45
Мы медленно спускались по сырым грязным ступеням вниз, когда в нос ударил неприятный запах пота и крови.
— Что с ней случилось? — посмотрела я на Чона-старшего.
— Не переживай, она здесь недавно, до этого ещё была драка заключенных. Нарциссу всего лишь слегка поранили ножом, но она потеряла очень много крови, пока сообщили мне и пришел тюремный врач.
Меня впустили в камеру к бывшей подруге, она лежала на вполне нормальной и чистой постели, для тюрьмы. Голова была свешена набок.
—Зачем пришла? — прохрипела она.
Я лишь молча размотала рану и, осмотрев, попросила стражника подержать пленницу. Тот подчинился беспрекословно, и через пару минут я полила зельем рану.
Нарцисса вскрикнула, и ее выгнуло дугой, а я смотрела, как начинают подлечиваться края раны.
— Через пару дней она будет в порядке, — сообщила я канцлеру. — Ее бы почаще кормить.
Тот лишь кивнул, и мы двинулись в обратный путь. Около моей комнаты мужчина передал мне ключ.
— Что это? — нахмурилась я.
— Ключ. От комнаты. Он будет ждать в восемь вечера.
Я покраснела, но ключ взяла, и канцлер невозмутимо направился прочь.
Комната Чонгука оказалась очень аскетичной. Шкаф, идеально заправленная постель, но широкая и добротная. Стол и стул, никаких дополнительных полок или предметов мебели. Тем не менее то тут, то там виделся отпечаток личности Чонгука. Его вещи, книги.
Пробежав название на корешке «Как быстро уничтожить противника», я лишь покачала головой. Ну конечно, настоящая развлекательная литература.
Знакомые руку легли на плечи, и я откинулась на широкую крепкую грудь.
— Я узнал, что ты ходила сегодня к Нарциссе, истратила на нее редкое зелье. Зачем? — еле слышно спросил Чонгук.
— Хочу, чтобы она по закону понесла наказание.
— А алхимики злопамятные, — хмыкнул жених.
— А я предупреждала.
Повернувшись, я взглянула в глаза, полные теплоты и нежности.
— Я скучал.
— Когда же успел? Разве ты весь день тратишь не на то, чтобы выловить всех заговорщиков?
— Да, но часто думаю о тебе. Чаще, чем надо.
— Это прекрасно, — не согласилась я, не удержавшись от улыбки.
Рассмеявшись в ответ, Чон схватил меня в охапку и поцеловал крепко-крепко.
Слова застряли у меня в горле, я пришла в смятение, не зная, как дальше себя вести, что делать. Для меня все эмоции были внове и вызывали острый отклик во всем теле. Чон, прикусив мочку уха, пробежался пальцами по талии наверх к холмикам груди — меня охватила сладостная дрожь и я выгнулась навстречу нежным мужским рукам.
Застонав, прижалась к склоненной колючей щеке, словно прося о помощи от новых неведомых ощущений. Однако Чонгук с изумительной точностью определял каждую чувствительную точку на моем теле и ласкал, сохраняя при этом поразительное спокойствие и неумолимость.
А я прижалась к нему и сама не заметила, как оказалась уложена на постель, а сверху склонился такой родной и любимый мужчина, до которого я, наконец-то, могла дотронуться.
Растянувшись рядом, Чон притиснул меня к себе, уткнувшись носом в шею, и я ахнула, пораженная твердостью его намерений, которые не вызывали никаких сомнений. Гоблину явно было мало поверхностных ласк, ему хотелось пойти дальше, овладеть мною с небывалой страстью, пробудить дремлющие желания моего неопытного тела, освободить от оков предрассудков и смущения.
Чонгук провел указательным пальцем по животу, ложбинке между грудей и взялся за шнуровку лифа. Распустив ее, начал стягивать мое платье вниз, касаясь каждого оголенного участка кожи поцелуями и вырывая у меня стоны наслаждения и предвкушения.
