2 ☆
Чонгук
Два года назад
Пятнадцать лет
Зал погрузился в тишину, когда она вышла на сцену. Ну, не все было в тишине - кровь ревела в моих ушах, когда моя Нини аккуратно села. Она выглядела прекрасно в своем черном платье без рукавов; ее длинные каштановые волосы были убраны в пучок, сверху которого был бант.
Подняв фотоаппарат, что всегда висел у меня на шее, я приблизил объектив, когда она расположила смычок у струн виолончели. Я всегда любил ловить ее в этот момент. В момент, когда она закрывала свои карие глаза. В момент, когда на ее лице было самое идеальное выражение - взгляд, который появлялся до начала музыки. Выражение чистой страсти к звукам, что должны последовать.
Я сделал снимок в идеальное время, и затем заиграла мелодия. Опустив фотоаппарат, я сосредоточился только на ней. Я не мог фотографировать, пока она играла. Я не мог допустить, что пропущу хоть часть того, как она выглядела на сцене.
На моих губах появилась маленькая улыбка, когда ее тело начало раскачиваться под музыку. Она любила эту симфонию, играла ее так долго, как я мог помнить. Ей не нужны были ноты для этого.
Я не мог перестать пялиться, мое сердце билось как гребаный барабан, когда губы Дженни дернулись в улыбке. Ее глаза оставались закрытыми, но можно было сказать, какую часть музыки она обожала. Ее голова наклонялась в сторону, а улыбка растягивалась на губах.
Люди не понимали, что даже после всего этого времени, она по-прежнему была моей. Нам было всего по пятнадцать, но с тех пор как я поцеловал ее в вишневой роще в восемь лет, никогда не было никого другого. Я был слеп ко всем другим девушкам. Я видел только Дженни. В моем мире существовала только она.
И она отличалась от всех других девочек в нашем классе. Она была необычная, не популярная. Ее не беспокоило, что о ней думают другие - никогда. Она играла на виолончели, потому что любила ее. Она читала книги, училась ради удовольствия, просыпалась рано, только чтобы посмотреть рассвет.
Вот почему она была для меня всем. Моим навечно и навсегда. Потому что она была уникальной. Уникальной, в городе полном точных копий красивых дурочек. Она не хотела чьего-то одобрения, не хотела никого обводить вокруг пальца и не хотела бегать за парнями. Она знала, что у нее есть я, как и я знал, что у меня есть она.
Мы были всем, что нам было нужно.
Я поерзал на своем сиденье; звук виолончели стал тише, когда Дженни заканчивала музыкальную партию. Снова подняв свой фотоаппарат, сделал финальный снимок, когда она убрала свой смычок от струн, с довольным выражением, которое украшало ее красивое лицо.
Услышав звук аплодисментов, я опустил фотоаппарат. Дженни убрала инструмент от груди и встала на ноги. Она сделала небольшой поклон, затем осмотрела зал. Ее глаза встретились с моими, она улыбнулась.
Я думал, что мое сердце выскочит из груди.
Я ухмыльнулся в ответ, убирая свои волосы от лица с помощью пальцев. Щечки Дженни покраснели, затем она покинула сцену; освещение зрительного зала заполнило помещение. Она была последней выступающей. Она всегда закрывала концерт. Она была лучшим музыкантом в районе в нашей возрастной группе. По моему мнению, она затмевала всех людей из последующих трех возрастных групп.
Один раз я спросил у нее, как у нее получается так играть. Она ответила мне просто: мелодия выливается из-под ее смычка так же легко, как она дышит. Я не мог представить себе, что означает иметь такой талант. Но это была Дженни - самая изумительная девушка в мире.
Когда аплодисменты стихли, люди начали покидать зал. Рука прижалась к моей. Мама Дженни вытирала свои слезы. Она всегда плакала, когда Дженни выступала.
- Чонгук, милый, нам нужно отвезти этих двоих домой. Ты встретишь Нини?
- Да, конечно, - ответил я и тихо рассмеялся над сёстрами Дженни. Сестренки, девяти и одиннадцати лет, спали на своих местах. Они не очень увлекались музыкой, не как Дженни.
Папа Дженни закатил глаза и слегка помахал, затем повернулся к девочкам, чтобы забрать их домой. Мама Дженни поцеловала меня в макушку, и затем они ушли.
