Побочная глава 4.1 «Трагедия о моряке»
История 1. 30.08.1996. Море.
Период тех времён, когда советское пространство стало исчезать. Дальний город Владивосток... Тесные стены родной квартиры, в которой жил маленький тринадцатилетний мальчишка с причудным именем Эйс. Какие же мысли были у родителей, которые решили вот таким вот каламбурным клеймом назвать своего отпрыска. Хотя, чего удивляться от союза, путешествующего по странам Европы, индуса и атеистичной испанки. И в тех местах, где он раньше жил, на берегах солнечного города в провинции Аликанте – Торревьеха. У юного оборванца Фиммонса с девятилетнего возраста была одна чёткая мечта, стать моряком! Почему именно моряком? Так тут всё просто. Его отец... После переезда на дальний восток Российской Федеративной Республики стал работать на торговом судне. По началу, всё было хорошо, в доме не было истерик, деньги всегда были в наличии, а родители непрестанно любили друг друга, словно два отставших от мира идиота. Юноша начал ходить в здешнюю школу, осваивая русский язык. У него появились друзья, а соседи были подарком богов! Спокойные, всегда дружелюбные и безотказные... Они видели в новеньком что-то диковинное, необычное, ранее невиданное не ставшим честными пионерами неопытным октябрятам. Интересовались им, старались быть приторно добрыми, но это была самая настоящая язвительность. Но ничего не может длиться вечно. Отец «исчез» во время одного из рабочих заплывов. Некогда именовавшие себя «друзья» повернулись спиной и обрели все прелести переходного возраста, сделав из потерявшего папу Эйса – козла отпущения. Мать же потеряла свою квалификацию из-за малейшей оплошности, и в итоге стала работать обычной тех работницей в средней общеобразовательной школе. Начались издёвки от сверстников, истерики у матери, запущение дома. Плесневелые по углам сырые стены, на которых в некоторых местах уже значительно трескалась режущая глаза рыжая краска. Влажный тяжёлый воздух, вперемешку с продувающимися деревянными оконными рамами, слегка отошедшими от самих оконных проёмов. Скрипящий пружинный диван стал уже родным для мальчишки. Покрытая словно вековым налётом плитка на кухне отдавала неприятным запахом. Ржавая кухонная утварь и прогоревшие шторы. Да... Тот самый неудачный инцидент, когда после генеральной уборки забыли убрать её от включённой плиты. Вследствие чего узорные зелёные портьеры загорелись ярким пламенем.
– Хи-хи... Как тогда все переполошились... Будто муравьи при наводнении, – с ухмылкой произнёс Эйс, поправляя куртку на своих плечах.
Запах... Запах морского ветра. Такого свободного, несущего спокойствие в юную душу. Его дом находился близко к береговой линии, отчего всё внутри сжималось и ныло ещё сильнее от нахлынувших воспоминаний об отце. Лишь сердце надеялось на то, что всё ещё успеет измениться. Всё обязательно будет хорошо. Всё будет хорошо... А будет ли?
История 2. 21.06.2008. Первый заплыв.
Морской ветер развивал собранные наспех пшеничные волосы студентки стремительно бежавшей в порт. Она старалась успеть повстречаться с любимым перед его первым долгим заплывом. Пробиваясь через толпу провожающих, та искала взглядом своего ненаглядного, пока не слышала знакомый голос.
– Мама, Эйс меня ударил! – воскликнул маленький мальчик, прячась за маминой юбкой, а после показав своему старшему брату язык. – Бе-е...
– А... А ты ещё вернёшься? А... А ты встретишь Моби Дика?! А... А... – тараторила восхищённая девчонка лет восьми, дёргая Фиммонса за краешек одежды.
– Шэрон, Лед, уймитесь наконец-то... – нервозно молвила мать семейства, стараясь уследить за своими восьмилетними детьми, которые мешали прощению со старшим сыном.
– Мам, всё в порядке, они же дети, – ласково сказал моряк, мягко улыбнувшись.
На лице девушки появилась нелепая улыбка, а когда она встретилась глазами со своим молодым человеком, то тут же отвела смущённый взгляд.
– Ох, а вот и опоздавшая Машенька, – подойдя к ней, произнёс Эйс.
– Я... Я заблудилась, а ещё этот таксист... – мямлила она, нервно дёргая себя за кончики волос на косе. – И... И вообще всё так сложно, и, в общем-то...
