Глава 11. Разговор,который затянулся
Сидит там, болеет, и ещё жалуется на меня. Да я, между прочим, беспокоюсь!
Правда, беспокоюсь как-то... своеобразно.
Секунду подумал, потом пальцы уже сами застучали по экрану:
«Так это я тебе жизнь интереснее делаю. Представь, какая скука была бы без меня.»
Пару секунд смотрел на текст, решая, не слишком ли это нагло. Решил — в самый раз.
Отправил.
Артём, который всё это время сидел рядом на подоконнике и жевал булочку, ухмыльнулся:
— Слушай, ты ведь как ворон — если что-то блестит, схватишь и не отпустишь.
— Чего? — нахмурился я.
— Ну вот она тебе что-то напишет — и ты всё, с концами, зависаешь над телефоном.
Я фыркнул и попытался сделать вид, что мне плевать. Но на самом деле уже ждал её ответа, как ребёнок, которому пообещали конфету.
— Где ты успел взять ещё булочку? — я уставился на него, пока он с таким удовольствием откусывал, будто неделю не ел.
Артём лениво пожал плечами:
— У меня стратегический запас. —
— Чё, склад еды под партой держишь? — фыркнул я.
— Ага, и охрану в виде злого кота. Никто, кроме меня, туда не суётся.
Он сел поудобнее, закинув одну ногу на подоконник.
— Слушай, ты вообще сам понимаешь, как смешно со стороны выглядишь? — сказал он с полной ртом.
— В смысле? — я сделал вид, что не понимаю, хотя уже догадывался, куда он клонит.
— Ну, ты. Командир волейбольной команды, «король коридоров», как тебя эти девчонки называют... и сидишь тут, уткнувшись в телефон, как школьница, которая ждёт лайк от краша.
— Во-первых, я не уткнулся. — я положил телефон рядом, хотя до этого держал его в руках, не выпуская. — Во-вторых... ну, может, просто скучно.
— Скучно, ага. И именно от этой рыжей тебе весело.
Я закатил глаза.
— Серьёзно, Артём, ты иногда как бабка на лавке — всё замечаешь и всем клички раздаёшь.
Он ухмыльнулся и сделал огромный укус своей булочки.
— А что? Рыжая ей идёт.
— Не называй её так, — резко перебил я, даже сам удивившись тону. — У неё имя есть.
Артём замер на секунду, потом хитро прищурился:
— Ладно, ладно... Аня, значит. Всё, услышал.
Я отвернулся к окну, делая вид, что разговор закончен, но чувствовал, как его взгляд буквально прожигает мне затылок.
***
Я позавтракала, параллельно наблюдая, как брат с сестрой устраивают бой века — за последнюю булочку на столе. Сначала я думала, что они шутят, но когда в ход пошёл нож для масла, стало понятно: это война.
На фоне этого веселья мама, как по расписанию, начала свою утреннюю нотацию. О том, что «лучше бы ты вообще в школу не ходила». Я вежливо кивала, хотя внутри уже хотела бежать обратно в комнату и закрыться на три замка.
Отец, как обычно, был тихим наблюдателем. Сидел в углу с чашкой кофе и выглядел так, словно он на какой-то другой кухне, где нет ни шума, ни булочных войн, ни маминых лекций.
После всех этих утренних «радостей» я наконец вернулась в комнату. На кровати, аккуратно устроившись между двумя подушками, лежал мой телефон. Казалось, он специально притворяется безобидным, хотя на самом деле таит в себе угрозу испортить мне весь день. Я смотрела на него так, будто это не гаджет, а бомба замедленного действия, и боялась дотронуться первой.
В конце концов я всё же решилась рискнуть и взять телефон в руки. Сердце предательски ускорило ритм, будто я собиралась открыть не сообщение, а приговор. Открыв мессенджер, я быстро пробежалась глазами по его ответу — и тут же почувствовала, как уголки губ начинают тянуться вниз. Раздражение заползло под кожу. Пока я здесь, чуть ли не убиваюсь мыслями о своей глупости и перебираю варианты, как стереть память у всего человечества, он там наверняка сидит и ухмыляется вместе со своим Артёмом.
Я сжала телефон крепче, чем стоило, и быстро настрочила ответ, пока раздражение не успело остыть.
«Слушай, если тебе так весело, можешь продолжать смеяться со своим дружком, но меня в этот клуб юмора не записывай.»
Палец завис над кнопкой «отправить» на секунду — будто я ещё могла передумать. Но нет, отправила. И тут же поняла, что, возможно, зря. Телефон остался в руке, я уставилась на экран, ожидая, что он ответит сразу.
И, конечно, этот придурок написал почти мгновенно.
Его сообщение появилось так быстро, что я даже не успела отложить телефон.
«Клуб юмора без тебя неинтересен. Ты там главный спонсор моего настроения.»
Я уставилась на экран, моргнула пару раз, пытаясь понять — это он сейчас издевается или... комплимент сделал? Внутри что-то противно кольнуло, как будто сердце не согласилось с мозгом, что это просто подкол.
Пальцы сами начали печатать:
«Ты неисправим.»
И, к моему ужасу, он ответил ещё быстрее:
«А ты меня всё равно читаешь. Значит, ещё не всё потеряно.»
Я бросила телефон на кровать и зажмурилась, понимая, что этот словесный поединок только набирает обороты...
***
...Я уже десять раз посмотрел на экран — ничего.
Это молчание выводило сильнее, чем любая её колкость.
Честно, будь у меня сейчас лишние полчаса и свобода действий, я бы сорвался и поехал к ней домой, проверить, что там происходит.
— Ты чего такой нервный? — Артём лениво облокотился на стену, жуя свою третью булочку за утро.
— Она молчит, — выдохнул я, не сводя глаз с телефона.
— Может, она просто занята?
— Да чем? Она же... — я осёкся. — Хотя ладно, может и занята.
Но внутри всё равно свербело.
Минут двадцать мы уже топтались у кабинета, ждали историка, а я — её сообщения.
Каждый раз, когда телефон вибрировал у кого-то в коридоре, я автоматически хватался за свой.
Артём фыркнул:
— Никит, ты выглядишь, как будто ждёшь ответа от президента, а не от рыжей одноклассницы.
Я хотел огрызнуться, но в этот момент телефон всё-таки завибрировал.
Сердце почему-то подскочило...