2.
С утра мы отправились к мадам Малкин покупать выходную одежду. С нами был Малфой-старший, Нарцисса, а также матери Винса и Грега. Женщины пошли выбирать наряды сыновьям на предстоящие помолвки, а Малфой должен был сопроводить меня в Гринготс на процедуру установления родства. Поскольку мне предстояло участвовать в ритуале рунной помолвки, мне нужно было точно знать все свои кровные титулы, которыми я буду свидетельствовать в ритуале.
В Гринготсе Малфой свёл меня с пожилым гоблином, который представился как старший ритуалист банка. Он лично провёл процедуру установления моего родства, в процессе которой выяснилось, что я являюсь наследником по крови Поттеров, Гриффиндоров и младшей ветви Певереллов, а также наследником по духу Слизеринов. Если первые три ветви объединились еще при моём прапрадеде, то последняя была моим личным приобретением. Существовало несколько способов наследования по духу — упокоение неупокоенного, исполнение завещания или посмертной просьбы, некоторые ритуалы — и было видно, что ритуалисту очень хотелось спросить, откуда оно у меня, но привычка к дисциплине пересилила.
Имуществом Поттеров занимался Голдбрум, личный распорядитель рода Поттеров в течение последних тридцати семи лет. Ритуалист отвёл меня к нему, и я наконец узнал размер и условия наследования своего фамильного состояния. Я предполагал, что Поттеры — один из богатейших британских родов, но действительность превзошла мои самые оптимистичные ожидания. Как оказалось, мой отец не получил наследства от моего деда и не смог спустить его на гульбу и общее благо, потому что в завещании дед указал, что наследник должен быть грандлордом магии, как и он сам. Голдбрум присутствовал при составлении завещания и передал мне слова деда по этому поводу — 'кто не сумел сберечь и приумножить магию рода, тот не сумеет сберечь и приумножить имущество рода'. Поэтому мой отец при совершеннолетии получил только детский сейф и право проживания в бывшем особняке Гриффиндора в Годриковой лощине, а всё остальное было законсервировано до появления наследника.
Сейфы для внуков и последующих потомков — в частности, для меня — согласно завещанию деда выделялись из задержанного наследства до появления достойного наследника, так что все полученные средства мои родители могли использовать на жизнь. Детский сейф Поттеров сам по себе уже небольшое состояние, поэтому они не бедствовали. Как сообщил Голдбрум, Лили была хозяйственной особой и вместе с мужем приходила узнать, что нужно сделать для получения всего наследства. К сожалению, она уже была замужем за отцом, потому что предотвратить ослабление родовой магии из-за брака можно было бы, если бы она до брака стала принятой. Впрочем, никто из троих друзей отца, перечисленных гоблином — Сириуса Блэка, Ремуса Люпина и Питера Петтигрю — не обладал достаточной родовой магией для поддержания принятых. Принять Лили под покровительство из них мог бы только Сириус Блэк, если бы не был отлучён от родовой магии. Тем не менее, существовали способы постепенно восстановить родовую магию, и Лили собиралась принудить к ним мужа, но её планы оборвала преждевременная смерть обоих.
— Друзья тоже внесли свою долю в утечку родовой магии Поттеров, — ворчливо добавил гоблин. — Вашему отцу следовало поднять их до себя, а не опускаться до них.
— А где они сейчас? — поинтересовался я у Голдбрума, потому что ничего еще не слышал о них.
— Все источники сходятся на том, что ваших родителей предал Сириус Блэк, который был хранителем дома Поттеров под Фиделио, — сообщил гоблин. — Я затрудняюсь сказать, что у них там вышло и насколько эти источники верны, но Сириуса схватили и посадили в Азкабан за убийство Петтигрю. Он и до сих пор там.
— Он убил своего друга?
— На суде он заявил, что сам виноват во всём, поэтому судопроизводство было формальным. Поговаривают, в процессе расследования были серьёзные нарушения законности, но личное признание подсудимого — весомый фактор, против которого мало что можно противопоставить. Да и зачем? Люди не гоблины, люди ленивы — прошу прощения, мистер Поттер — люди не станут докапываться, если подсудимый сам признал себя виновным.
— А Ремус Люпин где?
— Не знаю, мистер Поттер. Он не представлял из себя ничего такого, чтобы кого-то волновало, где он сейчас.
— Вы не подскажете, как что-нибудь узнать об его судьбе?
