14
От лица Лалисы.
Господи, мать твою.
Я продолжаю целовать ее волосы, затем бросаю взгляд на Деклана.
— Принеси мне телефон.
Он разворачивается и выбегает из офиса.
— Может, мне принести ей что-нибудь выпить? — спрашивает Наен, на ее лице отражается беспокойство.
Я качаю головой.
— Ты можешь идти. Закрой дверь.
Когда мы одни, я наклоняюсь и, взяв Дженни за подбородок, приподнимаю ее лицо.
— Ты в безопасности, детка.
Она кивает, потерянные рыдания вырываются у нее каждые пару секунд.
Мое гребаное сердце.
Я снова прижимаю ее к своей груди.
— Что я могу сделать?
— Просто обними меня, — шепчет она.
Я делаю то, что она хочет, пока она не успокаивается и не отстраняется.
— Прости. Это просто вернуло все обратно.
Он, блять, нанес ей травму. Ярость взрывается в моей груди, моя потребность покончить с этим ублюдком становится самостоятельной живой силой.
— Не извиняйся.
Поднимая руки к ее лицу, я вытираю ее слезы.
Деклан врывается обратно в офис, протягивая телефон. Я выхватываю его у него из рук и, определенно не желая видеть, как этот ублюдок дрочит, швыряю эту чертову штуковину так сильно, как только могу. Устройство разбивается о стену, не принося мне никакого удовлетворения.
Я собираюсь раздавить Техвана, как гребаного жука, которым он и является.
— Мы уходим, — говорю я Деклану.
Пока он звонит, чтобы уведомить других мужчин, я обнимаю Дженни, притягивая ее к себе, я говорю:
— Пойдем домой, детка.
— Я хочу пойти в свою квартиру, — говорит она.
Она бросает на меня умоляющий взгляд.
— Мои вещи. Я хочу забрать их оттуда.
Какого хрена ей вообще могло понадобиться от этого места?
— В другой раз.
Она качает головой, в ее глазах начинает гореть дикая решимость.
— Нет. Я хочу свои вещи. Они важны.
— Я понимаю, но не сегодня вечером, Дженни, — говорю я окончательно.
— Я отвезу тебя домой.
Ее подбородок дрожит.
— Там все мои воспоминания о моем отце, Лиса.
Господи Иисусе.
С несчастным вздохом я смотрю на Деклана, который в ответ только пожимает плечами.
Этот ублюдок ничем не может помочь.
Не в силах сказать "нет" Дженни, когда она в таком состоянии, я сдаюсь.
— Хорошо. Но я даю тебе на это всего десять минут.
— Хорошо.
— Десять минут, Дженни.
Она отчаянно кивает.
— Хорошо. Мне нужно всего пять. Я просто хочу коробку, тогда нам никогда не придется возвращаться, — хнычет она, травма от видео угрожает затянуть ее на дно.
Если коробка поднимет ей настроение, тогда мы пойдем за ней.
Покидая Lloud Enterprises, я уже жалею, что согласилачь на просьбу Дженни. Сейчас невремя идти к ней домой. Она должна быть дома, где я смогу справиться с травмой, которой Техван ее подверг.
Когда я паркую внедорожник перед многоквартирным домом, Деклан и его команда останавливаются позади нас. Мне насрать, что мы заняли 2 места на парковке.
— Десять минут, — напоминаю я Дженни.
Она все еще бледна, как привидение, но, кажется, держит свои эмоции под контролем. Выбираясь из машины, я беру ее за руку, постоянно осматривая местность в поисках угроз.
— Эзра, Райан, встаньте на страже у входа в здание, — приказываю я.
— Деклан, ты и Вейлон с нами.
Я крепче сжимаю руку Дженни.
— Давай заберем твою коробку, детка.
Когда мы идем по коридору, я сразу замечаю, что дверь в квартиру Дженни широко открыта.
Я собираюсь крикнуть "отступаем", когда она вырывается от меня и вбегает в чертову квартиру.
— Дженни!
Я кричу, бросаясь за ней, вытаскивая свой Глок из-за спины. Я догоняю ее в спальне, и прежде чем я успеваю схватить ее, она падает на колени, вытаскивая обувную коробку из-под кровати. Она прижимает эту чертову штуку к груди, как младенца.
Затем я замечаю нижнее белье, разбросанное по кровати, и... это сперма? Я поднимаю глаза к стене.
