Ссора длиною в любовь

Я вышла из сети, напоследок написав, что больше не буду ему писать.
Но это была лишь красивая точка в сообщении — в голове же у меня разворачивался настоящий план спецоперации: сменить документы, перекрасить волосы, поменять имидж, уехать в другой город, а лучше — на другой континент.

Это был такой позор.
Я уверена, что он уже всё рассказывает своему Артёму, и они там вместе ржут, закатываясь от смеха.
Зачем я скинула ему фото?! Так ещё и своих ног!
Я дура... Нет, даже хуже — я глупая дура с доступом к интернету.
Самое обидное, что я не могу даже притвориться, что это была ошибка. Потому что он-то точно знает — я сделала это намеренно.

Я забралась с ногами на кровать, уткнулась лицом в подушку и простонала в неё что-то нечленораздельное.
В такие моменты я мечтала иметь кнопку «откатить всё» — и жизнь, и переписки, и особенно сегодняшнее утро.

Весь день я пролежала в кровати, оправдываясь перед слугами и мамой (которые то и дело заглядывали проверить моё самочувствие и позвать поесть), что у меня нет аппетита и я просто хочу отдохнуть.

Врать маме я не хотела, но и правду сказать... тем более. Что я должна была ей объяснить? Что, мол, мам, я скинула свои ноги однокласснику, теперь лежу и страдаю? Нет уж, спасибо.

К обеду я поняла, что превращаюсь в амёбу, и всё это из-за того, что целый день провела под одеялом. Голова ныла от недостатка кислорода, мысли путались, а настроение уползло куда-то под кровать. Поэтому я решила поднять себя и выйти на улицу — пройтись по нашему коттеджному посёлку, подышать свежим воздухом, может, даже немного проветрить не только голову, но и совесть.

Накинув лёгкую куртку и натянув капюшон, я тихо выбралась из дома. У нас было тихо и спокойно, как всегда — идеальные аккуратные газоны, ровные дорожки, соседи, которых я почти не знала. Солнце светило мягко, но воздух был прохладный и бодрящий.

Я шла медленно, пряча руки в карманах, и пыталась перестать думать о Никите. Но, разумеется, чем больше я себе это говорила, тем сильнее он лез в голову.

По странному совпадению, пока я шла, разглядывая трещины в асфальте, вдруг услышала до боли знакомый голос.
Я аж вздрогнула. Не может быть.
Но стоило поднять голову — и мои опасения подтвердились.

Никита.
Шёл прямо по улице нашего коттеджного посёлка, как будто это его личная дорожка.
Как он вообще сюда попал? Наши охранники, похоже, решили, что утро без сюрпризов — это слишком скучно.

В руках он держал букет. Я прищурилась, но из-за гудящей от боли головы так и не поняла, что за цветы. Зато видела, что он смотрит на них так, будто пытается выучить их наизусть, и что-то тихо себе бормочет.

Он шёл, не замечая меня.
А я остановилась, прикусив губу.
Часть меня хотела повернуть обратно, спрятаться за дом и сделать вид, что этого не было. Но другая часть... хотела подойти и спросить, какого чёрта он здесь делает.

В конце концов он подошёл ближе — и, наконец, заметил меня.
На его лице промелькнуло такое искреннее замешательство, что я неожиданно поймала себя на том, что мне это... даже немного мило.

— Ой... привет, — выдал он, будто мы случайно встретились где-то в центре города, а не в охраняемом посёлке. — Какая неожиданная встреча. Я тут... эээ... гуляю.

Ага, конечно. Гуляет он. По закрытому частному поселку, куда без пропуска даже воробей не пролетит.
Я медленно приподняла бровь, глядя на него тем самым взглядом, который обычно говорит: «Ври больше, у тебя плохо выходит».

Из вежливости я всё же кивнула и поздоровалась — сухо, но вполне прилично. Куртку держала за край, как будто она могла меня спасти от этой встречи, и просто ждала, что он скажет.

Никита, вместо того чтобы сразу ответить, быстро — слишком быстро — окинул меня взглядом. Казалось, он пытался сделать это незаметно, но я уловила каждое его движение. И вот уголки его губ чуть приподнялись, намекая на улыбку. Не наглую, не насмешливую — скорее ту, что появляется, когда человек случайно застал кого-то врасплох.

Сначала я не поняла, что именно вызвало такую реакцию. Но стоило мне опустить глаза... и я готова была в тот же миг сквозь асфальт уйти в параллельное измерение.
Во-первых, на мне всё ещё была белая ночнушка — та самая, в которой я спала. Поверх неё — чёрная куртка, надетая наспех, даже молнию толком не застегнула. Ноги — голые, а единственное, что их «украшало» — это белые резиновые тапочки, которые в любой момент могли соскользнуть.

Он задержал на мне взгляд дольше, чем нужно, и я сразу почувствовала, как внутри начинает неприятно и тепло щемить.

— Ты... так и планировала выйти? — он едва заметно кивнул на мой наряд.

— А что с ним не так? — сделала вид, что не понимаю.

— Ну, кроме того, что это ночнушка под курткой... и тапочки. — Он изобразил серьёзное лицо, но глаза смеялись. — Такое чувство, что ты сбежала из дома в перерыве между сном и завтраком.

Я закатила глаза, но пальцы всё-таки сильнее сжали край куртки.
— Может, я так и сделала, — огрызнулась я, надеясь, что он не заметит, как щёки предательски нагрелись.

— Ага, только забыла, что на улице люди ходят. — Он ухмыльнулся. — Хотя, если честно, это, наверное, самое милое, что я видел за эту неделю.

— Перестань, — тихо сказала я, отворачиваясь, но губы всё равно дёрнулись в улыбке.