10
— Всё, — подвёл итог Иккинг, отложив свиток на стол. — На рассвете отправляемся на Эйвандейр. Отдохните, наберитесь сил.
Комната зашевелилась. Все начали расходиться — кто в стайню к драконам, кто в кузницу, кто просто за воздухом.
Лив оглянулась — она хотела догнать Каллена, но тот уже вышел.
— И почему он всегда уходит, когда нужно поговорить... — тихо пробормотала она.
— Потому что мужчины редко понимают, когда с ними нужно говорить, — с усмешкой произнесла Астрид, появившись сбоку.
Не дав Лив ничего ответить, она взяла её за руку и потащила куда-то в сторону, мимо лестницы и коридоров.
— Куда мы?.. — удивилась Лив.
— Туда, где можно хоть пять минут не думать о том, что мир рушится, — ответила Астрид, откидывая дверцу в маленькую комнату с очагом.
Это место было почти тайным: низкий потолок, полки с сушёными травами и несколько мехов у огня. На столе уже стояли две кружки горячего пряного напитка.
— Уютно, да? — сказала Астрид, присаживаясь.
Лив кивнула. Сначала они просто болтали — про Снежика, про то, как трудно привыкнуть к шумному Олуху, смеялись над тем, как Плевака снова ругался на Задираку за сломанную наковальню.
Но потом разговор плавно стих, и Астрид вдруг сказала:
— Слушай, я видела, как он на тебя смотрит. —
Лив вскинула взгляд. — Кто?
— Каллен, — Астрид усмехнулась. — Знаешь, он хороший парень. Но иногда такие чувства... только мешают.
Лив опустила глаза, крутя в руках кружку. Тёплый пар щекотал пальцы, но внутри стало холодно.
— Мешают... кому? — тихо спросила она.
— Себе, делу, друзьям. — Астрид пожала плечами. — Мы все когда-то думали, что можно просто позволить себе чувствовать. Но иногда приходится выбирать.
Огонь в очаге треснул, и пламя отразилось в глазах Лив. Она долго молчала, будто обдумывала слова, а потом тихо сказала:
— Я не знаю, что между нами. Но когда я рядом с ним... всё кажется проще. Даже страх.
Астрид кивнула, на её лице мелькнула мягкая улыбка:
— Тогда просто будь рядом. Иногда это важнее, чем всё остальное.
Небо только начинало светлеть, когда они собрались у стайни. Воздух был морозный, острый, будто сам ветер подгонял их в путь.
Драконы нетерпеливо переступали с лапы на лапу — Снежик расправил крылья, Бран тихо рычал, чувствуя волнение хозяйки.
— Все готовы? — Иккинг проверил крепления, окинув взглядом команду. — На Эйвандейр летим без остановок. Времени у нас не так уж много.
— Как всегда, — буркнула Астрид, поправляя ремни на Беззубике. — Сначала всё спокойно, а потом, как обычно, что-то взорвётся.
— О, я надеюсь! — с энтузиазмом выкрикнула Забияка, подпрыгивая возле своего дракона. — Без взрывов скучно!
— Только не на моём драконe, — простонал Задирака. — В прошлый раз я неделю не мог его отмыть от гари!
Все рассмеялись, даже Лив. Смех разрядил напряжение, и на мгновение показалось, будто они просто летят на очередную вылазку.
Каллен подошёл к ней, проверяя седло на Снежике.
— Готова? — спросил он.
— Да, — кивнула она. Но внутри чувствовала дрожь — смесь волнения и... чего-то большего.
Когда они взмыли в небо, холодный воздух хлестнул по лицу. Олух стремительно уменьшался внизу, превращаясь в пятно света среди бескрайнего снежного моря.
Солнце медленно поднималось, заливая всё мягким золотом. Драконы летели клином, ветер гудел в ушах, а впереди тянулся горизонт — туда, где их ждал Эйвандейр.
Иккинг повернулся, перекрикивая шум ветра:
— Эйвандейр — остров непростой! Там сильные ветра и старые руины, держитесь вместе!
Астрид кивнула, обернувшись на остальных. Рыбьеног что-то бормотал себе под нос, глядя в карту, а Сморкала радостно вопил, ловя снежинки языком.
Лив смотрела вперёд. Вдалеке показались очертания острова — скалы, окутанные туманом, и черные силуэты деревьев, похожие на застывшие фигуры.
Её пальцы непроизвольно сжались на поводьях, а сердце билось чаще.
— Всё нормально? — спросил Каллен, чуть наклонившись ближе.
Она лишь кивнула.
Снежик первым опустился на скалистую площадку. Его когти скользнули по обледенелому камню, и морозный пар вырвался из ноздрей. Остальные драконы приземлились следом, расправив крылья — воздух вокруг дрожал от холода и звона ветра.
Эйвандейр встретил их привычной тишиной. Снег хрустел под сапогами, ледяные кристаллы блестели на солнце, а где-то вдалеке раздавался низкий гул — будто сам остров дышал.
— Добро пожаловать домой, — тихо произнесла Лив, глядя на серые пики, окутанные облаками.
Иккинг вскинул голову, разглядывая окрестности.
