захват америки

Ярослав Дронов сидел в своём просторном кабинете Общественной палаты Российской Федерации, любуясь панорамным видом из окна на Кремль. В данный момент довольно спокойно: новые задания, посылаемые начальством, не требуют от него сильных усилий. Но так было не всегда.

Несколько лет назад он отбросил все, что связано с его прошлым, чтобы работать на свою страну в качестве шпиона под прикрытием, действующего под кодовым именем «Шаман». В процессе он развил способность менять личности как перчатки, легко перевоплощаясь в кого угодно — от бомжа до бизнесмена, от экономиста до бармена. Его коллегам на самом деле мало что известно о его личности, но это не мешает им поддерживать с ним общение и время от времени выпивать в баре, обсуждая жизнь.

Намного выше Ярослава по должности стоит Екатерина Михайловна Мизулина — глава Общественной палаты, женщина за тридцать, всегда выделялась своей непоколебимой строгостью и харизмой. Её карьера начиналась в переводческой деятельности, когда она окончила Школу восточных и африканских исследований Лондонского университета по направлению «история искусств и индонезийский язык». После нескольких лет блестящей работы переводчиком её заметило правительство и предложило работу в Общественной палате. Екатерина согласилась и с тех пор работает в Москве, успешно продвинувшись по карьерной лестнице.

Ярослав и Екатерина Михайловна впервые встретились при работе над тяжелым делом, на котором Дронов сделал свою карьеру, за что его в скором времени и повысили. С того момента он ни разу не подводил начальство.

Екатерина Михайловна знала о Ярославе больше, чем кто-либо другой: она читала его досье как библию каждый вечер перед сном, что в итоге привело к тому, что она выучила его наизусть.

— Ярослав, — часто говорила она, — Ты наш лучший агент.

Эти слова всегда вдохновляли его. Он смотрел на неё с уважением, которое сложно было не заметить. В её глазах он видел что-то большее, чем просто начальника. Екатерина Михайловна была для него наставником, другом, но он никогда не позволял себе думать о чём-либо ещё из-за строгих профессиональных границ.

В дверь постучали.

— Ярослав, — в кабинет вошла Мизулина, не дождавшись «входите». Впрочем, это было не впервые: она то ли забывала, то ли специально не обращала внимание на такую «мелочь». Раньше она ещё и никогда не стучалась, но когда однажды поздно вечером она зашла и увидела Ярослава, который сидел напротив огромного телевизора и смотрел во весь экран видео драки двух особо накачанных парней в раздевалке... Она запомнила это на всю жизнь, и с того момента всегда стучится. — Появилось срочное дело, жду тебя в своём кабинете.

Ярослав отбросил своё созерцание архитектурой Москвы и направился в кабинет.

— Что случилось?

Екатерина Михайловна вздохнула, сделала шаг вперёд, а затем, скрестив руки, решила перейти непосредственно к делу.

— Один студент по фамилии Пирожков познакомился с Николаем Лукашенко через интернет, — начала она. — и конечно, не знал о его личности, пока тот не рассказал. Потом он решил тайно приехать в Россию, чтобы встретиться с другом, но за Лукашенко проследила ОПГ "Железные Рукава".

Шаман ахуел.

— Они собирались похитить обоих, — продолжила Екатерина. — Но Николай сумел отвлечь их и дал Пирожкову шанс на побег. Так что теперь он свидетель, и от него просто так не отстанут. Говорят, что его хотят выследить и убить. Мы не можем этого допустить, иначе нас всех тут устранят.

Ярослав достал фляжку с водкой из внутреннего кармана куртки и сделал большой, задумчивый глоток.

На следующий день Ярослав полетел в университет, где учился Пирожок. Шаман должен был оказаться в одной аудитории с ним, но оказался с Болотниковым.

***

Николай Александрович же после свидания разговора с Шаманом начал спрашивать у студентов, не видели ли они Пирожкова. Ответы были отрицательными: "не видел его", "не знаю", "вы кто?", "может он в Котлубани?", "Николай Александрович, вы опять выпили?". В общем, ничего нового он не узнал.

