6.
Дни шли, становилось всё холоднее и холоднее. Наконец наступил конец октября, а вместе с ним и Хеллоуин. В день праздника у нас отменили утреннюю лекцию, а зельеварение поставили вместо неё на первую половину дня. Накануне, на метловождении, Томас Дин рисовался перед однокурсниками и свалился с метлы, повредив при этом локоть и попав на день в медпункт, поэтому младший Уизли сегодня остался без пары. Снейп временно подсадил парня к Грейнджер, чтобы тот помогал ей, но рыжий оболтус умел только мешать и надоедать, поэтому зелье они сварили не на обычное для Грейнджер 'превосходно', а всего лишь на 'выше ожидаемого'.
После урока расстроенная девчонка стала выговаривать ему, но Уизли, для которого и 'выше ожидаемого' было подарком судьбы, искренне не понимал, чего эта заучка расшумелась.
— Грейнджер, ну ты и зануда, — ругнулся он в сердцах. — Ты просто ненормальная, ты давным-давно на этой учёбе свихнулась! Неудивительно, что с тобой никто не только дружить, но и разговаривать не хочет!
Под 'никто' Уизли понимал в первую очередь себя и ещё пару-тройку таких же оболтусов, но девчонка почему-то приняла это близко к сердцу. Её глаза налились слезами и она чуть ли не бегом выбежала из зельеварни.
Праздничный ужин в этот день начался на час раньше. Старосты построили нас и повели на праздник. В коридор перед банкетным залом наш факультет прибыл одновременно с грифами, и неподалёку от нас с Ноттом оказались две известных гриффиндорских сплетницы, Браун и Патил. Они обсуждали Грейнджер, которая спряталась в заброшенном женском туалете и ревела там с самого обеда.
Бедная девчонка была ничем не виновата. Если кто-то и был виноват, то её родители, которые ради своего удобства научили её слушаться старших, но не научили находить общий язык со сверстниками. Я понимал, насколько тяжело ей приходится здесь, особенно в компании тупых раздолбаев с полицейского факультета. Мне просто стало её жалко.
— Нотт, я в туалет забыл зайти, — сказал я приятелю, который тоже прислушивался к девчонкам. — Если что, скажешь, что я вернусь минут через пятнадцать.
Не дожидаясь ответа, я развернулся и поспешил туда, где находился заброшенный женский туалет. А заброшен он был из-за того, что здесь обреталось привидение и девочкам не нравилось справлять свои нужды в его присутствии.
Я открыл дверь и заглянул внутрь. Пусто. Я вошёл и прикрыл за собой дверь.— Грейнджер?
Из дальней кабинки донеслось короткое торопливое шмыганье носом, сменившееся настороженной тишиной.
— Грейнджер, выходи. Тут все свои.
Тишина.
— Грейнджер, я знаю, что ты тут. Патил и Браун сплетничали о тебе, а я случайно услышал. Выходи.
Тишина.
— Грейнджер, я знаю, что ты тут с обеда и уже устала реветь. Выходи.
Тишина.
— Грейнджер, я знаю, что ты вся в соплях, что у тебя глаза красные и нос распух. Выходи и умывайся, раковина рядом.
Тишина.
— Грейнджер, я дам тебе свой носовой платок, если твой уже мокрый. Приоткрой дверь, я просуну его в щель.
Тишина.
— Грейнджер, может, я и вправду вошёл не вовремя? Я могу выйти на пять минут, пока ты свои дела доделываешь.
— Давай платок, — тихо донеслось из кабинки, и дверь приоткрылась.
Я просунул туда свой носовой платок и стал ждать. Вскоре из туалетной кабинки вышла зарёванная Грейнджер, комкающая в руках мой платок. Я забрал у неё платок и кивнул на раковину.
— Повернись-ка сюда... — сказал я, когда Грейнджер умылась. Она не спешила разворачиваться ко мне, а так и стояла перед раковиной с потупленным лицом.
— Я же сказал — тут все свои, — я взял её за плечо и легонько развернул к себе. Грейнджер сопротивлялась, но вяло. — Поверни ко мне лицо и зажмурься.
Левой ладонью я стал водить круговыми движениями перед её лицом. Сам затрудняюсь объяснить, что именно я делал, но её зарёванное личико просыхало, а с носа проходила краснота и отёчность.