Когда шел по проходу, я слышал шепот и хихиканья, доносящиеся справа. Посмотрев на те места, я заметил группу девятиклассниц, которые смотрели в мою сторону. Я опустил голову, игнорируя их взгляд.
Такое случалось часто. Я понятия не имел, почему так много девочек оказывало мне столько внимания. Я был с Дженни так долго, как себя помню. Я не хотел никого другого. Я желал, чтобы они перестали пытаться забрать меня у моей девочки - такого никогда не случится.
Я прошел через выход и направился к закулисной двери. Воздух был уплотненным и влажным, из-за чего моя черная рубашка липла к телу. Мои черные джинсы и черные ботинки, вероятно, были слишком теплыми для весенней погоды, но я одевался в таком стиле каждый день, независимо от погоды.
Видя, как выступающие начали выходить за дверь, я прислонился к стене зала, приставив ногу к окрашенной белым кирпичной стене. Я скрестил руки на груди, только раскрывая их, чтобы убрать волосы с глаз.
Я наблюдал, как выступающие обнимаются со своими семьями, затем заметил тех же самых девушек, что пялились на меня, и опустил глаза в пол. Я не хотел, чтобы они подходили. Мне было нечего им сказать.
Мой взгляд все еще был опущен, когда я услышал шаги рядом с собой. Я поднял голову как раз, когда Дженни бросилась ко мне, ее руки обернулись вокруг моей спины, сжимая меня крепко.
Я рассмеялся и обнял ее в ответ. Я был ростом уже почти сто восемьдесят три сантиметра, поэтому возвышался над ста пятьюдесятью двумя сантиметрами Дженни. Хотя мне нравилось, как она идеально мне подходила.
Глубоко вдохнув, я вобрал приторно-сладкий запах ее духов и прижал щеку к ее голове. После последнего сжатия, она отстранилась и улыбнулась мне. Ее карие глаза сильнее выделялись из-за туши и легкого макияжа, ее губы розовые и пухлые от вишневого бальзама для губ.
Я провел руками по ее бокам и выше, остановившись, когда они обхватили ее мягкие щеки. Реснички Дженни затрепетали, отчего она выглядела очень мило.
Не в силах сопротивляться желанию почувствовать ее губы на своих, я медленно наклонился вперед, почти улыбаясь, услышав, как она затаила дыхание, как она делала каждый раз, когда я целовал ее, в тот самый момент, прежде чем наши губы соприкасались.
Когда наши губы встретились, я выдохнул через нос. Дженни всегда была такой на вкус - вишневой, как ее бальзам для губ, который заполнил мой рот. И она поцеловала меня в ответ, ее маленькие ручки все еще крепко сжимали мою черную рубашку.
Медленно и нежно я ласкал ее рот, пока, наконец, не отстранился, оставив три коротких легких поцелуя на ее опухших губах. Я сделал вдох и наблюдал, как ее глаза, затрепетав, открылись.
Ее зрачки были расширены. Она облизала свою нижнюю губу, прежде чем сверкнула яркой улыбкой.
- Поцелуй триста пятьдесят два. С моим Гуки у стены зрительного зала. - Я задержал дыхание, ожидая, что она продолжит. Блеск в глазах сказал мне, что слова, которые я надеялся услышать следующими, слетят с ее губ. Наклонившись ближе, балансируя на цыпочках, она прошептала:
- И мое сердце почти взорвалось. - Она записывала только сверхособенные поцелуи. Только те, что переполняли ее сердце. Каждый раз, когда мы целовались, я ждал этих слов.
Каждый раз, когда она произносила их, она восхищала меня своей улыбкой.
Дженни рассмеялась. Я не удержался и широко улыбнулся на звук счастья в ее голосе. Затем прижался в еще одном быстром поцелуе к ее губам и сделал шаг назад, закинув руку на ее плечо. Я прижал ее ближе и расположил щеку на макушке ее головы. Рука Дженни обвивала мою спину и живот, и я повел ее от стены. Когда я сделал это, она замерла.