Когда руки коснулись белья, стаскивая его с разгорячённого тела, до меня сквозь дурман страсти донеслись странные звуки, громкий разговор и восклицания. Я узнала голоса матушки Чона, канцлера и начальника стражи.
— Что это? – оторвался от меня Чонгук и посмотрел в сторону двери.
— Они идут к нам, — догадалась я. – Как-то поняли, что я у тебя, и идут к нам. Что же делать?
Прикрывшись покрывалом, я поняла, что на мне из одежды остались лишь трусики, а на Чоне нет ничего, кроме брюк.
— Я уже вступил в должность. Ну застанут тебя здесь, будет скандал, но доказать они ничего не смогут.
— Нет, так нельзя, — вскочила я и начала собирать одежду с пола.
Чонгук неожиданно улыбнулся и вошел в боковую дверь, и по шуму воды я догадалась, что там ванная.
— Куда же мне бежать? – воскликнула я, едва жених появился в комнате.
— В шкаф!
— Что?
Но вместо ответа гоблин отворил створки монументальной добротной мебели и посадил меня внутрь. А я, с одеждой в руках и практически раздетая, смотрела на него круглыми глазами.
— Не шуми, — подмигнули мне, и створки закрылись.
Не веря, что оказалась в такой ситуации, я притихла и стала сидеть как мышка, вздрагивая буквально от каждого шороха в комнате.
В дверь постучали, Чон впустил незваных гостей.
— Добрый вечер, второй советник, — послышался голос начальника стражи. – Спешил к вам по важному делу и вот встретил ваших родителей. Хотя это странно: их покои совершенно в другом крыле и на другом этаже.
— Ничего странного, они были у меня, — послышался голос Чонгука.
Сидеть в одной позе было очень неудобно, и я решила поменять положение, но, лишь чуть-чуть развернувшись, наткнулась взглядом на огромный ритуальный топор — тагар, или как его там.
Он держит это в шкафу?!
Посмотрев чуть вбок, обнаружила там кинжалы, еще левее пару арбалетов на дракона. Да и сидела я на мешке с чем-то железным, наощупь, кажется, пульсары.
— Что за важное дело привело вас в мои покои?
— Мне сообщили, что у вас здесь находится Лалиса Манобан.
Последовала звенящая тишина. От страха я немного дернулась, и тагар начал падать. В ужасе вцепившись в огромный топор, я упиралась, стараясь не шуметь и не дать упасть этой громадине.
— Ну, как видите, ее здесь нет. Да и что ей тут делать?
— Ну-у... Совсем недавно было разбирательство по поводу ваших отношений.
Противный топор никак не желал вставать на место и постоянно кренился в сторону!
— И было доказано, что пока я был студентом, то между нами не было никаких отношений. А сейчас любые отношения — это, простите, наше лично дело, на которое мы имеем полное право. Вы хотели что-то еще?
Снова тишина.
— Нет, — проскрежетал начальник стражи.
Даже мне, которой тагар отдавил коленки и оттягивал руку, показалось, что мужчина вне себя.
Готова поспорить, ни тон, ни ответ Чона брату одного из советников не понравился, и спустя минуту и родители Чонгука, и незваный поборник нравственности покинули комнату. Повернулся ключ в замке...
И распахнулись двери шкафа. Чон узрел полуголую меня, пытающуюся удержать топор.
— Не знал, что тебе так нравится холодное оружие, но не могу не отметить: с ним ты ослепительна.
— Забери его, — пропыхтела я и, едва мои руки освободились, подхватив свои вещи, начала одеваться.
— Папа отвлечет начальника стражи, а мама тебя проведет, хотя я многое отдал бы, чтобы ты осталась.
Оправив перед зеркалом одежду, я подбежала к Чонгуку и, крепко поцеловав его, вышла прочь. На губах играла улыбка.
***
Как и договаривались мы с канцлером, я пообещала принять участие в провоцировании заговорщиков на совершение фатальной для них ошибки. Я прекрасно сознавала, что Чонгук будет не в восторге, но и бросить его одного не могла.