— Тепло... — с вялым удивлением пробормотала Грейнджер.
— Вот и всё. Открывай глаза и принимай работу.
Я развернул её к зеркалу. Грейнджер посмотрела на своё отражение, хлопнула глазами и ещё раз посмотрела. В зеркале отражалось свежее девичье личико, без малейших следов длительного плача.
— Поттер, — любознательность пересилила в ней горе. — Это что за волшебство? Ты как это сделал? Научишь?
— Бытовая беспалочковая магия. Как сделал, не знаю. Само получилось.
— Поттер, ты как всегда... — с возмущением выдохнула Грейнджер. Вот и замечательно — пусть сердится, пусть удивляется, главное, что она отвлеклась от своей обиды.
— А теперь давай поговорим. Можешь ты объяснить мне, что тебя так задело?
— Рон... Он сказал, что я ужасная зануда и что со мной никто дружить не хочет... — Она шмыгнула и приготовилась опять зареветь.
— Стоп-стоп-стоп... всю работу испортишь. Грейнджер, слушай сюда, и очень внимательно. Для начала скажи, зачем тебе нужна дружба с этим рыжим Уизли?
Девчонка склонила голову набок и серьёзно задумалась.
— Не знаю... может, и ни за чем. У меня и прежде... там... друзей не было. Но там у меня был дом, родители, а здесь я совсем одна...
— А почему у тебя там друзей не было?
— Ну... я не знаю...
— Подсказать?
Она коротко кивнула.
— Смотри, у тебя очень хорошо получаются отношения с родителями и учителями. Старшие говорят тебе, что ты должна делать, ты старательно выполняешь это — и ваши отношения прекрасны. Так.
— Так.
— Это схема отношений как бы снизу вверх — сверху вниз, между старшими и младшими. Тебе известно, что это правильная схема, и ты переносишь её в отношения со сверстниками. Они знают меньше, чем ты, они стараются меньше, чем ты, поэтому ты относишься к ним как старшая — даёшь указания и ожидаешь прилежного выполнения. Но твои сверстники не считают тебя старшей, понимаешь?
— Ну...
— Со сверстниками нужно строить равноправные отношения. У каждого из них свои недостатки, но воспитывать их — не твоё дело. Либо вы принимаете друг друга такими как есть, либо не принимаете. Это ты поняла?
Грейнджер не отвечала. Я ждал.
— То есть, чтобы ко мне относились лучше, я не должна делать им замечания? — спросила наконец она. — Но ведь они всё делают неправильно, кто-то же должен говорить им...
— Вот кто должен, тот пусть и говорит. А себе ты скажи раз и навсегда, что это не твоё дело — воспитывать всяких идиотов, на это преподаватели есть. Пусть идиоты сами нарываются и сами расхлёбывают. Если ты будешь воспитывать их, ты только испортишь со всеми отношения, но ничего этим не добьёшься.
— Но тогда они нахватают штрафных баллов, и факультет скатится на последнее место...
— Да какое тебе дело, куда скатится этот долбаный факультет! Ты им недовольна, тебя там не понимают, никто там с тобой не дружит. Что они заслужили, пусть то и получают. Пойми, ты не удержишь весь мир на своих плечах! Делай как должно то, что зависит только от тебя, а на остальное забей.
— Но баллы...
— Дались тебе эти долбаные баллы! Кому они нужны, кроме преподавателей?
Грейнджер слушала меня внимательно и серьёзно, её глаза уже не были на мокром месте.
— Поттер, но ты сам...
— А что я? Я в таком же положении, как ты, но меня никто не обижает.
— Я же вижу, что ты стараешься не только для себя, но и для своего факультета.
— Да, я стараюсь, мне приходится. Нас в школе сорок три, а грифов шестьдесят девять. Но я от наших никогда ничего ни с кого не требовал. Только с себя.
Снова наступила пауза. Грейнджер уставилась в пол и задумалась, я стоял и ждал, когда она наконец что-нибудь осмыслит.
— Знаешь, я поняла! — воскликнула она, когда я уже отчаялся дождаться. — Делать для себя и для всех, но требовать только с себя.
— Правильно. — Я улыбнулся ей. — В качестве бонуса я, так и быть, скажу тебе, в чём сила аристократа.
— В чём? — мгновенно заинтересовалась Грейнджер.