Я поднял голову и увидел, что девятиклассницы показывают на нее и шепчутся друг с другом. Их взгляды были сосредоточены на ней в моих руках. Мои челюсти сжались. Я ненавидел, что они относились к ней так из-за ревности. Большинство девушек никогда не давали Дженни и шанса, потому что хотели то, что было у нее. Она говорила, что ей все равно, но я видел, что все не так. Тот факт, что она застыла в моих руках, говорил о многом.
Переминаясь с ноги на ногу перед ней, я ждал, когда она поднимет голову. Как только она сделала это, я категорично заявил:
- Игнорируй их.
Мой желудок ухнул вниз, когда я наблюдал ее вымученную улыбку.
- Я игнорирую, Гуки. Они не беспокоят меня.
Я наклонил голову в сторону и приподнял брови. Дженни покачала головой.
- Это правда. Я уверяю тебя, - попыталась солгать она. Она посмотрела мне через плечо и пожала плечами. Когда она встретилась глазами с моими, то сказала:
- Но я понимаю это. Я хочу сказать, посмотри на себя, Гуки. Ты великолепен. Высокий, загадочный, необычный...! - Она рассмеялась и прижала ладонь к моей груди. - В тебе есть все признаки «плохиша». Девочки ничего не могут поделать, и хотят тебя. Ты - это ты. Ты совершенство.
Я сделал шаг ближе и наблюдал, как ее карие глаза расширились.
- И ты, - добавил я.
Напряжение спало с ее плеч.
Я положил свою руку на ее, что все еще была на моей груди.
- И я не загадочный, Нини. Ты знаешь обо мне все, нет никаких секретов и тайн.
- Для меня, - спорила она, еще раз встретившись со мной взглядом. - Ты не загадочный для меня, но ты такой для всех девочек в школе. Все они хотят тебя.
Я вздохнул, начиная злиться.
- А все, чего хочу я, - это ты. - Дженни смотрела на меня, как будто хотела что-то найти в моем выражении лица. Это только раздражало меня больше. Я переплел наши пальцы и прошептал:
- Навеки.
Искренняя улыбка растянулась на ее губах.
- Навечно и навсегда, - она, наконец, прошептала в ответ.
Я опустил голову, чтобы прижаться лбом к ее. Мои руки обхватили ее щеки, и я заверил ее:
- Я хочу тебя и только тебя. Я понял это, когда мне было пять лет, и ты пожала мою руку. Никакая другая девушка не изменит этого.
- Да? - спросила она, но я мог слышать, что веселье вернулось в ее милый голосок.
- yeah, - я ответил на английском, услышав сладкий звук ее хихиканья в своих ушах. Она любила, когда я говорил на английском. Я поцеловал ее в лоб, затем сделал шаг назад, продолжая держать ее руки.
- Твои мама и папа повезли девочек домой, они попросили меня передать тебе.
Она кивнула, а затем посмотрела на меня с беспокойством.
- Что ты думаешь насчет сегодня?
Я закатил глаза, сморщив нос.
- Как всегда ужасно, - сказал я сухо.
Дженни рассмеялась и ударила меня по руке.
- Чон Чонгук! Не будь таким грубым! - отчитала она меня.
- Ладно, - сказал я, притворяясь раздраженным. Я прижал ее к своей груди, обернув руки вокруг спины, удерживая ее возле себя. Она завизжала, когда я начал целовать ее щеку вверх и вниз, держа ее руки прижатыми к бокам. Я опустил губы к ее шее, и она задержала дыхание, все смешки были забыты.
Я переместил рот выше и прикусил мочку ее уха.
- Ты была изумительна, - прошептал я тихо. - Как всегда. Ты была идеальна. Ты владеешь этой сценой. Владеешь всеми в этой комнате.
- Гуки, - пробормотала она, я слышал счастливые нотки в ее голосе.
Я отстранился, все еще не расцепляя рук.
- Я горжусь тобой, когда вижу на этой сцене, - признался я.
Дженни покраснела.
- Гук - сказала она застенчиво, но я наклонил голову, чтобы удержать контакт глаза в глаза, когда она пыталась увернуться. - «большая сцена», помнишь. В один прекрасный день, я буду смотреть твое выступление в «большой сцене».
Ей удалось освободить одну руку, и она шлепнула меня по руке.
- Ты мне льстишь.
Я покачал головой.
- Никогда. Я говорю только правду.
