-26-
Несмотря на мои лучшие намерения, мои глаза расширились от шока. Данте нахмурился, но я не была уверена, хороший это знак или нет.
Глаза Маттео горели такой ненавистью, что волосы у меня на затылке встали дыбом. Лука все еще держал его за плечо, останавливая от чего? Я не была уверена.
— Этого не случится. Джианна станет моей женой. Сегодня. — сказал Маттео.
— Что? Я ... — выпалила я, но отцовская пощечина снова заставила меня замолчать. Удар был сильнее, чем в предыдущий раз, и его кольцо коснулось моей нижней губы. Боль пронзила мое лицо, и теплая жидкость потекла по подбородку.
— Хватит, — сказала Ария, и вдруг Лука потянул ее назад, а Маттео крепко схватил меня за руку и повел из комнаты по коридору в ванную. Я не была уверена, был ли это шок от того, что случилось, или скорость, с которой Маттео оттащил меня, но я не сопротивлялась, только спотыкалась, даже не потрудившись остановить кровь, капающую на мою рубашку с разбитой губы. Маттео втолкнул меня в ванную, вошел следом и запер дверь.
Я уставилась на свое отражение в зеркале. Мой подбородок был в крови, и еще больше крови капало из пореза в нижней губе на мою рубашку. Моя губа уже распухла, но я была рада обнаружить, что мои глаза сухие, без единого признака слез. Маттео появился позади меня, возвышаясь надо мной, темные глаза изучали мое изуродованное лицо. Без своей фирменной акульей ухмылки и высокомерного веселья он выглядел почти сносно.
— Ты не знаешь, когда заткнуться, да? — пробормотал он. Его губы сложились в ухмылку, но это выглядело как-то неправильно. В его глазах было что-то тревожное. Взгляд в них напомнил мне тот, который я видела, когда он имел дело с русскими пленниками в подвале.
— Ты тоже, — сказала я и поморщилась от боли, пронзившей мою губу.
— Верно, — сказал он странным голосом. Прежде чем я успела отреагировать, он схватил меня за бедра, развернул и поднял на умывальник. — Вот почему мы идеально подходим друг другу.
На его лице снова появилась высокомерная улыбка. Ублюдок встал у меня между ног.
— Что ты делаешь? — прошипела я, отодвигаясь от края умывальника, чтобы увеличить расстояние между нами и толкая его в грудь.
Он не сдвинулся с места, слишком сильный для меня. Улыбка стала шире. Он схватил меня за подбородок и приподнял мою голову.
— Я хочу взглянуть на твою губу.
— Мне не нужна твоя помощь. Может, тебе стоило остановить моего отца, чтобы он не разбил мне губу.
Вкус крови, сладкий и медный, заставил мой желудок сжаться и напомнил мне о более темных образах.
— Да. Я должен был, — сказал он мрачно, его большой палец слегка коснулся моей раны, когда он приоткрыл мои губы. — Если бы Лука не удержал меня, я бы вонзил нож в спину твоего отца, и будь прокляты последствия. Может быть, так и будет.
Он отпустил мою губу и вытащил длинный изогнутый нож из кобуры под пиджаком, прежде чем повертеть его в руке с расчетливым выражением лица. Затем его глаза метнулись ко мне.
— Ты хочешь, чтобы я убил его?
Боже, да.
Я вздрогнула при звуке голоса Маттео. Я знала, что это неправильно, но после того, что сказал сегодня отец, я хотела увидеть, как он молит о пощаде, и я знала, что Маттео способен поставить кого угодно на колени, и это волновало меня. Именно поэтому я хотела уйти из этой жизни. У меня был потенциал для жестокости, и эта жизнь была ее причиной.
— Это означало бы войну между Чикаго и Нью-Йорком, — просто сказала я.
— Видеть, как твой отец истекает кровью у моих ног, стоит риска. Ты того стоишь.
Я не была уверена, шутит он или нет, но это было слишком...серьезно. Я хотела поцеловать его за эти слова, но это было неправильно. Маттео ошибался. Как и все остальные.
Не так давно я видела, как убили Сида, и знала, что с таким же успехом мог нажать на курок Маттео. Я не могла позволить ему вмешиваться в мои мысли. Он был слишком хорош в этом.
Я снова толкнула его в плечо.
— Мне нужно позаботиться о губе. Если тебе больше нечего делать, кроме как стоять рядом, уйди с дороги.