— Сила аристократа — это его несгибаемый дух. Но не только... Если аристократ сам не захочет обидеться, его невозможно обидеть. А знаешь, почему? Потому что он считает обидчиков недостойными его обиды. Вот смотри — ты с этим рыжим Уизли даже дружить не хочешь. Ты знаешь, что он трепло, лодырь и тупица, но его мнение тебя почему-то задело. Да мне и в голову не пришло бы расстраиваться из-за того, что какой-то дурацкий Уизли считает меня занудой!
Грейнджер неуверенно улыбнулась. Вот и замечательно.
— А теперь, в качестве дополнительного бонуса, давай немного побудем аристократами. Делай всё, что я скажу... Выпрями спину... внимание сюда, — я провёл ей пальцами там, где шея переходит в спину. — Плечики назад... нет, поменьше... так, опусти их... расслабь... голову поставь так, словно она подвешена за макушку... шею вытяни, совсем чуть-чуть, без лишнего напряжения... локоточки так... Миледи, взгляните в зеркало — разве вы не прекрасны?
Грейнджер повернулась к зеркалу. Она успокоилась и порозовела, её глаза заблестели, поэтому из зеркала на неё глянула хорошенькая девочка с воистину королевской осанкой.
Я отвесил ей светский поклон и распахнул перед ней наружную дверь туалета.
— Миледи, прошу вас!
Грейнджер вышла мимо меня в коридор, неплохо держа осанку. Я вышел следом и подставил ей локоть. Поколебавшись мгновение, девчонка взяла меня под руку. Она была на полголовы выше, но меня это не смутило.
— А теперь, миледи, прогуляемся по моему родовому замку, — Я неторопливо вел Грейнджер по коридору, она подстраивалась под мой шаг. — Посмотрите, миледи, как пустынны и таинственны эти коридоры... как загадочно и многозначительно их молчание... — Я вошёл в роль, меня несло. — А знаете, миледи, сегодня особенный день. Сегодня мистический праздник, когда все тёмные силы просыпаются, когда наверх из подземелий выходят злобные чудовища. Но самое особенное, миледи — сегодня я имею честь сопровождать вас. Сегодня вы сделали меня счастливейшим из смертных, благосклонно согласившись пойти со мной на бал... — Я положил свою руку на её пальчики, опирающиеся на мой локоть, и доверительно прошептал: — А каждого рыжего, кто посмеет омрачить вашу ослепительную улыбку, я сегодня же прикажу выпороть на конюшне.
Грейнджер остановилась, в её обращённом на меня взгляде запрыгали весёлые огоньки, и она рассмеялась, расслабленно и счастливо.
— Поттер, ты... ты просто неподражаем!
Мы стояли в коридоре, смотрели друг на дружку и хохотали.
— Пошли на банкет, а то там всё съедят, — я взял её за руку и повёл за собой. — Заходишь первая и идёшь на своё место, я войду минуты через две после тебя.
На полпути к залу со стороны Грейнджер оказалась лестница, ведущая в коридор из подземелья. Девчонка вдруг ойкнула и остановилась, заглядывая туда.
— Поттер, ну ты и напророчил... — изумлённо пробормотала она. — Оттуда тако-ое лезет...
— Какое? — Я тоже заглянул на лестницу и увидел поднимающегося по ней огромного тролля с дубиной. Чудовище не замечало нас — оно смотрело себе под ноги, выбирая, как ставить лапищи на слишком маленькие для него ступени.
— Может, это часть представления для праздника? — предположил я, меньше всего ожидая, что по нашей школе свободно разгуливают злобные тролли. — Шутка такая...
В этот миг тролль поднял голову и увидел нас. Зарычав, он кинулся к нам по лестнице, от него веяло такой злобой, что мне мгновенно стало не до шуток.
— Быстро беги в зал и зови подмогу, — скомандовал я девчонке. — Я задержу его.
— Поттер, я тебя не оставлю! Бежим вместе!
— Ты с ума сошла, там полный зал народа!
— Но...
— Ты еще здесь?! — рявкнул я.
Грейнджер помчалась вниз по коридору. Тролль успел взобраться по лестнице почти до верха. Я выхватил палочку.
— Ступефай!
Тролли устойчивы к магии, но толчок был неожиданным. Чудовище потеряло равновесие и закувыркалось по лестнице до самого низа. От ушиба оно озверело ещё больше и помчалось ко мне на четвереньках, удерживая дубину в одной из передних лап.