Она прижала свои губы к моим, и я прочувствовал ее поцелуй до кончиков пальцев на ногах. Когда она отстранись, я отпустил и разжал наши пальцы.
- Мы пойдем на поле? - спросила она, когда я начал вести ее по парковке, держа ее как можно ближе, когда мы проходили мимо группы девятиклассниц.
- Я бы предпочел побыть вдвоем с тобой, - сказал я.
- Джису спросила, придем ли мы. Все будут там. - Дженни посмотрела на меня. По тому как дергались ее губы, я знал, что хмурюсь. - Сегодня вечер пятницы, Гуки. Нам по пятнадцать, и ты проводишь большую часть вечеров, наблюдая, как я играю на виолончели. У нас осталось полтора часа до комендантского часа, мы, правда, должны увидеться с нашими друзьями как нормальные подростки.
- Ладно, - я сдался и обернул руку вокруг ее плеча. Наклонившись, я прижал рот к ее уху и сказал:
- Но завтра ты будешь в моем распоряжении.
Дженни обняла меня за талию и крепко сжала.
- Обещаю.
Мы услышали, что девочки позади нас упомянули мое имя. Я раздраженно вздохнул, когда Дженни слегка напряглась.
- Это потому что ты другой, Гуки, - сказала Дженни, не поднимая головы.
- Ты любишь искусство, увлечен фотографией. Носишь темную одежду. - Она рассмеялась и покачала головой. Я убрал волосы со своего лица, и она указала на это. - Но в основном из-за этого.
Я нахмурился.
- Из-за чего?
Она вытянула руку и потянула прядь моих длинных волос.
- Когда ты делаешь это. Когда откидываешь свои волосы назад. - Я приподнял бровь, озадаченный. Дженни пожала плечами.
- Это в какой-то степени неотразимо.
- maybe - сказал я, прежде чем остановился и встал перед ней, слишком демонстративно убирая волосы назад, пока она не засмеялась.
Дженни закусила нижнюю губу. Я знал, что это из-за того, что она нервничала, но не знал почему, пока она не сказала:
- Единственная девушка, которая беспокоит меня - это Лиса. Потому что она так долго хочет тебя, и я уверена, что она сделает все, чтобы заполучить тебя.
Я покачал головой. Мне даже не нравилась Лиса, но так как она была в нашей группе друзей, она всегда околачивалась поблизости. Всем моим друзьям нравилась она, они все думали, что Лиса самая красивая в округе. Но я никогда не замечал этого, и я ненавидел, как она относилась ко мне. Ненавидел то, что из-за нее Дженни беспокоилась.
- Она ничего не значит, Нини, - успокоил я ее. - Ничего.
Дженни прижалась ближе к моей груди, и мы повернули направо к нашим друзьям. Я прижимал ее ближе с каждым нашим шагом. Лиса выпрямилась, когда мы подошли.
Повернув голову к ней, я повторил:
- Ничего.
Дженни схватилась за мою рубашку, показывая мне, что слышала меня. Ее лучшая подруга Джису подпрыгнула на ноги.
- Нини! - закричала Джису взволнованно, подойдя и притянув ее в объятия. Мне нравилась Джису. Она была легкомысленная, редко думала, прежде чем сказать, но любила Дженни, а Дженни любила ее. Она была одной из немногих в нашем городке, которая находила причудливость Дженни привлекательной, а не просто странной.
- Как ты, милая? - спросила Джису, делая шаг назад. Она осмотрела черное платье для выступления. - Ты выглядишь прекрасно! Так чертовски мило!
Дженни склонила голову в знак благодарности. Я снова взял ее за руку, повел нас вокруг небольшого костра, что они зажгли в костровой чаше, и мы сели. Я прислонился к длинной скамейке, потянув Дженни вниз - сесть между моих ног. Она сверкнула улыбкой, когда садилась со мной, прижав свою спину к моей груди, а голову к моей шее.
- Итак, Джен, как все прошло? - Намджун, мой лучший друг, спросил через костер. Мой другой близкий друг, Тэхен, сидел рядом со мной. Он кивнул подбородком в приветствии, его подруга махнула нам тоже.
Дженни пожала плечами.
- Нормально, я полагаю.
