Последний

ДЖОН

«Джон» Тихий шепот разнесся по ветру, когда я поднял глаза от своих мыслей, земля была усеяна одеялами и мехами. Тепло кружилось в моей палатке вместе со светом.

Голова Тираксес покоилась на моем правом бедре, в то время как Тессарион крепко спала, свернувшись на куче медвежьих шкур, черный мех выделялся на ее сияющей окраске. Мелейс тихонько храпела, свернувшись калачиком рядом с ней, но ее шипастый хвост был развернут, чтобы она не поранилась во сне.

Я знала, что глупо хотеть, чтобы они были со мной, когда я сплю, но они делают это с тех пор, как вылупились, и я знаю, что скоро им исполнится год, а когда они станут старше, они не смогут поместиться в большом зале, не говоря уже о палатке. Так что это единственное время, когда я буду с ними, и я хотела впитать их тепло рядом со мной, пока я могла.

«Джон» Мое имя снова затанцевало на ветру, когда я оторвался от своих мыслей и карты Винтерфелла и увидел Сансу, просунувшую голову в щель.

Я видел, как ее глаза расширились от шока, когда она заметила трех драконов, один из которых, казалось, пялился на нее. Я не знаю почему, но Тираксес, похоже, не любил Сансу. Думаю, она уловила мою горькую обиду, которая все еще таилась с тех времен, когда мы были детьми. Она мучила меня так же, как ее мать, и хотя я говорил ей, что это ничего, и что я не держу это в себе и имею в виду, Тираксес, похоже, чувствовал себя по-другому.

«Могу ли я войти?» Ее мягкий и обеспокоенный тон заставил меня улыбнуться, когда я кивнул головой, нежно положив руку на шею Тиракса, ее чешуйчатая кожа согрелась под моими пальцами. Я перевел взгляд на маленький военный стол. «Пожалуйста, входите»

Мои слова повисли в воздухе, когда она вошла в палатку, рычащий лютоволк на ее темно-синем платье, казалось, пристально смотрел на меня, когда она поджала под себя ноги.

Пока она поворачивала голову, чтобы посмотреть на Тессерона, я наблюдал за ее лицом и видел, как последние несколько лет исчезают, оставляя только это детское чудо.

Даже во сне Тессарион, безусловно, самая захватывающая, и хотя Мелейс наиболее дружелюбна к людям, именно Тессарион более охотно позволяет людям прикасаться к ней, пока я это разрешаю. Это заставляет меня нежно улыбаться.

«Когда они вырастут, я надеюсь использовать их для подготовки, чтобы мы могли удобрить поле, может быть, мы сможем собрать последний большой урожай, прежде чем земля замерзнет». Я рассказал ей о своей надежде так же, как сказал Давосу, что доверяю своей сестре, даже если она никогда не давала мне на это оснований.

Ее глубокие, как океан, синие глаза расширились от потрясения, когда она оглянулась на меня, легкая улыбка тронула ее губы, когда я бессознательно провел пальцем вверх и вниз по шее Тиракса.

«Как?» Я посмотрел на Сансу, улыбаясь, когда она посмотрела на меня, как маленькая девочка, своими большими голубыми глазами, и я не смог сдержать смех.

«Я читал о завоевании Таргариенов, и все знают о поле огня, как драконы Таргариенов подожгли поле вместе с Балерионом. Но каким-то образом все их поля стали богатыми и плодородными. Мейстер Эймон сказал мне, что когда пламя убивало траву, мертвые остатки удобряли землю.

Они делали это каждые семь лет в старой Валирии, или так говорят истории. Я не знаю, позволит ли она тебе когда-нибудь покататься на ней одной, но я уверен, что когда я отправлюсь в путешествие в поля, ты сможешь поехать со мной.

Я нежно улыбнулся, наблюдая, как ее глаза на мгновение заискрились радостью, а затем свет упал из ее глаз, когда она уставилась на Тираксеса, который, казалось, нисколько не беспокоился о ней. Мягкое мурлыканье и сладкое шипение слетели с ее губ, пока она продолжала класть голову мне на ногу. Тепло изнутри нее каким-то образом перетекло в меня.