— Ступефай!
Тролль только чуть-чуть покачнулся. На четырёх точках он был устойчивее.
— Петрификус Тоталус!
Никакого эффекта.
— Эверта Статум!
Ничего. Тролль снова добрался почти до самого верха, и я отступил от лестницы по коридору в том направлении, куда побежала девчонка. С лестницы в коридор вывернулся тролль.
— Пиро!
Тролля обдало огнём, но он только затряс башкой и чихнул. Я выиграл полторы секунды.
— Ступефай!
Тролль приостановился. Ещё полторы секунды. В голове, как назло, вертелась только всякая хрень вроде Мелофорса. Я пятился, тролль наступал.
— Конфундус!
Ноль внимания.
— Ступефай!
— Пиро!
Тролль взмахнул дубиной. Я увернулся и отпрыгнул назад.
— Ступефай!
— Секо вива!
На шее у тролля образовался небольшой порез, оттуда потекла густая тёмная кровь. Эдак его полдня пилить, надо что-то помощнее. Тролль взревел и снова замахнулся на меня дубиной. Я снова отпрыгнул.
— Ступефай!
— Диффиндо!
Рана на шее тролля увеличилась, но всё равно он меня еще десять раз убить успеет. Надо что-то порадикальнее, ведь есть же заклинания для разделки троллей! Ага, оно!
— Секо Тролблэйдо! — и горизонтальный росчерк палочкой.
Жёлтое призрачное лезвие пролетело сквозь шею тролля, как сквозь масло. Не поняв еще, что с ним произошло, тролль снова взмахнул дубиной, и от резкого движения его голова отвалилась. Она покатилась на меня, я отскочил. Туловище по инерции сделало несколько шагов вперёд и упало. Из срубленной шеи хлестал поток крови и быстрыми ручейками устремлялся вниз по коридору. Неужели всё?
Я стоял с опущенной палочкой, глядел на тушу тролля и осознавал, что выжил чудом. Сзади послышался звук бегущих ног.
Я повернулся назад. Ко мне подбегали МакГонаголл, Снейп, а позади них Грейнджер и ещё десяток старшекурсников. Дальше по коридору сюда бежала ещё толпа.
Увидев, что тролль убит, замдиректора остановилась и впилась в меня суровым взглядом.
— Поттер! — её голос не предвещал ничего доброго. — Что ты тут делаешь?
А то она не видит... Мерлин, этот мир полон идиотов.
— В туалете был, вот что, — мрачно буркнул я. — Я думал, у вас тут крысы, а у вас тут тролли.
Грейнджер подбежала ко мне, схватила меня за плечи и уставилась мне в лицо.
— Поттер, ты живой? Ты же весь белый!
— Нет, я очень мёртвый и мантия у меня очень чёрная. Грейнджер, не задавай глупых вопросов. Ты шла с той стороны коридора и увидела, что на меня напал тролль, ясно? — скороговоркой добавил я, приглушив голос.
Девчонка понятливо кивнула.
Прибыла вторая группа поддержки, с Дамблдором и Флитвиком. Директор, увидев, что никто из детей не пострадал, окинул поле боя благостным взглядом и посетовал, что погиб такой экземпляр... Мерлин, и этот туда же — у него бардак в школе, а он об экземплярах плачется. Экземпляр должен сидеть в своей Экземплярии, а не шастать по коридорам, где дети ходят.
Профессора озаботились наведением порядка, а Снейп с МакГонаголл подхватили нас с Грейнджер и вместо праздничного банкета увели в кабинет замдиректора на допрос. Начали они с меня, причём с того, что МакГонаголл заподозрила меня в освобождении тролля.
— Профессор МакГонаголл! — возмутился я. — Я даже не знал, что в школе есть тролль. Спросите Нотта, я вместе с ним был около банкетного зала, когда все шли туда, но мне понадобилось отлучиться по нужде. Если бы я вдруг и узнал о тролле, за это время я просто не успел бы его разыскать.
— Вы могли бы и пораньше сходить в туалет, Поттер!
— А меня с вашей тыквы слабит!
МакГонаголл видела, что я выкручиваюсь, но доказательств у неё не было.
— Тот коридор совсем не по пути от туалетов к банкетному залу!