— У нас имеются специалисты по розыску, но такие работы оплачиваются клиентом и они достаточно дороги. У вас ограниченный доступ к сейфу и вы не можете заказать розыск до своего совершеннолетия.
Я вспомнил, что у меня здесь ещё пара дел, связанных с деньгами.
— Я могу сделать подарок другу на помолвку?
— С разрешения вашего опекуна — можете, если эта сумма не превышает расходного фонда в вашем сейфе. Расходовать активы вы не имеете права.
— Мои наличные средства пополняются?
— Да, мистер Поттер, половина остатка прибыли после отчислений опекуну идёт на увеличение активов и половина переводится в наличные деньги — это ваш расходный фонд. По достижении в фонде суммы в пятьдесят тысяч галеонов прибыль полностью переводится в активы.
— Сколько у меня сейчас наличности?
Голдбрум порылся в папке с документами на имущество рода Поттеров и нашёл листок.
— Сорок семь тысяч триста галеонов с округлением до сотни, мистер Поттер.
— Мне нужно передать десять тысяч в детский сейф Теодора Нотта. Еще мне нужны британские магловские деньги.
— Курс один к пяти, два процента в банк за конвертацию, — сообщил Голдбрум. — Вы можете купить у нас бесконечный кошелёк с двумя отделениями, для магловской валюты и для нашей. Новейшая разработка: защита от воров, настройка на валюту, полная невидимость для посторонних лиц, если кошелёк не у вас в руках, возврат к владельцу в случае потери, предупреждающий сигнал, если в расходном фонде осталось меньше определённой суммы.
— Прекрасно, беру, — это был кошелёк моей мечты. — На какую сумму в год увеличивается мой расходный фонд?
— Около пяти тысяч галеонов.
— Тогда установите сигнал на остаток в пять тысяч.
Я настроил на себя кошелёк — как обычно, с помощью капли крови — а Голдбрум пригласил в кабинет Малфоя. Мой опекун просмотрел отчётность по детскому сейфу и дал согласие на перечисление десяти тысяч Теду. Затем мы распрощались с гоблином и пошли в лавку мадам Малкин. Я был доволен, наконец-то почувствовав себя платёжеспособным. В лавке наши уже заканчивали с гардеробом, оставалось закупиться только мне.
Чтобы надолго разделаться с покупкой выходной одежды, я купил сразу два комплекта — дневной и вечерний. На вечер я выбрал чёрную выходную робу с матовыми тёмно-изумрудными вставками, а к ней жемчужно-серую рубашку из паучьего шёлка и такие же гольфы, чёрные верхние штаны на манжетах ниже колена и чёрные с серебряными пряжками ботинки из подбрюшья гебридского чёрного дракона. Дневной выходной комплект был такого же классического типа, но светло-серый с бледно-зелёной отделкой, с белой рубашкой и гольфами. Всё было самоподгоняющимся и потому очень дорогим, зато я теперь был обеспечен одеждой для торжественных случаев до самого совершеннолетия.
Наши покупки унёс Добби, а мы разбрелись по лавкам, договорившись встретиться у кафе-мороженого. Я купил пару ювелирных украшений в подарок Милли и Винсу, Тед с Эрни для той же цели тоже приобрели по паре безделушек, причём для Эрни их купил я. Парень в этом еще не разбирается, да и в банк ему лучше пока не соваться, а идти на помолвку без подарка ему не пристало. Посидев в кафе и съев по порции мороженого — это мы с Тедом по порции, остальные парни по две, а Винс замечательно справился с тремя — мы вернулись домой.
Свёртки и коробки с моими покупками лежали на столе у меня в комнате. Я стал распаковывать их и размещать в шкафу, когда появился Добби. Увидев, чем я занимаюсь, домовик запричитал и стал биться головой о стену.
— Плохой Добби, плохой! Мистер Поттер сам делает то, что должен был сделать Добби!
— Добби, перестань! — прикрикнул я на домовика, но тот не унимался. — Добби!!!
Домовик застыл на месте и уставился на меня огромными выпученными глазами.
— Ничего страшного, Добби, мне самому хотелось еще раз посмотреть, что я купил. Иди, свободен. — Тот не двигался с места, и я снова прикрикнул на него. — Исчезни, говорю!
Добби исчез. Я развешивал робы и рубашки в шкафу, размышляя, почему этот домовик такой ненормальный, тогда как остальные домовики демонстрируют довольно-таки высокий уровень вменяемости. Может, его как-нибудь вылечить можно? Закрыв наконец створки шкафа, я вызвал старейшего Элби.