Хотя я больше никогда не чувствовал холода, с тех пор, как я вылупил своих драконов, у меня было такое чувство, что огонь в них тоже согревает меня, даже когда я не рядом с ними, они все равно согревают меня. «Тебе не кажется, что это странно?»

Многозначительный и сладкий голос Сансы наполняет меня беспокойством, когда я оборачиваюсь и вижу, как ее брови опущены и нахмурены в замешательстве. Она вопросительно посмотрела на меня, прежде чем мотнуть головой в сторону двух спящих драконов, прижавшихся друг к другу, а затем в сторону Тираксеса у меня на коленях.

«Только повелители драконов могут ездить верхом или даже тренировать дракона, простое прикосновение к нему может привести к смерти. Я слышал историю о людях, которые пытались приручить драконов Таргариенов, но были сожжены заживо. Разве это не заставляет вас задуматься, почему? Быть варгом не может быть единственным. Я уверен, что были варги и колдуны, которые существовали еще тогда, когда драконы правили небом, и все же они никогда не могли ездить на них, не находите ли вы это хоть немного странным?»

В этот момент я вспомнил события, произошедшие прямо перед отъездом Сэма в Старомест. Он сказал мне придумать лучшую ложь, чем то, что, будучи варгом, я могу прикасаться к ним.

Будучи варгом, я могу проникнуть в их разум, но они разумные существа, некоторые даже умнее людей. Их воля - огонь, и простое прикосновение к их коже может обжечь тех, кто к этому не привык, но для меня кожа - это в лучшем случае тусклое тепло.

Не то чтобы я не обжегся. Я понимаю, что это не варги, но единственная другая старая кровь Таргариенов - это родословная Блэкфайр, и они покинули Эссос задолго до восстания, конечно, были истории о людях с некоторой долей валирийской крови, способных приручить драконов, но даже если бы у меня была общая кровь, я бы наверняка не смог приручить всех троих. Так что даже если Сэм и Эймон думают, что проблема в том, что во мне есть немного валирийской крови, этого было бы недостаточно.

Единственный Таргариен, который мог меня родить, уже был беременен девочкой. Плюс у меня нет фиолетовых глаз и серебристых волос, конечно, у меня бледная кожа, как у них, но это все. Я северянин, так почему же все пытаются утверждать обратное.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Сансу, я уверен, что она могла почувствовать мои опасения, когда я тяжело вздохнул. «Я не знаю, почему они решили следовать за мной, чтобы слушать меня, чтобы любить меня, но мне кажется правильным иметь их рядом со мной. Они такая же часть моей семьи, как и ты, и Призрак, и я не чувствовали бы себя хорошо без них. Я не могу сказать, почему я могу делать то, что я могу, но я знаю, что во мне нет крови Старой Валирии, это просто невозможно, те, у кого самая сильная кровь, находятся за морем и живут там уже 21 год».

Мне было несколько месяцев, когда я вернулся с войны, а мой отец, может быть, 3 или 4 месяца назад, но королева умерла при родах после того, как я родился, так что это не мог быть я. Сомнение мелькнуло в моем уме, когда я посмотрел на Сансу. Но она не сказала ни слова. Она просто кивнула головой, ее лицо было пустым, но я знал, что она не верила в это больше, чем я.

Я знал, что это не потому, что я варг, что-то в глубине души говорило мне обратное, но это неважно. Я не могу быть из Старой Валирии, я ублюдок и ничего больше.

Я втянул выдох, когда усталый зевок сорвался с моих губ. Через несколько минут молчания Санса ушла, а я скользнул в сон, положив одну руку на Тираксеса.

Я ехал верхом на Тессарон, и ее отточенные навыки заставили меня почувствовать себя повелителем драконов древности; ее тело, облаченное в чистое серебро, напоминало доспехи из валирийской стали, ее крылья хлопали на фоне голубого неба.

Сверкающий океан подо мной, когда Тиракс и Мелейс летели справа и слева от нее, и глаза каждого из них светились радостью. Ветер хлестал меня, соленый воздух падал мне на лицо, но легкомыслие наполняло мое сердце, чувство, которое я никогда не испытывал прежде. Как только я привык сидеть на Тессероне, все изменилось.