А значит, по специальному приглашению я отправилась на прием, который утраивался каждый год в честь выпускников высших учебных заведений империи. Здесь были и лучшие студенты, и преподаватели университетов, и куча гостей.
Лавируя среди гостей, я искала глазами Чонгука и нашла его чуть в стороне от общей толпы, разговаривающим с какой-то женщиной. А если точнее с одаренной, которой он когда-то делал предложение.
Зная дворцовый флирт и угадав его в жестах и мимике визави гоблина, — Чон стоял с непроницаемым лицом и слушал, — я направилась прервать столь занимательное общение. Тем более и повод у меня имелся веский.
— Добрый день, — вежливо поздоровалась я, подходя. — Надеюсь, я не сильно помешала вашей беседе?
Чонгук не успел ничего ответить, его перебила собеседница.
— Вы Лалиса Манобан? — с милой улыбкой спросила она. — Та, с которой Чонгуку приписывают роман?
Вот это фамильярность. Она называет его по имени?!
— Магистр, позвольте представить вам Хелу Брони, моего бывшего преподавателя. Видимо, привычка называть меня по имени все никак не исчезнет, несмотря на то, что от посторонних слышать такое неприлично. — Госпожа Брони, это магистр Манобан, она курировала нашу группу при обучении.
Женщина покраснела от слов Чона, было видно: ей неприятно, что ее осадили. Но всегда надо понимать, что такой риск есть, когда пытаешься для других выдать желаемое за действительное.
— Очень приятно познакомиться, — слукавила я. — Что касается ответа на второй ваш вопрос, то слухов много и не всему надо верить. Все легковерный на данный момент плохо кончили. Но я вам отвечу: Чон — прекрасный мужчина, будь он моим, я бы устранила любых соперниц.
— Вы так в себе уверены, — с трудом растянула губы в улыбке женщина.
— Конечно. Я алхимик и легко это устрою, — подмигнула я Хеле. — Прошу нас извинить, я как раз подошла, чтобы украсть вашего собеседника. Нас ждет награждение и вручение дипломов.
И, не дожидаясь ответа, поманила Чонгука за собой.
Немного отойдя от Брони, он, поравнявшись со мной, шепотом сказал:
— Лиса, между мной и ней ничего нет.
— Приятно это слышать, вкус на женщин у тебя раньше был топорный. Но не переживай, теперь все наладится, — в тон ему отозвалась я.
Чон рассмеялся от моего ответа, и глаза блеснули любовью.
Взойдя на помост, заранее сооруженный для вручения дипломов, я встала отдельно от студентов, рядом с преподавателями. Прибыли император, советники, ряд других вельмож. Перед началом бала состоялась торжественная церемония, где говорили красивые речи, поздравляли, вручали «корочки» и награждали.
Я испытала гордость за Чона, когда перечисляли его заслуги и официально обнародовали вступление в должность. Я немного поболтала со знакомыми преподавателями, встретила тех, что совсем недавно обучал меня. А уже ближе к концу вызвали меня, вручили награды за драконов и поздравили с удачной преподавательской деятельностью.
Когда мне предложили сказать несколько слов, канцлер вставил интересную фразу.
— Хочу забегая вперед порадовать вас новостью, что на первое время я заберу магистра к себе в ведомство, она поможет с неопровержимыми уликами, которые мы обнаружили совсем недавно. — И, перекрывая шум, который поднялся от его сообщения, гоблин добавил: — Осталось совсем немного, и мы сможем порадовать вас именами людей, которые устраивали диверсии на испытаниях в ПТУ.
— Я благодарю канцлера за оказанную честь. Для меня радость трудиться на благо империи, — выдавила я улыбку, чувствуя спиной тяжелый взгляд Чона.
Встав обратно на свое место, я слушала завершение церемонии и смотрела куда угодно, только не на Чонгука. Чувствую, слова будущего свекра мне еще аукнутся.