— Элби, меня беспокоит поведение Добби, — сказал я, когда старейшина малфоевских домовиков появился передо мной. — Он ведёт себя как ненормальный — если у него вправду что-то с головой не в порядке, может, его вылечить можно?
— Мистер Поттер, Добби такой, потому что Добби еще маленький, — доложил Элби. — Добби всего девять лет, Добби моложе, чем молодой хозяин Драко Малфой.
— Маленький? — изумился я, потому что Добби был чуть ли не вдвое крупнее сухонького старейшины.
— Да, мистер Поттер. Домовик растёт три года, а умнеет тридцать лет. Добби еще долго будет маленький, но если Добби не будет работать, Добби не поумнеет. Добби должен работать.
Вот оно что... оказывается, у этого домовика-переростка мозги маленького ребёнка.
— Я учту это, Элби, и буду следить, чтобы Добби не наказывал себя по пустякам.
— Добби должен себя наказывать, или Добби не поумнеет, — с достоинством ответил домовик. — Мистер Поттер, каждый сам знает, как себя наказывать. Все разумные себя наказывают, чтобы стать ещё разумнее — и вы, люди, тоже.У магов издавна существует не менее десятка разновидностей помолвочных и брачных клятв. Это магические клятвы, различающиеся между собой уровнем вовлечённой в договор магии и степенью ответственности магов. При их нарушении страдает либо личная магия нарушителя, либо его родовая магия, либо обе сразу. В последнее столетие к ним добавилась ещё и магловская брачная клятва на бумаге с государственной печатью, при которой нарушитель не теряет ничего, кроме оговоренного в бумаге имущества. Удобная клятва, когда не хочешь рисковать ничем по-настоящему важным, неудивительно, что нынешние безродные маги всё чаще выбирают её.
Но старинные семьи предпочитают избегать магловской заразы и клянутся при помолвке и бракосочетании как прежде, отдавая в залог свою и родовую магию. Клятвы собственной магией приносятся на крови, родовой — на рунном круге родового дома. В подвале каждого родового дома есть рунный круг, на котором строится магическая защита дома и приносятся родовые клятвы. Если же клянутся сразу и своей, и родовой магией, то собственная кровь используется в клятве на рунном круге.
Брачную пару начинают подыскивать очень рано, фактически с рождения ребёнка. Основой считается астрологическая совместимость пары, учитывается также родовитость и уровень магии семейств. Поиск начинается с ровни, но если никого подходящего не найдено, требования снижаются до семей попроще. Если же и там никого нет, как исключение допускается брак с маглорожденным. Впрочем, если не было угрозы исчезновения рода, чистокровные маги в таких случаях до недавнего времени предпочитали оставаться бессемейными.
Если помолвку заключают между маленькими детьми без их согласия, их родители дают малую родовую клятву на рунных кругах обоих семейств, при одностороннем расторжении которой ущерб невелик, а по взаимной договорённости о расторжении нет никакого ущерба. Но уже с двенадцати лет принято спрашивать согласия будущих супругов, и тогда они скрепляют помолвку кровью, отвечая своей магией за соблюдение клятвы. Магов с пелёнок приучают нести ответственность за свои слова и поступки, поэтому возраст личной ответственности у них наступает рано. Да и возраст гражданской ответственности тоже, на год раньше, чем у маглов.
Крэббы и Булстроуды были старинными семействами, их дочери иногда роднились даже с Блэками, когда у тех не было выбора среди своей ровни. Но их родовая магия никогда не была сильной, потому что сама по себе она прирастала медленно, а с покровителями им не везло. Только недавно, благодаря Абраксасу Малфою, Крэббы обзавелись домовиками и стали престижным семейством в своём кругу, а у Булстроудов и того не было, поэтому предложение выдать девицу Миллисент за наследника Крэббов было встречено с распростёртыми объятиями. Кому-то это могло бы показаться мелкой возней, но на каждом уровне есть свои притязания, свои достижения и свой уровень честолюбия. Выходя за Винса, Милли возвышала своё положение, и это был правильный брак, усиливающий магию обоих родов — но, главное, Милли и Винс нашли друг друга. Магам не всегда так везёт, чаще им приходится вступать в брак по благоприятному прогнозу и строить отношения уже в супружестве.