В мгновение ока я ехал на Мелей, ее темно-синей чешуе, скрытой под серебристым металлом с темно-синей рябью. Прохлада металла была приятной, когда я чувствовал, как мускулы в крыльях Мелей работают, позволяя ей парить с легкостью.

Когда небо начало темнеть и дым, черный как ночь, танцевал в воздухе, моя кожа покалывает, как будто я в последний раз сменил ездовых животных. Тираксы скользили по кипящему морю, когда белый пар начал подниматься из глубин.

Небо потрескалось красным, когда я заметил массу суши с 14 вулканами. Опасная сила отдается эхом от земли, когда лава пузырилась и трудилась прямо под поверхностью черной потрескавшейся земли.

Запах смерти и дыма наполнил воздух, как и сладкая, но грустная песня танца драконов наполнила воздух. Голос был глубоким, но сладким, как мед, и гладким, как шелк.

Он потянул меня за что-то в моем сердце, за что-то знакомое. Тиракс подлетел ближе, и я увидел какой-то храм, сделанный из вулканической породы. У него не было крыши, но было три насеста.

В углу комнаты, стоя на куче пепла, я увидел человека в черных доспехах с рубинами, создающего великолепного трехглавого дракона. Я знал, что это Рейегар. Его темно-фиолетовые глаза смотрели прямо на меня.

Он продолжал петь, слова лениво слетали с его губ, но на его лице было что-то срочное. «Ты дракон, ты песня огня и льда, волк и дракон одновременно, пробудись и осознай свою силу и право рождения».

Я подскочил, перекатываясь на бок, осматривая палатку, поскольку со мной осталась только Тессарион; ее серебристо-ртутные глаза изучали меня с тем, что выглядело как беспокойство. Медленно приближаясь ко мне, дракон размером с лошадь сел слева от меня. Ее тепло излучалось через меня, успокаивая меня, когда я положил нежную руку ей на плечи.

В моем сознании голос сказал мне идти в Старую Валирию, но я не мог, у меня есть обязанности перед моим народом, которые нельзя отодвинуть в сторону, потому что мне приснился сон. Я втягиваю беспокойный воздух, когда мое тело сотрясается, когда я медленно начинаю выдыхать. Что это вообще значит? Что такое песня льда и пламени и почему он думает, что это я.

Вопли раздались в воздухе, когда люди в спешке пробежали мимо моей палатки, бой, нам скоро придется выдвигаться. Я был настолько ошеломлен, что даже не понял, что зря трачу время. «Хорошо, что ты встал»

Я оглянулся и увидел Тормунда, а прямо за ним стояла Мелейс, водившая своим раздвоенным языком по его ладони, словно хотела поиграть. Она обожала Тормунда больше, чем кого-либо из мужчин или женщин в моей жизни. Мне пришлось усмехнуться, увидев это, когда мои пальцы безмолвно скользнули к подбородку Тессарона.

«Я буду готова через минуту, Тессарион, отправляйся с Тормундом». Мой голос был тихим и немного глухим, поскольку сон все еще преследовал меня. Тормунд, к счастью, притворился, что не заметил, как он ушел с девушками за спиной. Когда он ушел, я заметила, что даже Тираксес, похоже, любила его или, по крайней мере, не хотела убивать его, как она сделала с Сансой.

Тепло Тессариона задержалось, когда я сделал тяжелый вдох, стабилизируя пульс после минуты молчания. Я поднялся, все еще цепляясь за свое тело, когда надел свою вареную кожу и надел Длинный Коготь на талию, прежде чем разобрать палатку. Это заняло несколько мгновений, но с тех пор, как мы покинули Черный Замок несколько лун назад, у меня это хорошо получалось, и мне вскоре удается привести все в порядок.

Пока я бродил по лагерю, Давос устало улыбнулся мне, направляясь к своей лошади, а в стороне я заметил Сансу с несколькими нашими знаменосцами, они должны были защитить ее, а если что-то пойдет не так, они должны были отвести ее обратно к стене. «Оставайся в безопасности»

Я смотрел на ее мягкие голубые глаза на мгновение, пока они не стали пресыщенными, и я уверен, что даже сейчас она думала о своей мести и ненависти, которую она питает к Рамси. Я не мог дать ее мести только справедливость. Нежно поцеловав ее в щеку, я начал свой путь к свободному народу, где, как я знал, были мои девочки.

