Близнецы

Сквозь тонкий туман сна, который отказывался отпускать мое сознание, я слышу мужской голос. Потом ощущаю холодные пальцы, скользящие по моей щеке. Но не решаюсь открыть веки, пока не осознаю, что надо мной стоит Чон. Запах его духов я не спутаю ни с чем, потому что сама выбирала ему аромат, когда мы летали в отпуск в Париж. Это было прекрасное время, когда мы только начинали встречаться пять лет назад. Тогда все было проще, а конфетно-букетный период, казалось, будет длиться вечно. Но все угасло со временем.

- Почему спишь в гостиной? Еще и в таком виде?

Открываю глаза и тут же смотрю на свое тело. Полотенце сползло, но, к счастью, грудь прикрывал мужской пиджак. Ноги в шматках грязи по самую область бикини.

Медлю с ответом, пытаясь понять, насколько мне нужно быть честной в данной ситуации, чтобы она не повернулась против меня.

Желудок сворачивается в камень, а горло сжимается от легкого прилива паники. Я просто не понимаю, что мне на это ответить. Мне страшно, что он может неправильно понять меня. Но Чон вдруг просто отворачивается от меня и идет в сторону окна, оглядывая ущерб от ночной грозы. Сильные порывы ветра перевернули шезлонг, повсюду лежали поломанные ветки деревьев. Мне повезло, что я додумалась вернуться в дом. В противном случае, меня могло с легкостью придавить.

- У меня самолет в пять, - ровно заявляет он.

- Ты снова улетаешь? – мой голос дрогнул. – Ты даже вернуться не успел.

- Всего на пару дней.

Слезы затуманивают глаза. Поверженная я просто поднимаюсь на ноги, оставляя полотенце на диване, запахиваю пиджак и иду в сторону второго этажа.

Зачем вообще он тогда приехал? Зачем мозолит глаза? Уехал, сделай все дела, потом возвращайся. Я пытаю себя вопросами, на которые никогда не получу вразумительного ответа. Полагаю, что Чон и сам не до конца отдает отчет своим поступкам.

Я невольно оборачиваюсь, в надежде, что Чон хотя бы смотрит мне вслед, но тот по-прежнему пялится в окно. Шепот в моей голове, который твердил, что наши отношения обречены, начинает громко вопить в голове. Может быть, и стоило бы собрать свои вещи, пока он будет в своей очередной командировке, и свалить к черту, точнее к отцу. Сердце подсказывает, что если я останусь тут еще хотя бы на неделю, то просто уеду с мигалками в сторону больнички, в которой добрые и радушные санитары будут колоть тебе успокоительное, чтобы ты вела себя хорошо.

Стиснув зубы, медленно шагаю на ступеньку, не отворачиваясь от Чона, когда врезаюсь во что-то твердое, практически каменное. Прежде чем успеваю издать хоть малейший звук, осознаю, что вокруг моей талии оплетена мужская рука, и она не поверх пиджака. Рука держит меня за обнаженную талию. Сердце проваливается в глубокую бездну, когда я поднимаю глаза и вижу перед собой Гука. Он удерживает меня на самом краю ступеньки и, если отпустит, я упаду к черту. Взгляд его сосредоточен на моем лице, даже не пытается опуститься ниже. От этой близости внизу живота болезненно стонет, а в горле образуется ком. Его холодное выражение лица пугает меня, ужасно пугает. Последний раз я видела подобный в новостях, когда показывали пойманного серийного убийцу.

Делаю шаг назад, опускаясь на ступеньку ниже. Мужская рука медленно соскальзывает с моей талии, провоцируя волну мурашек. Неловко запахиваюсь и пытаюсь шагнуть мимо, когда Гук делает шаг в сторону и снова перекрывает мне путь.

- Снова встали, - ухмыляясь шепчет он, - а от близости Чона так же?

Мерзавец. Все же успел рассмотреть все. Меня знобит от злости и отчаяния.

- Пропусти, - процеживаю я.

- Скоро увидимся.

Гук проходит мимо, направляясь в сторону Чона. От его слов становится не по себе. Увидимся? Пора собирать вещи. Я не останусь с этим человеком еще на две ночи.

Оборачиваюсь и вижу, что Чон смотрит на меня. Не знаю, что он успел увидеть, но в его взгляде не читается ничего, что могло бы сулить мне спокойствие. Когда он переключает свое внимание на Гука, я быстро преодолеваю остаток лестницы и скрываюсь в темном коридоре. Забегаю в свою комнату и защелкиваю замок. Нужно принять ванную, и я не хочу снова обнаружить кого-то на своей кровати, даже Чона.

От напора воды тело еще сильнее начинает дрожать. Включаю холодную, слишком холодно. Прибавляю горячую, снова дрожь, точно у меня шпарит высокая температура. Довольствуюсь тем, что просто смываю с тела грязь и выхожу. Тишина. Прекрасно. Это так прекрасно!

Подхожу к туалетному столику и не узнаю себя в зеркале. Под глазами мешки, кожа бледная точно смотрю на покойника. Потребуется килограммы косметики, чтобы сделать из себя снова человека. Руки ходят ходуном, пока я наношу тональный крем. О подводке не может быть и речи, если я не хочу быть похожу на спецназовца. Причесываю волосы и оставляю их распущенными, чтобы дать им высохнуть естественным путем.

Поднимаюсь на ноги и замираю, разглядывая в зеркале свое обнаженное тело. Оно действительно идеально, я очень много времени уделяю физической форме, чтобы сохранить упругую кожу без растяжек и целлюлита. Нет ни татуировок, ни шрамов. Но для чего это все? Чтобы Чон не пытался найти кого-то на стороне? Быть идеалом для него? Или для таких незапланированных моментов, когда позволила Гуку взглянуть на себя? Проснулось дикое желание опустошить холодильник, чтобы за один только вечер прибавить килограмма три.