Ты будешь моей.
Иисус.
Я хватаю Дженни за руку, дергая ее к себе, но слишком поздно, когда она бросает взгляд на кровать и стену. Она издает сдавленный звук, и я собираюсь обнять ее, когда Деклан кричит:
— Босс, нам нужно двигаться!
Крепче сжимая руку Дженни, я выталкиваю ее из спальни. Когда мы врываемся в коридор, я бросаюсь бежать, крепче прижимая ее к себе. Я держу пистолет поднятым, когда мы спускаемся по лестнице.
В тот момент, когда мы достигаем вестибюля, Эзра жестом велит нам двигаться быстрее.
— Мимо проезжала машина. Они наблюдают за зданием.
Господи Иисусе.
Я, блять, могу догадаться, о чем было видео, и сейчас больше, чем когда-либо, жалею, что не посмотрела его. Я бы, блять, знала, что не надо было сюда приходить.
— Блять!
Я сердито огрызаюсь, вытаскивая Дженни из здания. Это была ловушка, и я, блять, угодила прямо в нее.
От лица Дженни.
Лиса запихивает меня на пассажирское сиденье, пристегивает ремень безопасности, затем захлопывает дверь. Широко раскрытыми глазами я наблюдаю, как она обегает машину спереди.
Она садится за руль, затем шины визжат, когда мы мчимся прочь от моего многоквартирного дома. Я быстро опускаю коробку к своим ногам. В ней все мои воспоминания об отце. Я не могла просто оставить это в квартире.
Оглядываясь через плечо, я вижу, что Деклан и другие охранники следуют за нами на своем внедорожнике. Вейлон проверяет обойму своего пистолета.
— Что происходит?
Спрашиваю я, в моих словах сквозит замешательство.
Что-то врезается в машину, и я испускаю испуганный вопль.
—Это была гребаная ловушка, — выдавливает Лалиса сквозь стиснутые зубы.
— Я, блять, должна была догадаться. Блять!
Он хлопает рукой по рулю.
Я никогда не видела её такой злой и вжавшейся в сиденье.
Я подвергла её жизнь опасности.
Осознание прорывается сквозь травму и горе, которые закрутили меня по спирали, просто желая заполучить коробку. Я оставила ее только потому, что думала, что останусь у Лисы на пару дней.
Черт, это моя вина.
Пули осыпают бок внедорожника. Я кричу, затем рука Лалисы оказывается у меня на затылке, и меня толкают вперед, пока мое лицо не прижимается к коленям.
— Лежи, детка, — приказывает она, вся мягкость исчезает из её голоса и заменяется абсолютной жестокостью.
Что я наделала?
В машину попадает еще больше пуль, и окна разлетаются вдребезги, осыпая мою спину стеклом.
— Лиса! — кричу я, поворачивая лицо, чтобы увидеть, все ли с ней в порядке. Она высовывает руку из окна, затем повнедорожнику разносится грохот выстрелов, когда она стреляет в нападавших.
Боже милостивый.
Звучит так, будто я нахожусь в зоне боевых действий.
— Ублюдки, — рычит Манобан, затем резко дергает руль вправо, и нас заносит, когда она входит в поворот, как чертовски опытный гонщик.
Срань господня.
Это происходит на самом деле.
— Почти приехали, — бормочет она.
— Давайте, ублюдки, продолжайте следовать за нами.
Мои глаза поднимаются к её лицу, и, видя жестокую улыбку, искривившую её рот, мои губы приоткрываются.
Это не та Лиса, в которого я влюбилась.
Этот человек глава мафии.
Осознание, наконец, доходит до меня. Это то, от чего папа защищал меня.
Тайка делает еще один крутой поворот, её тело даже не шевелится на сиденье, в то время как меня отбрасывает к двери.
— Приготовься, — рычит Лалиса.
Что-то ударяется о внедорожник, раздается звук гнущегося и скребущегося металла. Я хватаюсь за приборную панель, когда наш автомобиль бросается вперед, затем мы вращаемся по кругу. Рука Лисы высовывается из окна, она делает один выстрел за другим, затем мы снова набираем скорость.
Она тычет в меня своим пистолетом.
— В отделении есть обоймы. Вставь новую.
Я беру у неё оружие, не зная, что делать. Вытаскивая полную обойму из отделения передо мной, я спрашиваю:
— Что мне делать?