С каждым днем ​​я чувствовал, что моя связь с ними становится все сильнее и сильнее, даже сейчас я мог чувствовать, что было в их сердцах, а они могли чувствовать мое собственное. Тессарион, Тираксес и Мелейс разрывали мясо, которое им дал Тормунд. Кровь стекала по их губам, когда быстрое шипение наполняло воздух, пока готовилось мясо, тепло их тел быстро испаряло кровь.

Когда они посмотрели на меня, я увидел, как их глаза загорелись от волнения, когда они повернулись ко мне, словно почуяли запах битвы в воздухе. Утреннее солнце бледнело, и свет струился за моей спиной, когда я посмотрел на неподвижные густые белые облака.

Хорошо, что они прикроют дракона. Я заговорил на высоком валирийском. «Выполняйте приказы īlva ruaragon isse se clouds umbagon syt ñuha», - сказал я любящим, но командным тоном. Не прошло и минуты, как их крылья растворились в небе, и я мог только наблюдать, как мои мысли устремились к Рикону. Пожалуйста, оставайтесь в безопасности еще немного, пока я не смогу вернуться домой к вам, ко всем людям Винтерфелла, которые страдали под правлением Рамси. «Уходите», - закричал я на древнем языке, когда свободный народ издал яростный рев. Сейчас начнется.

Зеленые холмы смотрели на меня, когда я чувствовала глаза моих девочек, скрытые за облаками, чувство легкости и защищенности охватило меня. Знание того, что они были там, чтобы охранять меня, охранять моих мужчин, было большим утешением.

Рэмси стоял на зеленом поле, самодовольная улыбка на лице, его бледно-голубые глаза холодно смотрели на меня, пока безумие охватывало его. Его тонкие губы растянулись в коварную и отвратительную улыбку, когда он дергал за золотую веревку.

Я наблюдал, как Рикон вышел вперед, его каштановые кудри взъерошились, а его ярко-голубые глаза наполнились шоком и ужасом, когда он уставился на меня, его рот широко открылся, в глазах горело недоверие, а Призрак завыл позади меня. Рычание пронзило его тело, как будто он знал, что тот самый человек, который забрал моего брата, убил и его.

Рамси спешился с лошади, не обращая на нас никакого внимания, и вместо этого еще сильнее дернул за веревку, пока Рикон не встал перед ним. Я видел, как его рот изогнулся в опасной улыбке, когда он опустил голову так низко, что его губы прижались к ушам Рикона.

Лорды Карстарк и Амбер холодно посмотрели на меня с выражением ярости и ненависти. Я почувствовал, как мое сердце громко забилось, когда я заметил Рикона, одетого, как любой другой дикарь, в густые белые и серые меха.

Не больше 13 он не мог умереть, не сейчас. Рамси вытащил кинжал и на какой-то ужасный момент я подумал, что он собирается перерезать себе горло. Но я видел, как он поднял его высоко, чтобы все мы могли его видеть.

Я чувствовал, как моя лошадь подбирается вперед, когда я заметил, что он перерезает веревки, когда они упали на землю. Рикон выглядел совершенно сбитым с толку, не уверенным, стоит ли ему бежать. Только когда Рамси натянул свой длинный лук и наложил стрелу, Рикон начал бежать.

Паника охватила меня, и на мгновение я потерял рассудок, я вонзил шпоры в мускулистого зверя подо мной. Ветер хлестал меня, когда громкий топот копыт наполнял мои уши. Моя ярость, моя паника закружились в моем теле, когда девушки стали безрассудными, желая помочь, но все равно подчиняясь мне.

Жужжание первой стрелы, когда она пролетела мимо, заставило мое сердце забиться быстрее, поэтому я снова ударил шпорами, получив небольшой дополнительный импульс скорости, но расстояние не сокращалось. Рикон оглянулся, набирая темп, пока он боролся. Мне хотелось закричать, хватит оглядываться, идиот, чтобы увернуться, сделать что-то зигзагом, что угодно.

Но с каждой выпущенной стрелой он становился все ближе и ближе к тому, чтобы попасть в него, «Давай!!» Я низко пригнулся на лошади, наклонившись вправо в надежде, что он поймает мою руку. Но затем свистящий хлопок наполнил воздух.