Историк чувствовал себя опустошённым. Внезапно, его взгляд затуманился, и он погрузился в воспоминания о Шамане. Ярослав Дронов был не похож ни на кого из тех, с кем ему приходилось встречаться. В нём было что-то загадочное, привлекательное, что вызывало у Болотникова странное влечение. Он пытался понять, что это за чувство, но пока не находил ответа.

Его мысли возвращались к тому моменту, когда Ярослав предложил ему вино. Тогда, в свете уличных фонарей, Николай Александрович увидел в его глазах не только решимость, но и что-то тёплое, человеческое. Эти глаза, тёмно-болотного цвета, словно пытались сказать ему больше, чем позволяли слова. Болотников чувствовал, что между ними возникла какая-то невидимая связь.

— Почему я думаю о нём? — прошептал он себе под нос.

В голове мелькал образ Ярослава, спокойно объясняющего ситуацию: его уверенные движения, спокойный голос, светлые дреды, фигура... Николай Александрович не мог избавиться от мысли, что этот человек как-то особенно важен для него, было сложно понять, откуда взялась эта симпатия, но он уже не мог отрицать её наличие. Мысли о Шамане так плотно засели в его сознании, что казалось, будто Ярослав — единственное, о чём он мог думать. Болотников понял, что хочет снова увидеть его, поговорить с ним, узнать о нём больше. Он вздохнул и понял, что эта симпатия к Ярославу — не просто случайное ощущение, и в глубине души он осознавал, что эти чувства имеют значение, и вскоре ему предстоит разобраться в них.

Он услышал приближающиеся шаги. Повернув голову в сторону звука, он увидел Ярослава, который медленно шёл к нему. В свете заходящего солнца, лицо Шамана казалось загадочным и серьёзным. Николай Александрович невольно почувствовал, как его сердце учащённо забилось.

— Добрый вечер, Николай Александрович, — мягко произнёс Ярослав, присаживаясь на лавочку.

— Добрый вечер, Ярослав, — ответил Болотников, стараясь скрыть своё волнение. — Рад вас видеть. Есть новости?

— К сожалению, пока нет, — ответил Ярослав. — Я только что говорил с нашими людьми, и они всё ещё ищут Пирожкова. Но я захотел поболтать, поэтому и пришёл.

Николай Александрович не знал, как начать разговор о его чувствах, но Ярослав, казалось, понимал его состояние без слов.

— Вы выглядите взволнованным, — Ярослав заметил беспокойство Болотникова. — Неужели ситуация с Пирожковым вас так беспокоит?

— Да, — соврал Болотников. — Мне тяжело осознавать, что я не могу ничем помочь. Все мои попытки узнать что-то о нём оказались бесполезными.

— Это нормально. Вы делаете всё возможное.

На мгновение повисла тишина, и Болотников решился высказаться. Он достал из своей сумки бутылку белого сухого шардоне и выпил половину для смелости.

— Знаете, Ярослав, — наконец заговорил он, стараясь подобрать слова, — я никогда раньше не чувствовал себя так... уязвимо. Вчерашний вечер был для меня чем-то необычным. Я не могу перестать думать о том, что вы сказали — о вашей миссии, о Пирожкове.

Ярослав внимательно слушал.

— Но дело не только в этом, — продолжил Болотников, взглянув на Ярослава. — Я чувствую что-то особенное, когда думаю о вас.

Он вспомнил свою жену. Отношения с ней всегда были стабильными, предсказуемыми. Они были партнёрами и друзьями, но в их браке давно не было той искры. Он уважал, любил её по-своему, но это была любовь, основанная на привычке и взаимной поддержке, а не на страсти и эмоциональной связи. Когда же он думал о Ярославе, всё было иначе. Эти чувства были яркими. Мысли о Шамане возбуждали его, пробуждали в нём что-то новое и неизведанное. Это было настоящее влечение.