Когда я обернул руку вокруг ее груди, держа ее крепко, я посмотрел на своего темноволосого друга и добавил:
- Звезда концерта. Как всегда.
- Это просто виолончель, Чонгук. Ничего слишком особенного, - тихо спорила Дженни.
Я покачал головой, протестуя.
- Она вызвала бурные овации.
Я увидел, что Джису улыбнулась мне. Я также заметил, что Лиса пренебрежительно закатила глаза. Дженни проигнорировала Лису и начала болтать с Джису по поводу уроков.
- Джис! - Дженни рассмеялась так сильно, что все ее тело затряслось. Я улыбнулся на ее веселье, затем абстрагировался и наклонился дальше к скамейке, пока наши друзья болтали. Я лениво вырисовывал узоры на руках Дженни, ожидая нашего ухода. Я не возражал сидеть с нашими друзьями, но предпочитал быть с ней наедине. К ее компании я стремился, единственное место, где я хотел быть, - с ней.
Дженни захихикала на что-то, что еще сказала Джису. Ее смех был таким сильным, что она толкнула фотоаппарат вокруг моей шеи, в сторону. Она извиняющейся улыбнулась. Я наклонился, поднял ее подбородок своим пальцем и поцеловал ее в губы. Я хотел только быстрый и нежный поцелуй, но когда рука ее запуталась в моих волосах, притягивая меня ближе, он стал чем-то большим. Когда Дженни приоткрыла губы, я встретился своим языком с ее, потеряв свое дыхание.
Ее пальчики потянули мои волосы. Я обхватил ее щеку, чтобы продолжить поцелуй так долго, как это возможно. Если бы мне не нужно было дышать, полагаю, я бы никогда не переставал целовать ее.
Потерянные в поцелуе, мы разорвали его только тогда, когда кто-то прочистил горло на другой стороне костра. Я поднял голову и увидел ухмылку Намджуна. Когда опустил взгляд на Дженни, ее щеки горели. Наши друзья смеялись, а я крепче сжал ее. Я не был смущен тем, что целовал свою девочку.
Разговор снова возобновился, и я поднял фотоаппарат проверить, в порядке ли он. Мама с папой подарили мне его на тринадцатый день рождения, когда заметили, что фотографирование становится моей страстью. Это был винтажный Canon 1960 года. Я брал его с собой везде, делая тысячи фотографий. Я не знал почему, но ловить моменты - очаровывало меня. Возможно, потому что иногда всё, что у нас было - это моменты. Нет дублей... всё, что происходит в настоящий момент, определяет жизнь, возможно, это и есть сама жизнь. Но, если запечатлеть эти моменты на пленку, то они могут жить вечность. Для меня фотографии были магией.
Я мысленно прокрутил фотопленку. Фотографии дикой природы и вишневых деревьев из рощи крупным планом занимали большую часть пленки. Затем были сегодняшние фото Дженни.
Вытащив свой телефон, я поднял его перед нами, камера была направлена на нас. Дженни больше не принимала участие в разговоре вокруг нас. Она молча проводила пальцами по моей руке. Застав ее врасплох, я сделал фото как раз тогда, когда она посмотрела на меня. Я захихикал, когда ее глаза сощурились в раздражении. Хотя знал, что она не была зла, несмотря на усилие, которые она приложила, чтобы так выглядеть. Она любила все наши фото, даже если они были сделаны, когда она меньше всего этого ожидала.
Когда сфокусировался на своем телефоне, моё сердце сразу же начало учащенно биться. На фото, когда она смотрела на меня, она выглядела прекрасно. Но меня сразило наповал выражение ее лица. Взгляд в ее карих глазах.
В этот момент, в этот единственный захваченный момент, попал тот самый взгляд. Тот, что она дарила мне так же охотно, как и своей музыке. Тот, что говорил мне, что я владею ею так же, как она мной. Тот, что гарантировал, что мы оставались вместе все эти годы. Тот, что говорил, что хоть мы и молоды, мы знали, что нашли свою вторую половинку друг в друге.
- Дашь мне посмотреть?
Тихий голос Дженни отвлек мое внимание от экрана. Она улыбалась мне, и я опустил телефон, чтобы она увидела.
Я смотрел на нее, не на фото, когда ее взгляд опустился на экран. Я видел, как ее взгляд смягчился, и намек на легкую улыбку коснулся ее губ.