Стальной наконечник стрелы пронзает его спину и попадает в сердце, я вижу, как расширяются его голубые глаза, когда он протягивает ко мне руку так близко, что я могу почувствовать его вкус. Я не мог ничего сделать, кроме как надеяться, что вопреки всем шансам он не попал в его сердце. Но с резким звоном натянутой тетивы лука и резким свистом стрел. Я вижу, как еще две пронзают его тело, и в этот момент я добрался до него.

Мягкие щели и хрипы заполнили мои уши, когда я упал на колени, его мягкие голубые глаза потеряли свет, который когда-то был в них. Я помню, как видел его младенцем, бегущим с Лохматым псом. Слезы наполнили мои глаза, когда дымка красного заполнила мой разум, когда алая жидкость выскользнула из его тела и собралась под ним, окрашивая траву.

Рамси смеется надо мной, ожидая, что я нападу, чтобы он мог также проткнуть меня насквозь. Ярость сжигает любую рациональную мысль, когда мысли в моей голове бьют меня, как молот. Ярость, которая кипела во мне, печаль, которая наполняла мое сердце, наполняла и моих драконов.

«Дракарис» Когда я произнес это слово, оно разнеслось эхом и прогремело в пустом воздухе, когда предатель начал реветь от смеха. Рамси уставился на меня, как будто я был сумасшедшим, но ярость переполняла меня, и я не мог сдержаться, пока не увидел, как он умирает.

Впервые после сна о девочках я услышал три яростных рева, каждый из которых был уникальным, но постоянным был гнев и боль, когда развевались знамена и сотрясалась земля. Тессарион, Мелейс и Тираксес летели по воздуху, сложив крылья и позволяя себе упасть.

Облака разошлись, превратившись в тонкий белый дым, когда запах дыма начал заполнять мой нос. Я крепко сжал Рикона, надеясь, что в нем есть хоть немного жизни, но даже когда слезы ярости скатились с моего лица, его холодное безжизненное тело было все еще на месте. Поэтому вместо этого я радовался ужасу, который наполнил глаза Рамси, когда он наблюдал, как мои девочки поджигают землю.

Тессарион возглавила атаку, ее рот начал открываться как можно шире, когда она приблизилась к паникующей армии, серебристо-белое пламя танцевало по бокам пехотинцев, которые кричали, когда запах плоти и дыма разносился по воздуху. Я слышал пронзительный голос Рамси, когда его лошадь грозилась взбрыкнуть. «Лучники, выпускайте ваши чертовы стрелы!!!»

Его глаза расширились от страха, но мне было все равно, я хотел, чтобы он умер медленно. Я снова взобрался на своего коня, пока армия ждала приказов. Рев Тиракса сотряс землю, когда лошади заржали, багровое пламя вспыхнуло, поглотив всю кавалерию; визг лошадей, когда они умирали, заставил меня почувствовать жалость к ним, но только к ним.

Наконец, пламя Мелея, синее, как океан, прорвалось через авангард, когда смерть звенела вокруг поля. Страх тяжело повис в воздухе, когда я наблюдал за облаком черного дыма, и крики ужаса наполнили меня радостью. Ярость пылала в моем сердце, и только кровь врага, который помог убить мою семью, могла погасить ее. Мне все еще нужны были они, чтобы сражаться с армией мертвецов.

«Тессарион, Тираксес, Мелейс отступайте к облакам, все остальные в атаку!!!!!» С могучим боевым кличем хор копыт ударил по земле, когда я рванулся вперед в хаос. Чернота закружилась вокруг меня, но она не задушила меня, как я думал, вместо этого я рубил и рубил всех до единого Амберов и Карстарков, которых мог.

Кровь хлынула, когда я рубил и рубил голову, части тела и органы. Ярость наполнила мое тело силой, и пока я бежал сквозь дым, пропитанный кровью, мои чувства медленно возвращались ко мне. Я мог видеть там Тормунда и Вун Вуна, хотя я понятия не имею, как долго они там были.