Он по-прежнему не двигался с места и был слишком силен, чтобы сдвинуть его с места. Его мышцы напряглись под рубашкой, заставляя меня задуматься, как бы он выглядел без нее. Неправильно. Так неправильно.
Он положил нож на стойку рядом со мной.
— Ты не должен оставлять острые предметы в моей досягаемости, когда я злюсь.
— Думаю, я рискну, — сказал он, упираясь ладонями в мои бедра, не оставляя мне выбора, кроме как откинуться назад, чтобы увеличить расстояние между нами.
— Прекрати, — прорычала я, потому что от него слишком хорошо пахло, и я почувствовала, что мое тело хочет придвинуться ближе, затем снова вздрогнула. Я подняла руку и пощупала нижнюю губу. Казалось, она распухла еще больше и все еще кровоточила.
Маттео убрал мою руку.
— Ты сделаешь только хуже. Нужно наложить швы. Вызвать врача?
— Нет, — быстро ответила я. Я не хотела, чтобы еще кто-нибудь узнал, и больше всего я не хотела, чтобы мой ублюдочный отец узнал, что ему удалось разбить мне губу. — Я сделаю это сама.
Маттео поднял брови. Он отступил на шаг и быстро осмотрел шкафы, прежде чем достал аптечку. Он продел нитку в иголку и протянул ее мне.
Я поерзала на умывальнике, чтобы посмотреть на себя в зеркало, затем поднесла иглу к губам. Я никогда никого не зашивала, тем более себя. Я ненавидела иглы. Мне даже пришлось закрыть глаза, когда мне делали укол. Маттео наблюдал за мной, и я не хотела выглядеть слабой для него, поэтому я подтолкнула кончиком иглы свою губу, подпрыгнула от боли и снова отстранилась.
— Черт. Это чертовски больно.
Я покраснела, потом посмотрела на Маттео.
— Давай. Смейся.
Маттео выхватил иглу у меня из рук.
— Это не сработает.
— Знаю, — пробормотала я. — Ты можешь это сделать?
— Будет больно. Я ничего не имею против боли.
— Ты когда-нибудь накладывал себе швы?
— Несколько раз.
— Тогда я справлюсь с тем, что ты меня зашьешь. Просто сделай это.
Он протянул мне Тайленол.
— Возьми несколько штук. Они не помогут сразу, но сработают позже.
— Водка тоже помогает.
— Полагаю, ты узнала об этом за месяцы, проведенные в бегах, — сказал он с улыбкой, граничащей со страхом. Он еще не задавал слишком много вопросов. Даже о других парнях, кроме Сида. Может, он не хотел знать, а я все равно не скажу. Достаточно того, что из-за меня погиб невинный человек. Я не называла ему имена других парней, с которыми целовалась, чтобы он их не убил. Смерть была слишком суровым наказанием за поцелуй, за что угодно, но такой мужчина, как Маттео, не согласился бы с этим.
— Помимо всего прочего, — сказала я, потому что никогда не знала, когда нужно закрыть рот. И какой момент лучше выбрать для того, чтобы спровоцировать кого-то, чем до того, как он собирался ткнуть вас острой иглой.
— Держу пари, — сказал он, и страшная улыбка стала еще страшнее. Маттео взял меня за подбородок. — Постарайся не двигаться.
Я напряглась, когда он прикоснулся иглой к моей губе. Несмотря на мои насмешки, Маттео был осторожен, когда зашивал меня. Каждый раз, когда игла пронзала мою кожу, глаза наполнялись глупыми слезами, мне было чертовски больно. Я боролась с ними так долго, как только могла, но в конце концов некоторые из них потекли по моим щекам. Маттео промолчал, чему я была рада. Для него это, вероятно, ничего не значило. Когда он положил иглу после того, что казалось вечностью, но, вероятно, прошло меньше пяти минут, я быстро вытерла слезы со щек, смущенная тем, что проявила слабость перед ним.
— Еще больше распухнет. Завтра утром у тебя будет толстая губа, — сказал Маттео.
Я посмотрела на свое отражение. Моя губа уже сильно распухла с тех пор, как я видела ее в последний раз, или, может быть, это было мое воображение. Я оттянула нижнюю губу, чтобы проверить швы. Снаружи их не было видно. По крайней мере, у меня не будет уродливого шрама.