- Гуки, - прошептала она, когда потянулась, чтобы взять мою свободную руку.
Я сжал ее руку, и она сказала:
- Я хочу копию этой фотографии. Она идеальна. - Я кивнул и поцеловал ее в макушку.
Я думаю, поэтому-то я и любил фотографировать. С помощью этого можно было вытащить на поверхность чистые, настоящие эмоции за долю секунды.
Выключая камеру на своем телефоне, я увидел изображение на экране.
- Нини, - сказал я тихо, - нам нужно домой. Становится поздно.
Она кивнула. Я встал на ноги и потянул ее вверх.
- Вы уходите? - спросил Намджун.
Я кивнул.
- Да. Увидимся в понедельник.
Я помахал им всем и взял ее за руку. Мы не говорили много по пути домой. Когда остановились у дверей Дженни, я притянул ее ближе к себе и расположил руку сбоку ее шеи.
- Я так горжусь тобой. Нет никаких сомнений, что ты поступишь в «Музыкальный институт». Твоя мечта сыграть в «Карнеги-холл» воплотится в жизнь.
Дженни ярко улыбнулась и потянула ремешок фотоаппарата вокруг моей шеи.
- А ты поступишь в школу искусств «Тиш» в Нью-Йорке. Мы поедим в НЙ вместе, как это всегда и должно было быть. Как мы всегда планировали.
Я кивнул и коснулся губами ее щеки.
- Тогда не будет больше никакого комендантского часа, - пробормотал я, поддразнивая. Она рассмеялась. Перемещаясь к ее рту, я прижался в нежном поцелуе к ее губам и отстранился.
Когда я выпустил ее руку, мистер Ким открыл дверь. Он увидел, как я отхожу от его дочери, и покачал головой, посмеиваясь. Он точно знал, что мы делали.
- Спокойной ночи, Чонгук, - сказал он сухо.
- Спокойной ночи, мистер Ким, - ответил я, видя, как Дженни покраснела, когда он жестом показал ей войти внутрь.
Я пошел по траве к своему дому. Открыл дверь, прошел через гостиную и увидел, что мои родители расположились на диване. Они оба сидели, подавшись вперед на своих местах, и казалось, были напряжены.
- Привет, - сказал я, и мама подняла голову.
- Привет, малыш, - сказала она.
Я нахмурился.
- Что не так? - спросил я, и мама стрельнула взглядом в отца.
Она покачала головой.
- Ничего, малыш. Дженни играла хорошо? Извини, что мы не смогли прийти.
Я уставился на своих родителей. Они что-то скрывали, я точно знал. Когда они не продолжили, я медленно кивнул, отвечая на их вопрос.
- Она была идеальна. Как всегда.
Я подумал, что заметил слезы в глазах мамы, но она быстро сморгнула их. Желая избежать неловкости, я поднял свой фотоаппарат.
- Я проявлю пленку и пойду спать.
Когда я повернулся уходить, мой папа сказал:
- Завтра мы собираемся семьей, Гуки.
Я остановился как вкопанный.
- Я не могу пойти. Планировал провести день с Дженни.
Мой папа покачал головой.
- Не завтра, Чон.
- Но... - я собирался спорить, но папа перебил меня, его тон был неумолимым.
- Я сказал «нет». Ты едешь, это не обсуждается. Вы сможете увидеться с ней, когда мы вернемся. Мы уедем не на весь день.
- Что на самом деле происходит?
Мой папа подошел, чтобы встать возле меня. Он положил руку мне на плечо.
- Ничего, сынок. Я просто мало вижу вас из-за работы. Я хочу изменить это, поэтому мы проведем день на пляже.
- Ну, тогда может Дженни поехать с нами? Она любит пляж. Это ее второе любимое место.
- Не завтра, сынок.
Я стоял молча, начиная злиться, но видел, что он был непреклонен. Папа вздохнул.
- Иди прояви фотографии, и перестань беспокоиться.
Делая, как и сказал, я спустился в подвал, в небольшую боковую комнату, которую папа преобразовал в фотолабораторию для меня. Я все еще проявлял пленку в старом стиле, вместо того, что пользоваться цифровой камерой. Я думал, что это приводит к более лучшему результату.