Мое тело было тяжелым, но в то же время в ощущении жажды крови и эйфории, когда рога домов долины вырвались в воздух. Я мог видеть их в их девственной серебряной броне, когда они задыхались от запаха горящей плоти, но продолжали идти вперед. Я мог видеть сомнение и замешательство в их глазах, когда их кони скакали по полям, рубя и кромсая, как могли, но большинство из них находили сломленных людей, бросающих свои мечи.

Когда дым начал рассеиваться, а рог капитуляции разнесся в воздухе, я увидел, что Рамси, его армия, может, и сдается, но он нет. В сопровождении нескольких человек они мчатся по холмам, надеясь добраться до безопасности Винтерфелла.

Я не допущу этого, я повернулся к Тормунду, и он одарил меня улыбкой, пьяные от жажды крови, мы втроем бросились вперед. Громовые шаги Вун Вуна наполнили воздух и сотрясли землю, заглушая кровь в моих ушах.

Тормунд рассмеялся, когда мы увидели приближающихся лучников Винтерфелла, висящих на стене, их глаза наполнились сомнением, когда они заметили Вун Вуна. Но я не позволил им встать у меня на пути, я видел, как Тессарион маячит наверху, и я позволил своему разуму соединиться с ней. Я подумал о своем приказе ей, прежде чем выкрикнуть их для пущей убедительности.

«Тессарион сжег арки, но не стены. Вун Вун сломал ворота. Несколькими мощными ударами и криками боли он сломал ворота, как раз когда Тессарион выплюнул короткий залп серебряных огненных шаров гибели. Убивая людей на стене прежде, чем они успели натянуть стрелу. Когда мы прорвались через ворота, Тормунд рубил и рубил, а Вун Вун отбивал их, заставляя их лететь в каменную стену, их тела взрывались красным месивом.

«Ваш гарнизон сожжен, другие лорды мертвы, и вы не можете надеяться победить нас ради собственного блага. Отступайте». Даже когда я произносил эти слова, я чувствовал Тессарион за спиной, ее мысли вгрызались в мой разум. «Вы не можете доверять им ».

Я знал, что она права, и это, казалось, было доказано, когда резкий удар пронзил воздух, и я увидел, как Вун Вун отбивает стрелу в сторону, и только Рамси стоял непокорно, хотя безумие наполняло его.

На его лице даже, казалось, была улыбка, когда он говорил веселым тоном: «Ты предложил бой один на один». Рамси огляделся, когда свободный народ устремился внутрь, а Вун Вун уставился на него сверху вниз, но он не чувствовал ни капли отчаяния. «Я передумал. Думаю, это звучит как замечательная идея». Прежде чем я успел сказать хоть слово, я увидел, как он накладывает еще одну стрелу. Краем глаза я увидел щит с гордо стоящим медвежьим символом, и я знал, что это был щит Мормонта.

Я быстро нырнул вправо, подхватив щит как раз вовремя, чтобы поймать стрелу. С глухим стуком она пронзила щит в нескольких дюймах от моего лица, но я продолжал идти, гнев толкал меня вперед, когда я отбросил осторожность, мы покончим с этим сейчас.

Рамси снова попытался выстрелить в меня, но я быстро поднял щит, чтобы защитить себя, если бы он был умнее, он должен был целиться в мои ноги, подумал я. Когда он выбил свою третью стрелу, для него все уже кончено, со всей своей силой и яростью я ударил щитом ему в лицо, хруст его костей наполнил меня болезненным удовлетворением.

Нанося удар за ударом, я чувствовал, как его кости трещат подо мной, и это наполняло меня радостью, когда его кровь становилась скользкой на моих руках. Кровь скапливалась в его правом глазу, но даже когда я избивал его до крови, он не паниковал и не показывал страха, а смеялся. Мокрый звук шипения и бульканья наполняет мои уши, когда кровь стекала с его губ.

Я мог бы продолжать идти, но я чувствовал напряжение в воздухе, и когда я оглянулся, то увидел, что Санса смотрит на меня, ее глаза говорили: он не твой, и ты не можешь его убивать, и она права.

Призрак уставился на меня своими багрово-красными глазами, когда я заметил, что Тормунд ждет, чтобы посмотреть, закончил ли я, и, похоже, он начал испытывать ко мне новое чувство признательности. «Отправь его к собакам и сообщи мне, когда придут остальные лорды, и приведи каменщика наготове. Я хочу, чтобы тело моего брата положили рядом с нашим братом и отцом». Мой голос прозвучал как удар кнута, когда я поднял с земли свой длинный меч и ножны, прежде чем направиться в богорощу.