И резко Маша замолчала... Неловко охнула, а лицо от непонимания залилось краской. Её только что поцеловали. Да, не так как во всяких романтических фильмах, но хоть как-то! Тут же её взяли за руки, притянули их к лицу, а после мягко чмокнули вовнутрь её ладоней.
– Обещай, что будешь меня ждать. Мне ничего не нужно от тебя больше... Просто дождись, нет ничего слаще в жизни, чем встреча после горестной разлуки, – чётко и ясно говорил парень, смотря ей в глаза.
– Обещаю...
Раздался гудок. Попрощавшись со всеми, юноша забрал свою сумку, и поднялся на борт... Спустя двадцать часов, когда Эйс стоял у края палубы, оперевшись о борты локтями, к нему спустился мужчина лет пятидесяти. Он выглядел очень взбодрённым, слегка покуривая трубку.
– Ох, тут у нас матрос Фиммонс без дела стоит, что же, что же... – хриплым голосом говорил капитан, слегка прищурив глаза. – Неужто решил пойти по стопам своего отца? Давно не видал такого семейного рвения, – шутливо закончил свою скромную речь мужчина.
– А? Товарищ капитан, попрошу вас извинить за моё тунеядство! – резко встав по струнке, воскликнул юноша.
– Вольно-вольно, кхм... Не совершай таких ошибок, какие сделал твой папаша, – с ноткой сомнения в голосе говорил он, тыкая пальцем в грудь подчинённого.
– А? Х-хорошо... – робко ответил парень, не понимая, о чём хотел ему сказать кэп.
«...не совершай таких ошибок, какие сделал твой папаша...»
«...обещаю...»
Ошибки всегда будут повторяться циклично, а обещания далеко не вечны.
История 3. 13.07.2015. Трагедия.
Впервые за долгое время судно, на котором Эйс работал боцманом, заплыло на морские территории Северной Кореи. Под покачивание волн, Фиммонс делал вечерний обход. На горизонте виднелся другой корабль, который заставил насторожиться. Поднявшись в кабину капитана, он сдал отчёт и направился к себе в каюту.
– Так, итого, день прошёл хорошо, но вот тот корабль... Он не даёт мне ощущение спокойствия. Хм... А получал ли кэп разрешение на заплыв на территорию чужих вод? – задался вопросом моряк, задумчиво потирая затылок.
С некой тревогой на душе, тот уснул. Проснулся же мужчина от неизвестного толчка и звонкого шума доносящегося со стороны кормы. Выбежав из своей каюты, тот быстро поднялся на палубу, заметив, что задняя часть судна стала погружаться в воду.
– Чёрт... – метнувшись в сторону капитанской кабины, прошипел Эйс.
Забегая внутрь, тот обнаружил, что капитан лежал на полу с разбитым носом. Подбежав к тому, Фиммонс закинул его на спину и стал вытаскивать наружу. Экипаж в этот момент метался по палубе, отвязывая спасательные шлюпки, дабы не умереть всем. Судя по скорости того, как корабль погружался под воду, он сделал вывод, что пробоина была сорок на сорок сантиметров. Как минимум их было три, находящихся ниже ватерлинии. Шаг за шагом ему становилось тяжелее и тяжелее. До тех пор, пока не последовал следующий выстрел, из-за которого моряк и свалился с ног. Упав, тот уронил капитана, а сам очень сильно ударился левой рукой об выступающую доску от места новой дыры, которая появилась уже на палубе. Скривившись, тот прикусил губу. Тот не мог нормально встать, так как были повреждены двигательные нервы его верхней конечности. Изо всех сил пытаясь подняться, тот начал чувствовать и замечать, что нос корабля стал подниматься вверх из-за заполнения задней части водой. Тело начальника начало скатываться вниз, словно тряпичная кукла. За ним последовала и остальная часть команды, в то время как сам Эйс пытался выбраться из плена доски. Тяжело ды и еле-как взглатывая, мужчина начал хаотично дёргаться, дабы сломать её под своим весом. Но всё было тщетно. Очередной грохот, угасание освещения и потеря сознания. Фиммонс успел смириться со своей судьбой за время произошедшего инцидента. Но тут же, он почувствовал, как нечто внутри него надломилось, словно его душа стала делиться надвое. Вода из лёгких начала выходить, а тело неожиданно оживать. От закрытого века левого глаза стало исходить ярко-голубое свечение, восстанавливающие процессы в его теле. Увы, кроме пробитой руки, придавленной обломками ноги, повреждённой головы и кровоточащего бока. Резко, открыв очи, тот стал осматриваться, зрение стало более острым, да настолько, что на большой глубине моряк видел всё так, словно сейчас был свет дня. Несмотря на состояние, боцман сделал рывок, от которого его выкинуло на поверхность и прибило к берегу уже Южной Кореи. Наутро его нашли местные и отправили в российское посольство, где за него поручилась некая Любовь Романовна и направилась как сопровождающая в центральную больницу Сеула, а далее и реабилитационный центр.