Мы были рады за своих друзей и втайне от них готовили им подарки. Сам ритуал помолвки, во избежание магических помех, всегда проводился без посторонних, поэтому Винс отправился домой накануне, а Малфой-старший отбыл туда же утром, он должен был участвовать в ритуале как сюзерен Питера Крэбба. Друзья и родственники наречённых были приглашены к часу дня на поздравления и на торжественный обед.
Без десяти час все мы, весёлые и нарядные, телепортировались через каминную сеть в аппарационнную комнату Крэббов. Столпотворения не получилось только потому, что приёмный камин не пропускал следующего гостя, пока в нём оставался предыдущий. В аппарационной нас уже встречали Нотт-старший и родители Гойла, вместе с хозяйкой дома. Миссис Крэбб — крупная, пышная, улыбчивая женщина — после взаимных приветствий повела нас в гостиную, где нас дожидались остальные участники торжества. Что бы там не злословили хогвартские девчонки, но Милли в парадном платье, обтягивающем её аппетитные формы, с высокой причёской, подчёркивающей её полную белую шею, с большими сияющими радостью глазами, выглядела настоящей красавицей. Мощный и мускулистый Винс в традиционном торжественном костюме тоже очень смотрелся рядом с ней.
Все тут были давно знакомы, представляли Булстроудам только Диаса и меня. Винс и Милли приняли поздравления и подарки, а затем нас пригласили в обеденный зал. Дом у Крэббов был поменьше и попроще, чем у Малфоев, кухня в нём размещалась по соседству со столовой, потому что он строился, когда у хозяев еще не было домовиков. Но теперь здесь стряпали домовики, и еда сама появилась на столе, когда мы расселись по местам. Виновники торжества сели во главе стола, вслед за ними с обеих сторон — их родители, затем взрослые гости, и наконец мы с Тедом и Эрни напротив Грега и Драко.
После первого же тоста в зале установилась дружелюбная и непринуждённая атмосфера. Я присматривал за Эрни, чтобы тот не чувствовал себя отчуждённо и неловко, но, вопреки моим опасениям, парень быстро освоился за столом. Во взрослые разговоры он не лез, зато с интересом слушал и наблюдал, а в конце застолья шепнул мне потихоньку, что все здесь как родные. Я ответил вполголоса, что так оно и есть, что все мы, включая его, состоим в той или иной степени родства.
— Например, волосы у меня блэковские, чёрные, — сообщил я ему. — Моя бабушка по отцовской линии, Дори Поттер, была урожденная Блэк.
За последние два года я отпустил волосы, и сейчас их длина была на уровне моего подбородка. От чёлки я тоже избавился и расчёсывал их на прямой пробор. Пока волосы отрастали, они были непослушными и торчащими, но проблема оказалась легко решаемой с помощью зачарованного шампуня. И, разумеется, нужно было носить с собой расчёску и не забывать ею пользоваться.
— А хорошо, что я здесь, у маглов так не роднятся, — сказал Эрни. — У нас в приюте это больная тема, её постоянно обсуждают и всегда выспрашивают о семейной жизни тех, кто попал в приют уже в школьном возрасте. У магловских детей родные только отец с матерью, в лучшем случае дедушки с бабушками, а здесь, смотри, сколько родни, и все о своём родстве помнят. В приют не сдадут, как там.
И меня бы не бросили, если бы не подсуетился Дамблдор. Конечно, всякое бывало, но в целом высокородные маги держались друг за друга — их было слишком мало, чтобы выживать порознь.
— Если проводить аналогии, то род сходен со стаей, где все заодно и где сильные защищают слабых, а государство — со скотным двором, который в равной мере защищает всех и где достаточно, чтобы родители вскормили детей до совершеннолетия, а родовые отношения только мешают, — высказал я мысль, над которой уже задумывался не однажды в попытке осознать различия между маговским и магловским обществом. — Перейти из стаи на скотный двор выгодно одиночкам, а также тем, чья стая слаба — то есть, безродному большинству. Меньшинство при этом подминается под большинство, теряет своё имущество и социальное положение, но ради общего блага это приемлемая жертва. Безродное большинство магической Британии тоже хочет кормушки и безопасности — и оно с радостью пройдёт к ним по трупам родовитого меньшинства. Но если имуществом и социальным положением еще можно пожертвовать, то жертвовать своей магией высокородные маги не готовы и никогда готовы не будут. Ситуация стала назревать еще в середине двадцатого века, иначе они не кинулись бы под знамёна первого же авантюриста, который предложил им хоть какую-то альтернативу.
— А магией придётся жертвовать?