Винтерфелл мой, но какой ценой я позволил своему гневу взять верх надо мной, мне нужны были эти люди для армии мертвецов, и я сжег их заживо. Но именно они предали мою семью и север, и это было то, чего они заслужили, не так ли?

Тысяча, если не две тысячи были мертвы вместе с большим количеством оборудования, которое могло понадобиться. Я поднял голову от своих мыслей, чтобы увидеть моих девочек; Тиракс висела на одной из нижних ветвей сердца-дерева.

Тессарион лежал у корня дерева-сердца, а Мелейс одиноко смотрела на бассейн, словно больше всего на свете ей хотелось прыгнуть в него. Это заставило меня тихонько усмехнуться, когда я опустилась к основанию дерева.

Никто из них не спешил ко мне после этой ссоры, я чувствовал, что они понимают их лучше, чем я вчера, и это было в обоих направлениях. Они знали, что мне нужно утешение, но также и время. Поэтому они спали, но не беспокоили меня, и я не могу не быть благодарным.

Я посмотрел на Длинного Когтя, уставившегося на лезвие, покрытое кровью неизвестно какого человека. Я медленно окунул меч в бассейн, наблюдая, как прохладная вода закручивается вокруг моего лезвия.

Вода стала темно-красной, а затем побледнела, пока кровь не исчезла из бассейна и моего клинка. Я медленно вытер ее, глядя на рябь валирийской стали, прежде чем вытащить мокрый камень. Пока я точил клинок, воздух замер, и меня охватило чувство легкости.

«Другим лордам понадобится несколько дней, чтобы добраться сюда, а пока те, кто здесь, в большом зале пьют за победу, тебе стоит пойти и сказать несколько слов. Я уверен, что многие из них хвастаются тем, что ты уничтожил больше тысячи человек, имея только своих дочерей», - ровный голос Сансы нарушил мой покой и заменил его скрытой яростью. Я судорожно вздохнул и холодно посмотрел на нее. «Я надеялся спрятать их, чтобы о них услышал только север, но ты привел Долину, и даже сейчас слухи доходят не только до севера, но и до юга. О чем ты думал, приводя их сюда, приводя Мизинца после того, как он продал тебя этому чудовищу!»

Мой голос слегка повысился, когда я увидел, как ее голубые глаза сузились, когда ненависть наполнила их, презрительная усмешка растянула ее мягкие губы. «Неужели ты не думаешь, что я знаю это, но когда я впервые попросил их о помощи, я не знал, что у вас есть драконы. Я послал в Долину сообщение с просьбой о помощи прямо перед тем, как сбежать из Винтерфелла, откуда мне было знать, что у вас три дракона?» Ее собственный голос был полон гнева и боли, все, что я мог сделать, это втянуть ровный вдох и попытаться успокоиться. «Ты права, мне жаль, но факт остается фактом: мы не можем доверять им, пока ими руководит Мизинец».

Я хотел сказать, что нам даже не нужны дураки, и что ты должен был отправить письмо, что мы больше не нуждаемся в их помощи. Она дура, раз сделала это, она могла навредить моим драконам, моим детям. Ярость ослепила меня, мое сердце сжалось, и ярость грозила вырваться из моих уст. Девочки тряслись, угрожая жизни, в любой момент могли подняться. Я мог только успокоить их и себя, и она начала говорить.

«Бриенна скоро вернется с вестью о речных землях и, надеюсь, о моем дяде Черной Рыбе». Я резко кивнул, но ничего не сказал, я не мог доверять своему голосу. Я мог только точить свою сталь и чувствовать тишину воздуха.

«Ладно, пока я посижу здесь и подумаю, что делать с армией мертвецов, а ты иди, наслаждайся выпивкой и весельем, я не в настроении после всего, что мы потеряли». Я сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем Санса кивнула и вышла из богорощи. Мы заняли север, теперь нам просто нужно уберечь его от тех, кто хочет отобрать его у нас, начиная с армии мертвецов. Но как я могу сражаться с мертвецами, я даже своей сестре не могу доверять.