Конечно, я угадала. Едва все разошлись и влились в толпу гостей, как меня отловил Чон и, склонившись, тихо спросил:
— Что это было?
— Ты о чем? — сделала я честные глаза.
— Поговорим у тебя через час.
И ушел, не дождавшись ответа. Вот что за невоспитанный гоблин! Однако пропускать встречу я была не намерена — соскучилась.
Комната встретила меня тишиной, теплотой и объятиями любимого мужчины.
— Ну и что скажешь в свое оправдание?
— Тебя надо защищать, вот я и стараюсь.
— Ну конечно, без твоей помощи я не обойдусь. Непременно завтра поговорю с отцом. Я хорошо знаю, чья это инициатива.
Я лишь пожала плечами.
— Ты скучал? — обхватила я могучую шею руками, и меня в ответ схватили в охапку и подняли.
— Очень, — пробормотал гоблин, уткнувшись мне в волосы.
— И любишь меня?
— Очень, — поцеловали меня в шею.
— Тогда ответь мне честно на один вопрос.
Отстранившись, жених на меня удивленно взглянул:
— Тебя что-то беспокоит?
— Скорее интересует...
Пройдясь по комнате, Чонгук уселся в кресло и усадил меня себе на колени.
— Спрашивай.
— Как ты решился в нашу первую встречу в моем кабинете раздеться передо мной?
— А что не так?
— Твоя татуировка засветилась бы красным.
— Ах вот оно что! Тут есть несколько тонкостей. Ты только вступила в должность, и запрет мог не сработать, потом у меня имелось запрещенное зелье, которое скрывает ауру и может заглушить магию татуировки, но, правда, один раз и при условии, что носитель татуировки не испытывает сильных чувств к преподавателю. Любых... Поэтому принудить выпить это зелье и толкнуть на интимные отношения не получится, как и в случае влюбленных или желающих друг друга людей. Ведь чем сильнее чувства, тем меньше должен быть контакт.
— Поэтому вначале ты мог без риска обойти систему, а потом я даже прикоснуться к тебе не смогла бы?
— Да. Но риск оставался при любом раскладе. Зелье может и не скрыть отношений... Однако мы боялись за свою жизнь и надо было подобраться к тебе...
За такие слова Чонгук получил кулаком в плечо и притворно ойкнул.
— А теперь ты ответишь на мой вопрос?
Я удивленно посмотрела на гоблина:
— Конечно.
— Почему ты скрывала дар?
Некоторое время мне потребовалось, чтобы собраться с мыслями.
— Мой дар родители обнаружили в раннем детстве и сразу стали скрывать. На тот момент я уже могла делать маленькое количество золота. Сначала он был слабый и меня учили друзья отца как огненного мага, которых тоже очень мало. Но однажды...
Я сглотнула, мне тяжело было вспоминать об этом.
— Однажды я поругалась с сестрой и едва не сожгла ее со злости. Тогда мое тело запылало, я едва-едва удержала огонь от атаки. С тех пор я поклялась не использовать его.
— До недавнего времени, — проронил Чонгук, сочувственно сжав мою руку.
— Да... Я очень боялась применять вновь то, что не контролирую... Не в той мере, в которой это требуется. Однако из-за обстоятельств...
— И что же теперь?
— А теперь, после того как я побывала в манне и могла лишиться дара, огонь стал спокойнее, не таким обжигающим и злым, как раньше, и мои эмоции больше не влияют на дар.
— А золото?
— Пока не пробовала, но, думаю, способность такая со мной осталась.
— И чем ты планируешь заняться?
— Есть у меня одна мысль, но пока я тебе ее не скажу.
— Что угодно, лишь бы подальше от заговора.
— Я знаю только одно, — задорно усмехнулась я, — мой доход будет явно больше дохода мужа.
Чон, рыкнув, подхватил меня на руки, страстно целуя, и понес к кровати. Нужно как следует отпраздновать торжественное событие.