— Однозначно. Причём не только родовой, но и собственной. В случае легализации сильнейшие из магов будут мгновенно истреблены органами магловской госбезопасности, а остальные породнятся с маглами и через пару поколений их наследственность растворится в магловской настолько, что магия исчезнет с планеты полностью. Будут только время от времени появляться необученные одиночки, становясь объектами магловского научного исследования, не знающими, что делать со своей уникальной способностью.
— Всё так безрадостно, Поттер? Ты уверен?
— Боюсь, что да.
— Неужели нет никакого выхода? — встревожился Эрни, нисколько не желающий терять свой удивительный новообретённый мир.
— Уничтожать маглов — точно не выход. Дело даже не в том, что с этим уже столетия на три опоздали, а в том, что это такое же бесполезное дело, как черпать воду решетом. Пока существуют маги и маглы — причём вторых много больше, чем первых — тенденция сохранится. Можно продлить агонию магического мира ужесточением секретности и пресечением промагловских настроений, как в последние полтора века, но это временная мера. Если бы у нас было надёжное убежище, куда нет хода маглам, можно было бы еще побороться за существование. А так...
— Маглам и так нет хода туда, где живут маги. Хогвартс, например, или поместья магов...
— Это слишком маленькие участки, которые с каждым годом всё труднее скрывать от магловской следящей техники. Их защита держится на рунной магии — стоит её разрушить, и они окажутся как на ладони.
— Но если для магии возможно расширение отдельных участков пространства, если можно вычленить их из мира и закрыть туда доступ... значит, теоретически такое можно осуществить и с большим куском пространства... — задумался Эрни вслух. — Этому что-то мешает на практике?
— Я не настолько хорош в высшей теории магии, — признал я неоспоримый факт. — Мне даже неизвестно, какие исследования ведутся в этом направлении и что в них достигнуто. Видимо, их необходимость еще не осознана нашим обществом, иначе это было бы у всех на слуху. Если я стал бы искать новейшие разработки по этой теме, я обратился бы во Всемирную Магическую Академию, но пока я только школьник... — я закончил фразу пожатием плечами, взяв на заметку, что вопрос надёжного убежища для магов действительно является насущным. — В Хогвартсе я поинтересовался бы этим у Флитвика, он может быть в курсе... гоблины ведь где-то живут, а это многочисленная раса...
— Я, пожалуй, у него поинтересуюсь, — ухватился за идею Эрни. — Он как-никак мой декан.
— Только не говори, почему, а то мало ли... — предупредил я.
— Это понятно, я найду что сказать, — судя по одобрению в голосе, парень заразился моей скрытностью.
— Эй, вы не заболтались? — окликнул Тед, сидевший с другой стороны от меня. За разговором мы с Эрни не заметили, что обед закончился. — Что у вас такое увлекательное — я ничего не пропустил?
— Мы обсуждали, что защита наших жилищ от маглов становится ненадёжной. О том, что если прежде они не замечали нехватку небольших участков земли, то теперь стали учитывать каждую её пядь, да и их средства наблюдения стали эффективнее.
— Мой отец что-то такое уже говорил. — Тед оглянулся на выходящего из-за стола Нотта-старшего. — Отец! Что ты говорил на зимних каникулах о соблюдении секретности?
Лорд Нотт остановился. На его сухом невозмутимом лице отобразился лёгкий интерес.
— Это говорил Юджин Эйвери, а я только передал его слова. Его отец занимается исследованиями в ВМА и наслышан о современных научно-технических достижениях маглов. Он рассказывал, что сейчас у маглов появилась спутниковая фотосъёмка, благодаря которой они получают точное отображение земной поверхности. Приборы труднее обмануть, чем человеческие глаза, поэтому в Академии открыли новую лабораторию для разработки надёжных методов противостояния этой технологии.
— Значит, в этом направлении всё-таки ведутся работы... — меня порадовало, что не все маги так недальновидны, как у нас в Британии.
— Вы о чём? — Люциус Малфой заметил, что мы что-то обсуждаем, и тоже подошёл к нам.
— О секретности наших земель, — коротко просветил его Нотт-старший. — В продолжение того самого разговора.
— Вы об этом вспомнили к слову или по конкретной причине? — не преминул поинтересоваться Люциус.
— Я не в курсе, как обстоят дела у нас с секретностью, зато представляю, на что способны магловские технологии, — ответил я. — Диас тоже представляет, поэтому мы с ним обеспокоены.