— Ярослав, — сказал он, стараясь быть честным с самим собой, — я всегда считал, что моя жизнь будет простой и предсказуемой. Я был счастлив в своём браке, или по крайней мере так думал. Но встретив вас, я понял, что мои чувства могут быть намного сильнее.

На мгновение воцарилась тишина. Ярослав не мог поверить своим ушам. Его сердце застучало быстрее, и он почувствовал, как ладони начинают потеть. Он не ожидал услышать такие слова, особенно от человека, которого он сам недавно начал видеть в новом свете.

— Ты... ты хочешь сказать, что... — Ярослав запнулся, не в силах подобрать слова.

Шаман был поражён неожиданным признанием. Внутри него него шла борьба: он знал, что его работа требует полной самоотдачи и безусловной преданности делу. Эмоции, такие как симпатия и привязанность, могли стать серьёзной помехой. Он опасался, что эти чувства к Николаю Александровичу могут ослабить его, сделать уязвимым. Но, несмотря на все свои старания, он не мог игнорировать то, что чувствовал. Каждый взгляд, каждое слово Болотникова отзывались в его сердце, вызывая волну эмоций, которые он давно не испытывал.

Ярослав боялся этих чувств. Он привык быть одиноким, полагаясь только на себя. Но теперь, когда Николай Александрович вошёл в него его жизнь, он понял, что не может больше оставаться равнодушным. В голове метались мысли: "Могу ли я позволить себе эти чувства? Как это отразится на моей работе и на безопасности Пирожкова?" Но вместе с этими мыслями приходило осознание, что эта симпатия делает его живым, настоящим. Впервые за долгое время он почувствовал, что может быть не только агентом, но и человеком, который способен любить и заботиться о другом. Сидя рядом с Болотниковым, Ярослав ощущал, как между ними возникает особая связь. Он понимал, что нужно быть осторожным, понимал, к чему это может привести, но всё равно решил ответить Болотникову взаимностью.

— Ярослав, я понимаю, что это неожиданно, но–

Николай Александрович не успел договорить. Внезапно, Ярослав, поддавшись импульсу, резко приблизился и прижал свои губы к его губам.

Поцелуй был неожиданным. Шаман сам до конца не осознавал, что он делает, что будет дальше и как на это отреагирует Болотников, но он точно знал что хотел этого.

Николай Александрович сначала замер от неожиданности, но затем почувствовал, как его собственное сердце откликается на этот поцелуй. Он ответил ему. Это было как ядерная бомба, которую они оба долго держали в себе.

Когда они наконец отстранились, дыхание у обоих было сбивчивым. Они смотрели друг на друга, в глазах Ярослава был виден лёгкий шок, а в глазах Болотникова — ужас.

— Прости, — прошептал Ярослав, пытаясь отдышаться.

— Ярослав... — начал Николай, его голос дрожал. — Я не могу. Это неправильно. Я женат.

Болотников быстро взял свою сумку, встал и ушёл. Шаман не пытался остановить его, а лишь смотрел вслед и сожалел о том, что только что сделал.

Жена Болотникова сегодня была на ночевке с подружками. Николай, оказавшись дома, пошёл сёрфить веб и искать ответы на свои вопросы. Первым, что он загуглил, было "я влюбился в человека своего пола что делать". И лучше бы он этого не делал, потому что советы в интернете такие себе: помолиться ему точно ничем бы не помогло.

После залпом выпитой бутылки шардоне (именно её, потому что напоминала ему о нём), он лег на диван и начал смотреть в потолок. Так, в течении часа, он пытался принять себя и свои чувства.

В дверь постучали. Николай встал с дивана, подошёл к двери и открыл её. Это был Шаман.

— Николай, извини, я–

В этот раз Болотников заткнул его первый. Час назад он решил для себя: ему всё равно, правильно это или нет. Он хотел Ярослава прямо здесь и сейчас.

Они переместились в спальню Болотникова.

они поебались короче а дальше КоАП РФ Статья 6.21