— Здесь всё... иначе. — Он провёл рукой по снегу. — Будто холод живой.
— Он и есть живой, — ответила Лив. — Ветер здесь поёт. И если знаешь, где слушать — можно услышать историю острова.
Иккинг обменялся с ней коротким взглядом.
— Веди нас.
Лив шагнула вперёд, и от её сапог на белом снегу остались глубокие следы. Остальные двинулись за ней — цепочкой между заснеженными валунами, вверх по крутой тропе, где не мог пройти ни один дракон.
С каждым шагом ветер становился сильнее, резал лицо, будто проверяя, кто осмелился подняться.
Задирака и Забияка, как обычно, не могли держать язык за зубами.
— Эй, смотри, — Забияка ткнула брата локтем, — если споткнёшься, просто катись вниз. Быстрее вернёшься.
— А если ты упадёшь, — хмыкнул Задирака, — я хоть немного согреюсь от смеха!
Астрид закатила глаза:
— Два снежных шара с мозгами размером с ягоду.
Позади шёл Сморкала, старательно стараясь не поскользнуться и то и дело кидая взгляды на Лив.
— Так... ты, значит, выросла здесь? Наверное, скучала по снегу, да? — он попытался улыбнуться, но зубы стучали от холода.
Лив едва заметно улыбнулась:
— Когда ветер воет так, что кажется — мир рушится, скучать не хочется.
— Зато с тобой даже буря не страшна, — быстро вставил Сморкала, чуть краснея.
Каллен, идущий впереди, бросил короткий взгляд через плечо — без слов, но взгляд был красноречивее любой угрозы. Сморкала тут же закашлялся и сделал вид, что поправляет плащ.
Подъём был долгим. Когда они достигли вершины, перед ними открылась знакомая Лив панорама — снежное плато, в центре которого стояло древнее святилище. Каменные колонны, покрытые инеем, и огромная арка, из которой вытекал звук — тихий, но ясный, как будто сам ветер пел древнюю мелодию.
— Вот оно, — прошептала Лив. — Место, где поёт ветер.
Иккинг подошёл ближе, ощупывая каменные узоры.
— Потрясающе... эти символы похожи на старые руны из архивов Берка.
— Это не руны, — покачала головой Лив. — Это дыхание Эйвандейра.
Они вошли внутрь. Каменный зал был холоден, но сух. На стенах сверкали линии инея, будто кто-то выжег узоры из света.
Лив быстро нашла ту самую плиту, что в прошлый раз открывала потайную комнату. Каллен помог сдвинуть её в сторону, и за ними открылся проход.
— Так, — протянул Задирака, заглядывая вниз, — кто идёт первым?
— Давай ты, — хихикнула Забияка, — если там ловушка, хоть где-то будешь полезен.
— Полезен? Я — герой! — гордо сказал он и сделал шаг вперёд, но Астрид его одёрнула.
— Стой, герой. В прошлый раз ты едва не спалил хлев Иккинга, когда решил "проверить, работает ли факел".
— Ну хоть не взорвал, — вставил Сморкала.
Они осторожно спустились внутрь. Комната была такой же, как прежде — грубые стены, каменные полки, свитки в старых обмотках. Только теперь здесь пахло иначе — чуть острее, будто воздух пропитался пеплом и временем.
Лив подошла к полке и провела пальцами по обёрткам.
— Вот... тут мы нашли тот свиток. Но остальные... тоже хранят ответы.
Иккинг достал пергамент, разглаживая его.
— Тогда посмотрим, что эти шаманы хотели скрыть.
В потайной комнате пахло сухим пергаментом и пылью веков. Воздух был густой, будто сама история стояла здесь стеной. Иккинг сдёрнул перчатки, чтобы аккуратнее разворачивать древние свитки. Каллен поднёс фонарь ближе, и мягкое, янтарное свечение осветило стены.
— Осторожнее, — тихо сказала Лив. — Некоторые из них могут рассыпаться от одного прикосновения.
— Не переживай, — вмешался Рыбьеног, уже доставая свои очки. — Я, между прочим, читал о сохранении артефактов времён первых шаманов! — Он дунул на край свитка, отчего пыль взвилась в воздух. — Вуаля! Никаких повреждений.
Задирака, стоявший рядом, поморщился:
— А теперь я буду пахнуть древней бумагой...
— Зато умнее станешь, — хмыкнула Забияка.
Иккинг нахмурился, пробегая глазами строки на пергаменте.
— Здесь упоминается какой-то... Круг Песни. Они использовали его для общения с "Дыханием Земли".
— Это может быть древняя форма связи с драконом или духом острова, — предположил Рыбьеног, глаза у него горели азартом. — Смотри! — он указал на чернильные символы. — Эти знаки обозначают "связь", "жертву" и "эхо". А рядом... "Очи Тьмы".
Лив насторожилась.
— "Очи Тьмы"? Они говорили о сущности... именно так её называли хранители.
Каллен, стоящий рядом, сжал кулак.
— Значит, всё это правда.
— Да, — подтвердил Рыбьеног. — Но слушайте дальше: "Когда остров запоёт и дыхание мира замрёт, очи пробудятся в сердце того, кто слышит ветер".
