Месть Пинки Пай
"Ты не обязана этого делать, Дэши." Сказала Пинки Пай. "Я простила тебя, и это было даже забавно."
Рэйнбоу Дэш слегка покраснела. "Ну, разве не было бы забавнее, если бы ты поступила также со мной?"
"Это была твоя месть, помнишь?"
"Ну, ты угостила меня сидром, когда ещё оставалось много бочонков. Я у тебя в долгу".
"Раз ты так говоришь".
Рэйнбоу Дэш была одета в свой костюм для Эквестрийских Игр. До этого она выпила много воды и, как только начала ощущать её действие, схватила дождевую тучку, помчалась к Пинки Пай так быстро, как только могла, и попросила пощекотать её, пока она не обмочится. Она сказала ей, что хочет, чтобы та отомстила за то, что она сделала после инцидента с сидром, но на самом деле ей хотелось узнать, каково это - описаться от слишком сильного смеха. Она не могла придумать никаких оправданий для Эпплджек или Флаттершай, кроме того, она не была уверена, что Флаттершай способна на такое.
"Помни." Сказала Рэйнбоу Дэш. "Сколько бы раз я ни просила тебя остановиться, не делай этого". Она легла на спину.
Пинки Пай начала щекотать копытцами бока Рэйнбоу Дэш. Рэйнбоу Дэш начала громко смеяться. "ХАХАХАХАХАХАХА!"
Рэйнбоу решила сдерживаться так долго, как только сможет. Пинки защекотала сильнее и начала щекотать её копыта хвостом.
"ХАХАХАХАХАХА! ПИНКИ, ПРЕКРАТИ! Я СЕЙЧАС ОПИСАЮСЬ! ХАХАХАХАХАХА!"
Но Пинки знала, что Рэйнбоу этого хотела, поэтому она пощекотала сильнее. Рэйнбоу расхохоталась ещё громче и через несколько секунд почувствовала, что её шорты стали тёплыми и мокрыми. Она не переставала смеяться, когда под ней образовалась лужица. Пинки хихикнула и продолжила щекотать её. Рэйнбоу наслаждалась каждой секундой.
После того, как Рэйнбоу закончила мочиться, Пинки продолжала щекотать её ещё секунд 10, прежде чем перестала. Рэйнбоу села, запыхавшись. "Это было потрясающе! Спасибо, Пинки!" Пинки наклонила голову, и Рэйнбоу покраснела. "Я имею в виду, что теперь мы квиты."
Пинки усмехнулась про себя, глядя, как Рэйнбоу принимает душ под дождевой тучей. Она знала, что Рэйнбоу это очень понравилось, и не возражала. Она пообещала себе никогда не рассказывать об этом ни одной живой душе.