1. Только моя.
С момента второй книги прошло примерно полгода.
Февраль.
Полгода в особняке Скалли вместе с Энтони проходили, так сказать, очень даже красочно. Каждый день — это секс, это наши перепалки с Энтони, а также подколы. Мы не скучаем друг с другом, и это радует.
Я все больше и больше привязываюсь к нему, а моя любовь стала сильнее. Насчёт любви я Энтони говорила пару раз, но каждый раз это заканчивалось какой-то ссорой или его холодностью. Я знаю, что, по его словам, он якобы не создан для любви. Но нет же. Для любви созданы все, а у него это просто травмы прошлого и его стены, которые он поставил, чтобы его не ранили ещё раз в и так хрупкое сердце. Но он в этом не признаётся, ему легче пулю в лоб пустить, чем признаться, что он может любить.
Владеть — это тоже в какой-то мере любовь. Разве не так? Ведь когда ты владеешь — ты чувствуешь. Не просто держишь, а впускаешь в себя жажду обладания. Ты хочешь, чтобы этот человек был твоим — не на словах, а в самой глубине, там, где даже дыхание становится собственностью.
Ты распоряжаешься его вниманием, его временем, его мыслями — и разве это не любовь? Но любовь — всегда диалог. Владеть — значит отдавать себя в ответ. Иначе это не владение, а тюрьма. Иначе это не любовь, а голод.
Так что владение Энтони — это тоже любовь, да, странная, но любовь же. Я не против такой любви. Эта любовь только для меня. Он. Мой. И только мой.
Добермана мы, кстати, назвали Графом. Он уже подрос и стал активным. Я занимаюсь его дрессировкой, точно так же как и Энтони. Как бы странно ни звучало, но он нашёл общий язык с нашим членом семьи. Да, конечно, он всё ещё не может прямо полностью довериться собаке из-за своего отца, но время лечит.
Да. Время лечит.
Моё состояние заметно улучшилось, а точнее, скорее спряталось то безумие, которое было полгода назад. Энтони был прав, что у меня это состояние на почве жестокости и чего-то ещё проявляется. Точно не знаю, что способствует во втором плане, но надеюсь, что больше такого не будет. А сейчас я просто точно такая же, как и была раньше. Хотя нет, такой, какой раньше я была, я уже не буду. Я уже другая, и это факт, но всё же какая-то часть прошлой меня осталась где-то внутри.
Насчёт того, что я сделала с Адрианой... Да, она не заслужила такого, я могла просто её задушить, но тогда я уже не понимала, где грань реальности, а где безумие. А вот насчёт Варгаса я не жалею, я бы делала это снова и снова.
Пару раз были шутки со стороны Шона, что-то по типу: «Виолетта, главное, Энтони скальп не отрежь во время ссоры». О, я бы хотела это сделать, чтобы снова увидеть его на коленях перед собой. Мне понравилась та картина, я хочу ещё.
Кстати! Кармела родила замечательного мальчика, они с Лючио назвали его Нико. Он милашка, и у него тёмные волосы, точно такие же, как у Алессии и были у Риккардо. Он полностью копия Лючио, а глаза — Кармелы, хотя разницы нет. У обоих тёмные. Но вот разрез глаз — точно Кармела. Мальчику сейчас пару недель.
Кармела вроде до сих пор не знает о том, что мы с Алессией убили Адриану, Риккардо и Варгаса. И лучше ей не знать, потому что она очень сильно расстроится.
Сейчас жизнь полностью налажена. Хочу, чтобы так было всегда.
Я спускалась по лестнице на первый этаж, чтобы пойти завтракать. В особняке было тихо, но шаги охранников разрушали эту тишину. Все кивали мне с уважением, а я улыбалась в ответ. Энтони я не видела со вчерашнего дня, он вроде уезжал на собрание.
Я зашла на кухню, где меня уже ждал завтрак, который приготовил повар. Сев за стол, я принялась есть. Граф забежал на кухню, виляя своим тазом и высунув язык. Он стал таким большим.
— Привет, — я улыбнулась и погладила его, он облизал мне руку.
Встав из-за стола, я взяла его миску и насыпала туда дорогого корма и добавки, чтобы он рос сильным и здоровым. Я поставила ему миску, и он ждал моей команды.
— Можно, — я прошептала, и Граф моментально кинулся на миску, словно пытался её разорвать.
Я продолжила есть свою еду, в то время как Энтони зашёл на кухню чуть помятый и явно недоспавший. Я улыбнулась ему, а Граф что-то поворчал, либо пытался гавкнуть в знак приветствия, от чего Энтони чуть напрягся, но затем сразу подошёл ко мне и обнял за талию, положив свой подбородок на мою макушку.
— Ты не выспался, — я прошептала и закинула вилку еды в рот.
— Я просто ебал эти поставки, — проворчал он и вздохнул.
Я посмеялась тихо и проглотила еду, повернулась к нему, и он посмотрел мне в глаза своими сонными и чуть красными глазами. Словно наркоман. Такой милашка сейчас.
— Льдинка, — проворчал он шёпотом.
— Что, я снова не так сделала? — я нахмурилась.
Он чуть посмеялся и поцеловал меня в губы. Как всегда, поцелуй не был нежным — был полностью власть, страсть и владение. Его рука запуталась в моих волосах на затылке, сжимая их и чуть запрокидывая мою голову назад. А язык надавил на губы, требуя прохода внутрь. Я ответила ему на поцелуй, и наши языки сцепились в танце. Его руки сжимали мои бока, а большие пальцы поглаживали их.