По пути просунул голову в спальню Алджуна, когда проходил мимо, проверяя, спал ли мой двухлетний брат. Он спал, свернувшись у своего коричневого плюшевого медведя, его непослушные черные волосы разметались по подушке.
Зашел к себе в комнату и включил лампу. Я посмотрел на часы и отметил, что уже почти полночь. Проведя рукой по лицу, я подошел к окну и улыбнулся, когда увидел, что дом Кимов погрузился в темноту, остался только тусклый свет от прикроватной лампы Дженни - сигнал Дженни, что все чисто, и я мог идти.
Я закрыл свою дверь и выключил лампу. Комната погрузилась в темноту. Я быстро переоделся в свои штаны и футболку для сна. Тихо поднял окно и вылез. Я пробежал по траве между нашими домами и забрался в комнату Дженни, закрывая окно так быстро, как мог.
Дженни была в кровати под одеялом. Ее глаза были закрыты, а дыхание было тихим и ровным. Улыбнувшись на то, какой милой она выглядела с рукой под щекой, я подошел, положил подарок на тумбочку и забрался рядом с ней на кровать.
Я лег рядом с ней, моя голова делила с ней одну подушку.
Мы проделывали это годами. Первый раз, когда я остался, был случайностью. Я забрался в ее комнату в двенадцать, чтобы поговорить, но уснул. К счастью, я проснулся достаточно рано следующим утром, чтобы прокрасться к себе в спальню незамеченным. Но на следующую ночь я остался целенаправленно, и на ночь после этого, и так почти каждую ночь. К счастью, нас не поймали. Я не был уверен, что буду нравиться мистеру Киму так же, если он узнает, что я сплю в кровати его дочери.
Но оставаться рядом с ней в кровати становилось все труднее и труднее. Сейчас, когда мне было пятнадцать, я чувствовал себя по-другому рядом с ней. Я видел ее по-другому. И я знал, что она тоже. Мы целовались все больше и больше. Поцелуи становились все более страстными, наши руки стали исследовать те части тела, что не должны были. Становилось все труднее и труднее останавливаться. Я хотел большего. Я хотел свою девочку каждым возможным способом.
Но мы были молоды. Я понимал это.
Хотя от этого не становилось легче.
Дженни завозилась рядом со мной.
- Я задавалась вопросом, придешь ли ты сегодня. Я ждала, но тебя не было в твоей комнате, - сказала она сонно, когда убрала мои волосы с лица.
Схватив ее руку, я поцеловал ее ладонь.
- Мне нужно было проявить пленку, и мои родители вели себя странно.
- Странно? Как? - сказала она, подбираясь ближе и целуя меня в щеку.
Я покачал головой.
- Просто... странно. Я думаю, что-то происходит, но они говорят мне не беспокоиться.
Даже в тусклом свете я видел, что она свела брови от беспокойства. Я сжал ее руку, подбадривая.
Вспоминая подарок, что принес ей, я вытянул руку за себя и поднял фото в простой серебристой рамке с тумбочки. Я нажал на значок фонарика на своем телефоне и протянул фотографию, чтобы она могла лучше рассмотреть.
Она тихо вздохнула, и я наблюдал, как улыбка осветила ее лицо. Она держала рамку и поглаживала пальцами стекло.
- Я люблю это фото, - прошептала она, затем поставила его на тумбочку. Она смотрела на него еще несколько секунд, затем повернулась ко мне.
Дженни подняла одеяло и держала его, чтобы я мог забраться под него. Я положил свою руку на ее талию и переместился ближе к ее лицу, оставляя нежные поцелуи на ее щеках и шее.
Когда я поцеловал местечко за ее ушком, Дженни начала хихикать и отстраняться.
- Гуки! - прошептала она. - Щекотно!
Я отстранился и взял ее за руку.
- Так, - она подняла другую руку, чтобы играть с длинной прядью моих волос, - чем займемся завтра?
Закатив глаза, я ответил:
- Ничем, папа хочет, чтобы мы устроили семейный день. На пляже.
Поппи села от возбуждения.
- Правда? Я люблю пляж!
Мой желудок ухнул вниз.
- Он сказал, что мы поедем одни. Только семьей.