Тайка протягивает руку, нажимает на что-то на пистолете, и выскакивает пустая обойма.
— Вставь другую, — приказывает она.
Я делаю, как она говорит, затем пистолет вырывают у меня из руки.
Черт.
В абсолютном шоке я смотрю на пустую обойму у себя на коленях.
— Приготовься! — кричит она, затем внедорожник резко сворачивает, и мы внезапно останавливаемся.
— Вылезай и, блять, беги к выходу, — резко приказывает Лиса, распахивая свою дверь.
— Убирайся отсюда, Дженни!
Дрожащими руками я открываю свою дверь и чуть не вываливаюсь из внедорожника. Мои глаза осматривают склад, и я наблюдаю, как мужчины бегут на помощь Манобан. Три черных седана останавливаются прямо у входа.
Вейлон хватает меня за руку, затем меня тащат в противоположном направлении от места бойни.
По складу разносится эхо тяжелой стрельбы. Вейлон хватает меня за голову, и я вынуждена бежать, прижав ее к его груди, пока он прикрывает меня.
— Вперед! Вперед! Вперёд! — Деклан кричит, затем его руки поднимают меня с ног. Вейлон перестает бежать с нами, и из-за плеча Деклана я наблюдаю, как Вейлон достаёт пистолет и кричит:
— Уведи ее отсюда. Я задержу их.
Боже Всемогущий.
Мой взгляд скользит по мужчинам у внедорожников в поисках Лисы. Я не могу её найти, что вызывает необузданную панику и страх, взрывающиеся в моей груди.
— Лиса! — я кричу.
— Остановись, Деклан!
— Ни за что, принцесса, — рычит он.
Я начинаю бороться и мне удается высвободить свое тело из его рук. Я падаю на землю, вскакиваю на ноги, затем оббегаю Деклана.
Я бегу обратно к месту драки, крича:
— Лиса! — яростно ищу её, в то время как мужчины стреляют друг в друга и тела падают на землю.
Смерть и разрушение проносятся передо мной, как что-то из фильма ужасов.
Деклан хватает меня, мое тело снова взлетает в воздух, и меня перебрасывает через его плечо. Я пытаюсь не отрывать глаз от войны у главного входа, но она исчезает, когда Деклан выныривает через выход.
Меня отбрасывает назад, мои ноги сильно ударяются о землю, затем я бегу, когда Деклан тащит меня в лабиринт из металлолома. Он ведет меня глубже в лабиринт, затем толкает на землю за большой кучей раздавленных машин.
— Лежи, — выдыхает он.
Держа пистолет наготове, он стоит передо мной, выглядывая из-за металла. Гравий впивается в мои ладони, дыхание обжигает горло.
Лиса.
Мои глаза закрываются, и все, что я вижу, - это образы тел и крови. Все, что я слышу, это стрельба.
Лиса.
Сильное чувство вины вырывает мое сердие из груди.
Это моя вина.
Я не знала, что это будет ловушка. Мне просто нужна была коробка с воспоминаниями. И все же, это моя вина, так много людей умирают сегодня ночью.
От лица Лалисы.
Каждое тело, которое падает рядом со мной, ударяет мне в сердце.
Это чертова кровавая бойня, но мы даем отпор, убивая двенадцать сицилийцев, которые пришли за нами.
Так на двенадцать ублюдков меньше, о которых стоит беспокоиться.
Дженни.
Когда Колин убирает последнего человека, моя рука медленно опускается, крайнее истощение борется с адреналином, наполняющим мои вены.
Мои глаза скользят по телам моих врагов, затем я смотрю вокруг на своих павших людей.
Аарон. Себастьян. Нолан. Сайлас. Гэвин.
Мои братья.
Сильная потеря сотрясает мое тело, как приливная волна.
— У тебя идет кровь, — говорит Колин. Он берет меня за руку, но я не могу оторвать глаз от моих павших мужчин.
Просто рана.
Когда я не отвечаю, он спрашивает:
— Босс?
Я выныриваю из скорби и встречаюсь взглядом с каждым из мужчин, переживших нападение.
— Позаботьтесь о наших и сожгите гребаных сицилийцев, — приказываю я.
Переводя взгляд на Колина, я поднимаю руку к его затылку. Знакомое чувство отвращения пробегает по моей коже, но ему всего восемнадцать, а он уже один из моих лучших людей. Притягивая мальчика ближе, я говорю:
— Ты молодец.