Астрид скрестила руки.
— Поэтично. Но что это значит?
— Это значит, — тихо сказала Лив, — что кто-то... или что-то... связано с Эйвандейром глубже, чем мы думали.
Иккинг медленно прошёлся по комнате, взгляд цеплялся за строки и узоры.
— Здесь говорится, что шаманы не просто жили на острове. Они были его частью. Проводниками между людьми и духом земли.
— И дух этот мог быть живым, — добавил Рыбьеног, всё ещё читая. — Смотри: "Камень Света хранит дыхание, дыхание хранит голос, голос спит в сердцах, пока не будет нарушен покой." Это описание не камня, а живой сущности, заключённой в материю.
Задирака почесал затылок:
— То есть... остров живой?
— В каком-то смысле, — кивнул Рыбьеног. — Если шаманы могли с ним говорить, значит, у него есть сознание. Или хотя бы воля.
Лив провела пальцами по стене, где тонкая линия инея складывалась в знакомый символ — тот же, что был на камне с зеленым свечением.
— Тогда выходит... сущность, о которой говорил хранитель, может быть тем, что пробудилось в Эйвандейре.
— Или внутри тебя, — тихо добавил Каллен, не отрывая взгляда от Лив.
Мгновение повисло в воздухе. Даже ветер, казалось, стих за стенами.
Астрид кашлянула, нарушая тишину:
— Ладно, философы. Что мы будем делать с этой информацией?
Иккинг аккуратно свернул свиток.
— Заберём его на Олух. Я хочу сверить эти записи с архивами Берка и журналами моего отца. Если дух острова действительно существует — это меняет всё.
— А если "очи" уже пробудились? — спросил Рыбьеног, глядя на потемневшие символы. — Судя по всему, каждая великая буря или катастрофа — лишь отголосок его дыхания.
— Тогда, — твёрдо сказала Лив, — нам нужно понять, как его остановить. Пока не поздно.
Она взяла свиток и прижала к груди. Ветер за стенами усилился, протяжный гул наполнил святилище, будто остров услышал их слова.
— Кажется, он уже ответил, — пробормотал Каллен.
Когда они вернулись на Олух, солнце уже клонялось к горизонту. Драконы устало опустились на заснеженную площадку перед старой ареной — теперь ставшей стойлом и местом отдыха. Воздух был холоден и пах дымом, солью и металлом.
— Завтра начнём разбор свитков, — сказал Иккинг, спрыгивая с Беззубика. — Рыбьеног, займись каталогом. Каллен, помоги ему.
— Принято, вождь, — кивнул тот.
— А ты, Лив, отдохни, — мягко добавил Иккинг. — Сегодня был долгий день.
Она лишь кивнула. В груди уже росла тревога — знакомое ощущение, будто тьма из её снов снова шевелится под кожей.
Позже, когда шум острова стих, Лив сидела в одной из небольших каменных башен, что служили временным приютом для гостей. У огня потрескивали поленья, бросая на стены золотистые отблески. Снежик спал у входа, свернувшись клубком, изредка фыркал во сне.
Лив положила на колени свёрток. Снаружи выглядел он, как обычный свиток — пожелтевший, ничем не примечательный. Но стоило ей развернуть его, как пергамент вспыхнул мягким, тускло-зеленым светом.
Пальцы дрогнули.
"Я должна была отдать его Иккингу..." — промелькнуло в голове.
Но сердце сказало иначе.
Чернила на свитке словно пульсировали, складываясь в древние символы. Лив узнала их — язык шаманов. В отличие от остальных свитков, этот не содержал описаний ритуалов или историй. Это была инструкция. Руководство.
"Очи Тьмы можно усмирить лишь голосом, что связан с землёй и небом.
Но каждый голос требует цену.
Тот, кто решится, должен помнить — не всякая жертва приносит свет."
Лив нахмурилась, сжимая пергамент крепче.
— "Цена..." — тихо повторила она. — Что ты имеешь в виду?..
Она провела рукой по последним строчкам, и холод пробежал по коже.
"Голос острова можно услышать лишь один раз. После этого тьма не отпускает."
Девушка глубоко вдохнула, откинулась на спинку кресла и устало прикрыла глаза. Мысли метались.
Если есть хоть малейший шанс спасти Эйвандейр... я не позволю никому рисковать ради моего дома. Ни Каллену, ни Иккингу, никому.
Пламя в камине тихо осветило её лицо — решительное, но усталое. За окном медленно шёл снег. Внизу, в посёлке, звучали тихие голоса и смех, а наверху, в тишине, Лив уже сделала выбор.
Она аккуратно свернула свиток, спрятала его в мешочек под плащом и прошептала почти беззвучно:
— Если уж тьма хочет мой голос... пусть возьмёт его. Но я не позволю ей забрать других.
Снежик поднял голову, тихо посмотрел на хозяйку, будто что-то почувствовал, но Лив уже отвела взгляд в огонь.
Пламя трепетало, и в его отблесках казалось, что где-то на дне свитка ещё дрожит слабое сияние — живое, будто оно ждёт, когда её решимость станет действием.