— Я очень устал, — прошептал он мне в губы.
Я до сих пор удивляюсь, потому что он редко когда признаётся, что устаёт. Даже когда видно по нему, что он устал, он настаивает, что может прокатить грузовик на своей спине.
— Ложись спать, — прошептала я в ответ.
Он хотел поднять меня, но я остановила, отрицательно покачав головой. Он нахмурился и прищурился.
— Тебе стоит поспать одному, — сказала я твёрдо. — Мне нужно выгуливать Графа и дрессировкой заниматься, скоро придёт кинолог.
— Ладно, — он поморщился. — Я начинаю чувствовать раздражение, когда ты так много уделяешь времени собаке и дрессировкам, а особенно с кинологом.
Раздражение? Он чувствует ревность, но опять же — он не будет признавать этого. Ведь это Энтони. Глыба льда и стали. Ему серьёзно проще пулю себе пустить, но признаваться в ревности? Нет. Ведь по его словам он ничего не чувствует. Ему якобы наплевать. Но он тот ещё собственник и ревнивец. А что если у нас будут дети? Как он будет вообще реагировать?
После того как я поела, Энтони ещё пару раз пытался забрать меня с собой, но я ведь упрямая. Если сказала «нет», то значит нет.
Через пару часов пришёл кинолог, и мы вышли с Графом на задний двор. Кинолога звали Томас, очень приятный человек. И Граф его любит, хотя Граф любит всех. Он слишком добрый для добермана.
Мы начали дрессировать Графа, обучали его защите, командам и всему, чему можно. Граф очень умный пёс и делал всё на десять баллов. Мы с Томасом мило беседовали, я смеялась над его шутками, а он улыбался.
Проходило время, а мы так же беседовали с Томасом и дрессировали Графа. Чувствовала ли я взгляд Энтони? Конечно! Хоть его и не было видно, но вот этот его взгляд, который оставлял видимые и ощущаемые пометки: «Моё», — чувствовался только так.
Когда я была слишком близко к Томасу, то откуда-то вылупился Шон, а за ним Энтони. Словно Лунтики с Луны свалились.
Шон остановился, но не Энтони. Он шёл к нам, и его лицо было мрачное. Он ещё будет мне говорить, что не ревнует? Ревнует и ещё как.
— Дрессировка окончена, — голос Энтони был холодным и статным.
— Нет, — убедила его я. — Мы не закончили ещё.
Энтони подошёл ближе и, схватив за руку, отдернул меня от Томаса. Я цокнула и посмотрела ему в глаза, но он смотрел на Томаса. Граф же подбежал к Шону и стал играться с ним.
— Вы свободны, — сказал Энтони, прожигая своим ледяным взглядом Томаса.
Тот поспешил удалиться сразу, как только собрал свои вещи, которые мы использовали для дрессировки Графа.
— Зачем так с ним? — недовольство в моём голосе не скрывалось.
— Просто, чтобы было, — скривил лицо Энтони и опустил взгляд на меня. — Ты слишком близко стояла к нему. Забыла, чья ты?
— Ревнуешь, — констатировала я факт.
— Нет, — отрезал он резко. — Просто не забывай, Льдинка. Чья ты и кому принадлежишь.
Я отошла от него и поправила свою одежду, помассировала руку, которую он схватил. Энтони наблюдал за мной взглядом, в то время как подбежал Граф и сел около его ног.
— Граф, — проговорил тихо Энтони. — Фас на Льдинку.
Граф сначала встал и хотел уже броситься, но потом понял, что эта команда адресована на меня, и замер. Даже на лице пса можно было увидеть недоумение.
— Граф, мальчик мой, иди сюда, — я присела на корточки и поманила его рукой.
Граф сразу же подбежал ко мне, и я стала его тискать. Он кусал мои руки, но не сильно, а лишь игрался. Энтони наблюдал за всем этим с прищуром. Боже. Какой он собственник.
Позже мы уже вернулись в особняк. Граф лёг на свою лежанку и вздохнул, а мы с Энтони пошли спать.
— Спокойной ночи, — проворчала шутливо я и стала заходить в свою комнату, а Энтони вошёл следом.
— Я сплю сегодня с тобой, — это были не просто слова, а как приказ.
Я пожала плечами и переоделась в пижаму, а он разделся до боксеров и залез в кровать, и я пристроилась рядом. Его рука легла мне на талию и прижала к своей груди. Он закрыл глаза, а голова опустилась ко мне в волосы, и он вздохнул.
— Теперь вот спокойной ночи, — прошептал он хрипло.
— Надеюсь, что утром ты не проснёшься, — цокнула я и улыбнулась.
Его вторая рука пришлась мне по заднице с громким хлопком, заставляя меня вскрикнуть. Я шлёпнула его по груди, и он прикусил моё ухо.
— Всё, тихо, Льдинка.
— Сам тихо.
Он прижал меня сильнее к себе, и я стала засыпать. В его руках было так тепло и уже будто становилось чем-то родным. Кажется, что без него я уже не смогу. Наверное. Ведь нельзя так привязываться к человеку, а особенно к такому, как он, который имеет столько скелетов в шкафу, что можно было бы построить мост из костей.
Так и началась новая история. И это только начало.