяжело дыша, оглядывал эту безумную, любящую его толпу, но внутри чувствовал пустоту.

— Спасибо, Москва!

Он бросил гитару технику, махнул рукой и ушёл за кулисы.

После концерта

Глеб скинул куртку, вышел из здания, натянул капюшон и забрался в машину.

— В бар, — бросил он водителю.

В городе всё ещё шумели фанаты, но он не хотел слышать их голосов. Он хотел слышать лишь звон стаканов и глухую музыку, заглушающую мысли.

Бар встретил его тёплым полумраком, запахом табака и алкоголя. Он выбрал столик в углу, заказал виски и закурил. Всё шло по привычному сценарию — выпить, забыться, затеряться в толпе.

Кудрявый откинулся на спинку дивана, сделал большой глоток виски и прикрыл глаза. Голова ещё гудела после концерта, но алкоголь приятно разливался по венам, расслабляя мышцы. Музыка в баре была глухой, басы отдавались в груди. Он собирался провести этот вечер так же, как и сотни других — просто утонуть в стакане и, может быть, найти себе компанию на ночь.
Но судьба решила по-другому.
Внезапно что-то холодное и обжигающее хлынуло ему на грудь.

— Да ты… — Он резко выпрямился, глядя вниз. Рубашка насквозь пропиталась виски, ледяные капли стекали по коже.

Перед ним стояла девушка с дикой смесью ужаса и ярости на лице. В руке у неё был теперь уже пустой стакан, а глаза полыхали от негодования.

— Ахуеть, ты мне весь вискарь на рубашку вылила! — Глеб вскочил, глядя на неё снизу вверх.

— А тебе, мудаку, по-другому нельзя было объяснить, что ты меня уже минут десять локтем толкаешь?! — огрызнулась она, сложив руки на груди.

Глеб сощурился. Теперь, когда она не была просто силуэтом в шумной толпе, он смог рассмотреть её получше. Тёмные волнистые волосы, подчёркнутая скуловая линия, узкое лицо и дерзкие, вызывающие губы. На вид лет двадцать пять, но во взгляде что-то хищное, как у тех, кто научился не бояться этого мира.

— Ну ты и психопатка, — процедил он, отжимая рубашку.
— Ой, бедняжка, испортил свою дорогую тряпку? Сочувствую!
— Да пошла ты, — Глеб сделал шаг вперёд.
— Сам пошёл, — она шагнула навстречу, глядя прямо в глаза.
Напряжение между ними вспыхнуло, как спичка. Их разделяло всего несколько сантиметров, и ни один не собирался отступать.
— Да я за такое с девушек обычно спрашиваю, — медленно проговорил Глеб, наклонившись ближе.
— Да? А я за такое обычно парням по ебалу бью, — с вызовом бросила она.
Он усмехнулся.
— По-моему, ты пытаешься мне понравиться, Сьюзи.
— Сью, — холодно поправила она. — И с чего ты взял, что мне вообще могут нравиться такие, как ты?

Глеб ухмыльнулся ещё шире.
— Ну, обычно после того, как баба на меня что-то выливает, она через пару часов оказывается в моей постели.
Сьюзи закатила глаза.
— Боже, какой ты самоуверенный.
— Это не самоуверенность, это статистика.
Он был пьян, раздражён и чертовски заинтригован. Она была красива, дерзка и, главное, совсем не выглядела той, кто падает от одного только взгляда на него. Это заводило.
— Давай так, раз ты испортила мне вечер, ты мне за это должна.

— Должна?! — фыркнула она.
— Угостить меня выпивкой.
Она закатила глаза, но развернулась и махнула бармену:
— Два шота!
Глеб уселся обратно, довольный тем, что эта игра продолжается. Ему было интересно, чем она закончится. Или где.

Бар шумел — музыка, смех, звон бокалов, но Глеб слышал только её. Сьюзанна сидела напротив, обхватив стакан тонкими пальцами. Её глаза поблескивали в полумраке, а во взгляде читалась смесь раздражения и интереса.

— Всё-таки ты мне должна, — усмехнулся Глеб, наклоняясь ближе. — Виски на мою рубашку вылился не сам.

Сью закатила глаза:
— Переживёшь.
— Ну, тогда хотя бы компенсируй ущерб, — он демонстративно оттянул мокрую ткань от тела, а потом склонился к её уху. — Хотя мне больше нравится идея с другим вариантом…
Она фыркнула, но Глеб заметил, как дрогнули её губы.

— Ты слишком самоуверенный, — сказала она, поднимая бокал.
— А ты слишком красивая, чтобы оставаться одной.
— Может, мне нравится быть одной?
— Может, — он ухмыльнулся, — но вряд ли.
Он смотрел на неё, изучал, будто уже представлял, как она будет выгибаться под ним. Сьюзанна заметно смутилась, отвела взгляд, но в её движениях читалась игра.
— И что ты предлагаешь?

Глеб допил виски, поставил стакан на стол и улыбнулся самым хищным образом:
— Давай так. Если через десять минут ты не захочешь уйти со мной — я отстану.
Она прикусила губу.
— Десять минут?
— Пять, — усмехнулся он, подаваясь вперёд.
Она не ответила. Просто допила свой коктейль, встала и, не глядя на него, пошла к выходу.
Глеб знал, что делать.

***

Они долетели до его квартиры в такси за каких-то двадцать минут, но напряжение между ними можно было резать ножом. Как только дверь захлопнулась, Глеб развернул её к себе и, не давая опомниться, впился в губы.
Сьюзанна тихо застонала, хватаясь за ворот его куртки.
— Ты так со всеми девушками? — выдохнула она, когда он оторвался, чтобы вдохнуть.
— Нет, только с теми, кто мне действительно интересен.
— Повезло же мне.
— Не то слово, Сью.
Он толкнул её к стене, захватывая талию. Губы снова слились в поцелуе — жадном, требовательном, обещающем ночь, которую они вряд ли забудут.