— Я спешил обратно и не в тот коридор свернул! И не надо со мной на повышенных тонах, профессор — до отбоя я имею полное право находиться в том коридоре. Он не запрещён для учеников.
— МакГонаголл, Поттер действительно имеет право находиться в том коридоре, — подтвердил Снейп. — Ученики только что сели за столы, когда Квиррел вбежал и сказал, что из подземелий вырвался тролль. Если Поттер был вместе с факультетом у входа в зал, за это время он не успел бы дойти до подземелий.
— Но мальчик должен был сидеть вместе со всеми в зале!
— Праздник — не учебное занятие, и я имею право не присутствовать на нём, если не хочу, — напомнил я. — Отсутствие на празднике не считается нарушением дисциплины.
— С чего вы взяли, Поттер!
— Школьные правила читал. И вам, профессор, очень рекомендую.
Я думал, она сейчас меня ударит, но МакГонаголл взяла себя в руки.
— А вы, Грейнджер, что там делали?
— Я была в туалете на первом этаже... — слегка покраснев, сказала Грейнджер.
— Тоже тыква? — саркастически поинтересовалась замдиректора.
— Нет. Я там плакала.
— Плакала? Почему?
— Я по дому соскучилась. Дома тоже сейчас праздник.
— Вы опоздали на наш праздник, Грейнджер!
— Я не заметила, как время прошло... И... Поттер вон сказал... я имею право находиться там до отбоя и не ходить на праздники, — твёрдо сказала девчонка.
МакГонаголл всячески допрашивала нас, пыталась припугнуть, давила авторитетом, грозила лишить баллов, но мы с Грейнджер стояли на своём.
— Снейп, они ведь что-то не договаривают, — обратилась она наконец к моему декану.
— Минерва, мы ничего не можем этому противопоставить, — криво усмехнулся Снейп. — У нас нет фактов.— А вы тут для чего сидите, Снейп?
— В отличие от вас, Минерва, я понимаю, что можно только напугать детей, чтобы они сами всё рассказали. У вас это не получилось.
— Может, вы попробуете, Снейп, — ехидно предложила МакГонаголл, кивнув подбородком на нас.
— Хотел бы я посмотреть на того, кто запугает Поттера... — с непонятной интонацией произнёс декан. — Он же при вас свалил этого тролля, а вы хотите его дисциплинарным взысканием пронять. А мисс Грейнджер смотрит на него и берёт с него пример. С троллем надо еще разбираться, как он сумел вырваться из клетки, а сейчас нам лучше вернуться в зал. Происшествие обошлось без жертв, а дети еще не ужинали.
Но ужина в зале уже не было. Никто не был уверен, что по школе не бродят ещё тролли, поэтому учеников быстренько покормили и распихали по общежитиям. Праздник был испорчен, и теперь только головы-тыквы и стаи летучих мышей под потолком напоминали о нём. МакГонаголл спохватилась, что нас надо накормить, но кухня была не её стихией, а я сказал, что мы с Грейнджер сами найдём, где поесть. Увидев, что мы направились к картине с грушей, она осталась доругиваться со Снейпом.
— Теперь я поняла... — сказала Грейнджер, пока мы шли до кухни.
— Что поняла?
— В чём сила аристократа. Это его несгибаемый дух.
— И как тебе удалось? — хмыкнул я.
— Я всегда рассказывала старшим всё, и про себя, и про других. Я считала, что старшие всегда правы и всё равно всё узнают...
— Мы и не утаили ничего, что им нужно знать. Им достаточно знать, что тролль вылез с той лестницы и напал на нас с дубинкой. А что тебя обидел рыжий придурок — этого им знать не надо. Это тебе не ничем не поможет, а только навредит.
Мы подходили к кухне, когда нам навстречу попался старый завхоз.
— Здравствуйте, мистер Филч.
— Здравствуйте, мистер Поттер. Вам чем-нибудь помочь?
— Ничего не надо — из-за сегодняшнего происшествия мы не успели на ужин. — Я погладил миссис Норрис, дружелюбно потёршуюся о мои ноги. — Не беспокойтесь, мистер Филч, нас домовики накормят.
Мы вошли в кухню, где хозяйничало несколько домовых эльфов. Здесь были кухонные плиты и разделочные столы, а у смежной с коридором стены стояло несколько квадратных столиков на двоих. Я отодвинул перед Грейнджер стул, и мы сели за один из них.