История 4. 13.11.2015. Одиночество.
Шум мотора всё ещё звучал неприятным звоном в ушах пострадавшего. Вечное треньканье «...тыр, тыр, тыр, тыр, тыр, тыр, тыр...» стало сходить на нет. Еле-как открывая замутнённые глаза, тот видел яркие вспышки и белый потолок с люминесцентными лампами дневного света. Продолговатые, светящиеся белым светом полоски очень сильно резали сетчатку. С трудом сощурившись, он с тянущей болью повернул голову на бок. Всё выглядело так странно... Руки не было, а ощущение что она на месте присутствует. Это разве не странно? Не выдержав больше находиться в сознании, Эйс вновь заснул. Спустя пару дней, мужчина снова пришёл в себя, рядом с ним сидела неизвестная ему женщина. На вид ей было лет двадцать восемь, с тёмными волосами, собранными в небрежный пучок, причудливыми очками прямоугольной формы и нюдовой помадой на губах. Сиделка о чём-то говорила с доктором, который указывал на моряка, рука которого наконец-то была заменена на протез. Но, увы, морду этого Айболита Фиммонс даже воспринимать не мог после того, что с ним сделали подобные ему уроды. Спустя ещё пару месяцев, тот начал постепенно вставать и ходить на костылях, пока готовиться замена его ноги. Боцман очень смутно помнил произошедшее, особенно что-то, что происходило после звуков взрыва, отчего он додумал свою теорию на этот счёт. Так же и странные мысли стали посещать его голову... А что о нём подумает семья? Что скажет капитан, если он жив? Что с ним сделает правительство? И сколько с него поимеют денег за лечение. Мужчина не раз смотрелся в зеркало, и видел, что его правая щека была порезана и срослась, оставив шрам. В остальном, всё было хорошо. Волосы уже давно отрасли, а следы после трепанации черепа уже давно перестали быть заметными. Спустя ещё один месяц, Эйс начал общаться с Любовью Романовной, его сиделкой и представительницей посольства.
– Итак, мистер Эйс, ну как вы себя чувствуете? Привыкли к новой руке? – с лёгкой улыбкой спросила она, заправив прядь волос за ухо.
– А? Да, уже приловчился справляться с ней. Я приятно удивлён, что эти узкоглазые дегенераты хоть на что-то способны, – ответил ей Фиммонс, оперевшись спиной о стену.
– К слову, вы чего так на них изъясняетесь? Я уже даже не знаю, как им переводить и заменять ваши выражения, – произнесла женщина, посмеявшись после своей фразы.
– Ох... Если отвечать вам честно, то... То... Кхм, корабль с их флагом стал причиной потопления нашего судна, – сказал боцман, тяжело вздохнув.
– Вы их немного путаете, в интернете уже давно ходит новость, что северокорейский флот стал причиной потопления рыболовного корабля РФ, а мы в Южной Корее, так что, вы немного не тех проклинаете, дорогой мой, – стрельнув лукавыми глазками, аргументировала Люба.
– А... О...... – многозадачно проронил моряк, округлив глаза по пять копеек.
– Ага, так что вам стоит лучше разбираться в ситуации, но! Вы в этом нисколечко не виноваты, что не осведомлены об этом, вам ведь было некогда изучать эту тему, – после данных слов, Романовна отвела его обратно в палату и помогла лечь обратно на койку. – Доброй ночи, Эйс... – слегка наклонившись, та чмокнул его в лоб, а после, выходя в коридор, помахала ему ладонью на прощание. – Вы мой первый такой причудливый клиент!
Спустя пару недель, за пару дней до выписки... Любовь Романовна стала жертвой несчастного случая. Упала в лестничном проёме, находясь в состоянии алкогольного опьянения, вследствие чего свернула шею. Её похороны были неоднозначными. По словам её младшего брата, с которым боцман связывался, мужчина узнал, что её кремировали, а прах развеяли над рекой в родном городе. Сам же Эйс решил молчать о том, что случилось, а всем остальным рассказывать одну бредовую историю, которая сложилась в его голове.
«– ...Очень уж всё плохо было, – докурив свою сигарету, тот потушил её о ступеньку, а после выкинул в мусорный бак»