Подхожу к гардеробу в углу спальни. Это небольшая комнатка за дверью без окон и тусклым освещением. Уже давно просила провести сюда нормальный свет, но Чону некогда заняться этим. Все только и твердит, что не хочет нанимать никого и следить за рабочими, дабы ничего не украли. По мне так просто заплати нормально и красть не будут. Но хозяин – барин. Не могу считать себя хозяйкой даже будучи невестой главы дома. Он сделал мне предложение еще в прошлом месяце. Это было не особо романтично, а так, мол нужно. Ну, нужно, так нужно. Только вот кому? Хотя это бы все-равно произошло.

Хватаю первое попавшееся платье и белье. Бросаю на кровать и просто смотрю какое-то время, как переливаются пайетки на области декольте. Красное, броское, блестящее… Я просто ворона в этом свете. Хотя мне больше по душе минимализм. Так нравится Чону. Чон, Чон, Чон… Все, что я делаю, это чтобы нравилось ему. Как мне это надоело.

Натягиваю на себя выбранный наряд и тихонько выхожу из комнаты. На втором этаже тишина, но вот снизу я слышу мужские голоса. Крадусь на носочках в сторону лестницы и застываю, оставаясь в тени, чтобы не быть замеченной.

- Едешь говорить с отцом?

Вопрос Гука интригует. Чон никогда не говорил, что летает к своей семье. В основном всегда, это звучало как: «Я подпишу пару бумаг и вернусь».

- Нужно подготовить документы на подпись.

- Так она дала согласие на брак? И что она в тебе нашла? – Гук усмехнулся. Опрометчивое заявление, если вспомнить, что все, что их отличает, это цвет волос.

- Она хороша собой и мозгами не блещет.

Его ответ буквально бьет меня молотом по голове.

- Явно не блещет, раз согласилась стать твоей женой. Прям уже вижу эту счастливую семью.

Повисает молчание. Я нерешительно двигаюсь к краю стены, чтобы посмотреть, чем они занимаются. Но стоит только выглянуть, как встречаюсь с надменным взглядом Гука.

Черт!

Тут же ныряю обратно.

- Неужели ты злишься на меня? – проговаривает вопрос Чон, затем повышает голос и напоминает брату: - Я чист.

- Знаю. Поэтому виню лишь отца, - Гук отвечает четко и по делу, не говоря ни слова о том, что видел меня. – Мне нет дела до твоих интриг.

Ощущаю жжение внизу живота, точно я не знаю чего-то очень важного. Красивая кукла, которой не обязательно вникать в семейные дела. Главное, чтобы давала периодически и красиво выглядела.

- Я уже решил, что ты решил ударить меня в спину, - Чон смеется, но его смех вызывает лишь новую волну раздражения. – Пойду к своей малышке. Уже соскучился по этому первосортному телу.

Слышу шаги и тут же несусь в комнату. Залетаю и сажусь за туалетный столик, хватая с него расческу. Провожу дрожащей рукой по волосам, когда открывается дверь и входит Чон. Я застываю, глядя на него через отражение в зеркале. Он смотрит на бутылку вина на столике, которая была там еще с позавчерашнего вечера, и тяжело вздыхает.

- Решила спиться, пока я в отъездах?

- Я даже если месяц буду пить, ты не заметишь. Тебя же постоянно нет.

Парень падает на кровать и тянет ремень.

- Иди ко мне, - хлопает по своему бедру, точно подзывает собаку. Раньше я не обращала внимания на эти повадки. – Мне очень понравилось, как ты вчера приласкала мой член. Не хочешь снова доставить мне удовольствие?

- Нет, - машинально срывается с моих губ.

Брови Чона слегка сдвигаются на середину. А во взгляде я впервые вижу откровенную ярость.

- Хочешь сначала выпить? – Он прикусывает щеку с внутренней стороны и задумчиво направляет свой взгляд на открытую бутылку.

- Нет.

- В чем дело, солнышко? Ты так сильно обиделась на меня?

Не дождавшись моего ответа, он поднимается с кровати и идет в мою сторону, останавливаясь прямо за спиной. Я не свожу взгляда с его лица, но по-прежнему решаюсь на это только через зеркало.

- Я знаю, как порадовать свою девочку. – Чон полез в карман. Мое же дыхание вовсе застыло в горле. Не знаю, что меня так напугало. Но в мыслях даже блеснуло, как он вытаскивает нож и перерезает мне глотку за неповиновение. Но тут мою шею обдает холодом не лезвие, а кулон. Судя по его внешнему виду, он очень старый. И хоть на нем не было бриллиантов, по стеклянным синим и голубым камням, которые переливались даже при тусклом свете, было ясно, что оно стоит целое состояние. – Нравится?

Я лишь коротко киваю. Говорить сложно, пока его руки по-прежнему находятся в пределах моей шеи. Он скользит ими то вверх, то опускает в самое декольте, наглаживая мою грудь. Но желание стать его у меня не просыпается. И он видит это. Это ясно по холодному взгляду, который пронзает меня. Но Чон тут же отдергивает руки и идет в сторону ванной. Я тяжело выдыхаю и чувствую, как глаза мокнут. Смотрю на кулон и единственное, что хочу, это сорвать его с себя. Он душит меня. Чувство, что он весит целую тонну. Чон просто украсил одну свою вещь другой. Украсил самую бесполезную свою вещь…