— Бинки, ужин, — сказал я устремившейся к нам домовичке.
Пока мы ждали еды, Грейнджер с любопытством осматривалась. Она была здесь впервые и никогда еще не видела домовых эльфов.
— Ты разве с Филчем в хороших отношениях? — подивилась она. — У нас нет ни одного парня, который не возмущался бы им. Особенно близнецы его не любят.
— Пакостники они, вот и не любят. А так он — добрый старик и ответственный. Я раза два в неделю к нему по вечерам заглядываю.
— Правда? А зачем?
— Ну ведь не каждый же день старшим балбесам отработку назначают, а старику одному таскать мешки тяжело. Вот я и проверяю.
— Поттер, ты и мешки таскаешь?! Скоро я уже ничему про тебя не удивлюсь.
— Не я, а Вингардиум Левиоза. Мне тренировка, а старику помощь.
Домовые эльфы наставили нам вкусностей с праздничного стола, и мы стали ужинать. Голодная Грейнджер накинулась на еду, но посмотрела на меня и стала есть медленнее.
— Слушай, Гарри...Поттер, — сказала вдруг она. — Мы ведь с тобой друзья, да? Если не друзья, то я не знаю, как ещё...
— Ну... у нас уже не шапочное знакомство, если ты об этом.
— А раз мы друзья, давай ты будешь звать меня Гермионой? А я тебя — Гарри?
Я опустил руку с вилкой на стол.
— Я очень ценю твоё предложение... и, пожалуй, да... как с тобой, я дружу только еще с Ноттом. Но есть одна небольшая тонкость...
Грейнджер насторожилась, она уже поняла, что ей предстоит услышать что-то неприятное.
— Понимаешь, у высокородных магов свой этикет. По имени они могут обращаться только к членам своей семьи, к близким родственникам, к своей невесте или жениху, и еще к очень близким друзьям, каких бывает двое-трое за всю жизнь. Причём к последним — только в неофициальной обстановке. За глаза по имени называть можно, чтобы ясно было, о ком идёт речь, а обращаться — нельзя. Здесь, в Хогвартсе, факультет у нас в статусе семьи, поэтому по имени я могу обращаться только к слизеринцам. Чтобы я звал тебя по имени, ты должна быть моей невестой или хотя бы моей девушкой, а у нас с тобой вроде бы ничего такого не намечается. У меня на факультете начнутся серьёзные проблемы, а мне там еще семь лет учиться.
— То есть, дружить ты не отказываешься?
— Нет, не отказываюсь... — и во что это я сейчас влип? Моя доброта меня когда-нибудь погубит.
— Так это ничего, мы и по фамилии друг к другу обращаться можем, — облегчённо заулыбалась Грейнджер. — Главное, что мы с тобой дружим.
— Знаешь, у аристократов в общении очень важна интонация... Всегда слушай интонацию внимательнее, чем слова. И понаблюдай за нашими, тебе пригодится. Можно ведь и по фамилии обратиться так, что прозвучит теплее, чем имя. Я буду мысленно называть тебя Гермионой, и ты это почувствуешь.
— Я так рада, Поттер! Знаешь, а ведь ты — мой самый первый друг.
— Раз один друг есть, значит, будут и остальные. Только ведь я такой друг, с которым запросто можно нажить неприятности.
— Зато с тобой так интересно!
— Даже и не знаю, хорошо это или плохо. Да! — я вдруг вспомнил кое-что очень важное. — Когда директор вызовет тебя к себе, ни в коем случае на пей у него ничего и не ешь. И ни в коем случае даже на секунду не смотри ему в глаза. Если он будет как-то просить тебя посмотреть на него, уговаривать или провоцировать, давить на совесть — не поддавайся. Если он будет очень настаивать и у тебя не будет другого способа увернуться, просто зажмурься, поняла? Это очень важно.
— Поняла. Только он меня еще ни разу не вызывал. А зачем это надо, Поттер?
— Я это обязательно скоро узнаю. А пока я чувствую, что это необходимо. Потом ты при первой же возможности передашь разговор с ним мне. И не верь ему, если он скажет, что делает всё для моего блага, понятно?
Гермиона растерянно кивнула.
— Видишь, не успели мы стать друзьями, а уже начались странные вещи, — усмехнулся я.