- Ох, - сказала Дженни, разочарованно. Она легла на кровать. - Я сделала что-то не так? Твой папа всегда приглашал меня с вами.
- Нет, - заверил я ее. - Об этом я и говорил. Они вели себя странно. Он сказал, что хочет, чтобы мы провели день семьей, но я думаю, тут есть что-то еще.
- Хорошо, - сказала она, но я мог слышать печаль в ее голосе.
Я обхватил ее голову и пообещал.
- Я вернусь к ужину. Мы проведем завтрашний вечер вместе.
Она положила руки на мои запястья.
- Хорошо.
Дженни уставилась на меня, ее карие глаза были большими в тусклом свете. Я погладил ее волосы рукой.
- Ты так прекрасна.
Мне не нужен был свет, чтобы увидеть, что она покраснела. Я сократил небольшое пространство между нами и обрушил свои губы на ее. Она вздохнула, когда я протиснул свой язык в ее рот, ее руки схватили меня за волосы.
Это ощущалось так хорошо, я опустил руки, чтобы провести по ее голым рукам и затем к талии.
Дженни легла на спину, когда моя рука скользнула вниз, чтобы коснуться ее ноги. Я навис над ней, и она отстранилась от моего рта с придыханием. Но я не перестал целовать ее. Я покрывал поцелуями ее подбородок, перемещаясь к шее, мои руки скользили по ее ночнушке, чтобы погладить нежную кожу ее талии.
Пальцы Дженни потянули меня за волосы, и она приподняла левую ногу, чтобы обернуть ее вокруг задней части моего бедра. Я застонал у ее горла, снова перемещаясь, чтобы завладеть ее ртом. Когда мой язык скользнул по ее, я переместил пальцы дальше по ее телу. Дженни разорвала поцелуй.
- Гук...
Я опустил голову к сгибу между ее шеей и плечом, глубоко вдыхая. Я хотел ее так сильно, что это было сложно принять.
Я вдохнул и выдохнул, когда она погладила мою спину рукой вверх и вниз. Я сфокусировался на ритме ее пальцев, вынуждая себя успокоиться.
Проходила минута за минутой, но я не двигался. Я был доволен, когда лежал на ней, вдыхая ее тонкий аромат, мои руки были на ее мягком животе.
- Гуки? - прошептала Дженни. Я поднял голову.
Рука Дженни немедленно оказалась на моей щеке.
- Малыш? - прошептала она, и я мог слышать беспокойство в ее голосе.
- Я в порядке, - прошептал я в ответ, сохраняя свой голос таким тихим, как это было возможно, чтобы не разбудить ее родителей. Я посмотрел в ее глаза. - Я просто хочу тебя так чертовски сильно, - я опустил свой лоб к ее и добавил: - Когда мы делаем так, когда позволяем себе зайти так далеко, я как будто теряю свой разум.
Пальцы Дженни зарылись в мои волосы, и я закрыл глаза, любя ее прикосновения.
- Мне жаль, я...
- Нет, - сказал я яростно, немного громче, чем намеревался. Я отодвинулся. Глаза Дженни округлились.
- Не надо. Не извиняйся за то, что остановила меня, ты никогда не должна извиняться за это.
Она приоткрыла свои распухшие от поцелуев губы и вздохнула.
- Спасибо тебе, - прошептала она. Я переместил руку и опустил пальцы, чтобы переплести с ее.
Сдвинувшись в сторону, я раскрыл объятие и показал головой, чтобы она подвинулась ко мне. Она положила голову мне на грудь. Я закрыл глаза и просто сосредоточился на своем дыхании.
В конце концов, сон начал одолевать меня. Она проводила пальцами по моему животу. Я почти уснул, когда она прошептала:
- Ты - мое всё, Чон Чонгук, я надеюсь, ты знаешь это.
Мои глаза сразу открылись, а грудь переполнилась эмоциями. Положив пальцы под ее подбородок, я приподнял его вверх. Ее рот ждал моего поцелуя.
Я целовал ее нежно, сладко и медленно. Глаза Дженни оставались закрытыми, и она улыбнулась. Чувствуя, что моя грудь готова взорваться от довольного взгляда на ее лице, я прошептал:
- Навеки.
Она прижалась к моей груди и прошептала в ответ:
- Навечно и навсегда.
И мы оба уснули.