— Не только вы, уж поверьте, — на лице Малфоя промелькнула озабоченность. — Наши разработки не успевают за магловскими, в Министерстве никто и не чешется, предпочитая расширять штат оперативников, а не вкладываться в освоение современных методов. Обывателям всё равно, они платят налоги и уверены, что Министерство позаботится обо всём, а отдел магических происшествий в последние годы едва справляется.
— Ты еще не повлиял на них насчёт этого? — спросил его Нотт-старший.
— Конрад, я там не работаю, чтобы как следует надавить на них. Сам знаешь, попечительский комитет — это всего лишь общественная деятельность, а министерскую должность мне не дают, как бывшему приверженцу Тёмного Лорда. Основное влияние я сейчас использую, чтобы укрепить позиции Роули, и если я буду распыляться, я не преуспею нигде. Когда Роули получит достаточную поддержку, он сам займётся этим, но в Министерстве сейчас дамблдоровских прихвостней как саранчи. Вдобавок очень многие там озабочены только карьерной грызнёй и просто не понимают, зачем нам усиливать секретность.
— Неужели в Министерстве сидят настолько недальновидные чиновники? — вежливо удивился я.
Малфой изобразил гримасу усталого презрения.
— Министерство с самого начала было кормушкой для нищебродов и местом выгула ставленников. Из серьёзных фигур там лишь некоторые любители самодеятельности, а также те, у кого не хватает средств и людей проводить политику чужими руками. Вроде меня в настоящее время... — он закончил фразу скептическим смешком.
— Даже если Министерство возьмётся за ум, вряд ли всякие иллюзии, отводы глаз и отпугивающие чары надолго останутся надёжной защитой, — заметил я. — Маглам уже сейчас не хватает удобной земли, и скоро на каждый бесхозный клочок со странными свойствами сбегутся толпы учёных, а за ними толпы собственников. Нужна такая защита, чтобы не было даже намёка, что здесь что-то есть — пространственный карман или нечто подобное. Если это можно устроить в отдельно взятом кошельке, то же самое наверняка можно устроить на отдельно взятой территории.
— Я немного читал дома о таких заклинаниях, но это очень сильное колдунство, как говорит Драко, — вступил в разговор Тед. — Девятый век, исследования ближневосточной школы волшебников — джинны и всё такое... кажется, книга называлась 'Волшебные замки Востока'. Тогда же в Европе было признано, что территориальные пространственные заклинания представляют чисто теоретический интерес, потому что свободной земли сколько угодно и что результат не стоит требуемых жертв.
— Так то девятый век... — протянул Эрни. — С тех пор много чего изменилось.
Нотт-старший поочерёдно поглядел на нас троих.
— Если вы этим серьёзно интересуетесь, я разрешаю взять книгу из моей библиотеки.
— Спасибо, отец, я возьму её, чтобы ребята ознакомились, но там нет никаких конкретных подробностей. Это обзорная книга, для практического применения она не годится. Может, ты посоветуешь что-то получше?— Получше... — Нотт ненадолго задумался. — Наш род не специализируется на пространственной магии, у нас таких трактатов нет. Я обращусь к Эйвери, чтобы он попросил отца подобрать для вас что-нибудь современное. Если где и найдутся такие труды, то в Академии.
— Было бы замечательно, — обрадовался я. — Лорд Нотт, вы упомянули о том, что в Академии изучают способы противостояния магловским технологиям. Значит, там и сами технологии изучают?
— Разумеется, — подтвердил Нотт-старший.
— А чем тогда вызван запрет на адаптацию этих технологий для магов? Он ведь недавний, я не ошибаюсь? Паровоз у нас есть, радио есть, пресса есть, автобус тоже — нет только самых современных технических новинок.
— Этот запрет существует только в магической Британии, а в Западной Европе интересные новинки понемногу внедряются, — сообщил Нотт. — В остальном магическом мире магловская техника используется на нашем уровне и даже меньше. Там и маглы технически отсталые по сравнению с Европой. Кстати, Люциус, откуда этот запрет?
— До недавнего времени я не интересовался магловскими делами и помню только, когда он был принят, — сообщил Малфой после некоторого размышления. — В середине шестидесятых, когда министром был Нобби Лич, довольно скоро полетевший с поста за должностные злоупотребления...
— Люциус! — Мы оглянулись. В дверях столовой стояла Нарцисса. — Люциус, мы вас ждём в гостиной!
Действительно, наша задержка начинала выглядеть невежливой. Мы прекратили разговор и присоединились к остальным гостям.