Я отпускаю его и направляюсь к Вейлону.
— Где Дженни?
Он кивает в сторону выхода, затем следует за мной со склада.
— Деклан?
Я кричу.
— Все чисто? — кричит он со стороны свалки.
— Да. Выходи.
Я ожидаю увидеть Деклана первым, но Дженни вылетает из-за скопления машин.
— Лиса!
Она врезается в меня, затем бормочет:
— Мне так жаль. Я не знала. Мне очень жаль.
Я обнимаю ее одной рукой за плечи, образ безжизненных лиц моих падших мужчин вспыхивает в моем сознании.
Она в безопасности.
— Мне жаль, — хнычет она.
Она, блять, в безопасности.
— Пойдем домой, — бормочу я, усталость наступает быстро, когда адреналин уходит.
Мы все возвращаемся к внедорожникам, Колин и другие мужчины выносят мертвых сицилийцев со склада и загружают их в седаны.
Останавливаясь у пассажирской двери, я жду, пока Дженни заберется внутрь, затем захлопываю ее.
Это моя гребаная вина. Дженни не знала, что лучше, потому что я не научила ее ни одной гребаной вещи о мафии.
Сегодня все изменится.
Я обхожу внедорожник и сажусь за руль.
Заводя двигатель, я бросаю взгляд на коробку у ног Дженни.
Я включаю задний ход и вывожу нас со склада. Обратная дорога в пентхаус наполнена сокрушительной тишиной, но я пока не могу заставить себя заговорить.
Потеря слишком свежа, и мне просто нужно время, чтобы переварить ее.
Я чувствую беспокойство, исходящее волнами от Дженни, но у меня нет сил утешить ее прямо сейчас.
Аарон. Себастьян. Нолан. Сайлас. Гэвин.
Входящий звонок привлекает мое внимание, и, увидев имя Уилла на экране, я нажимаю кнопку на рулевом колесе.
— Тебе нужно съездить на склад металлолома.
— Я уже здесь. Что, черт возьми, произошло?— спрашивает он, в его словах слышится недоверие.
— Техван устроил ловушку в квартире Дженни. Я отправилась на склад за подкреплением.
— Ты в порядке? Колин сказал, что ты получила пулю.
Взгляд Дженни устремляется на меня.
— Что?
— Не сейчас, — бормочу я ей, затем говорю Уиллу:
— Как только со складом все будет улажено, мне нужно, чтобы ты разобрался с арендой этой гребаной квартиры и очистил ее.
— Хорошо.
— Убедись, что семьи наших мужчин получают свои выплаты.
— Сделаю.
Уилл втягивает ртом воздух.
— Ты в порядке?
— Со мной все будет в порядке.
Я заканчиваю разговор и завожу машину в подвал.
— В тебя стреляли?
Спрашивает Дженни, ее голос полон осторожности.
— Это ерунда, — бормочу я, открывая дверь и выходя. Я захлопываю ее и, ожидая Дженни, беру ее за руку и иду к лифту, она держит коробку под мышкой.
Как только мы входим в пентхаус, я отпускаю ее и иду к шкафу в гостиной. Я наливаю себе виски и выпиваю жидкость.
Иисус.
Мои люди.
Дженни могли убить. Блять.
Упираясь руками в шкаф, я опускаю голову, переживая потерю, которую я понесла сегодня вечером.
Загнав горе в самый темный уголок своего сердца, я поднимаю голову и, оттолкнувшись от шкафа, поворачиваюсь лицом к Дженни. Черты ее лица напряжены от беспокойства, руки обхвачены вокруг талии.
— Могу я взглянуть на твою руку? Пожалуйста.
Я опускаю взгляд на пятно крови, затем киваю.
Она берет аптечку первой помощи, затем указывает на диван.
— Ты не могла бы присесть?
Я расстегиваю жилет и, стянув его, бросаю на пол, прежде чем сесть. Я также снимаю рубашку, затем смотрю в окно на огни города.
Я могла потерять ее.
Дженни садится рядом со мной, достает антисептическую салфетку и осторожно очищает рану на коже.
— Скажи мне, если будет больно, — шепчет она. Я смотрю на нее сверху вниз, любуясь её бледным лицом.
— Правило номер один: никогда никому не доверяй.
Она кивает.
— Ловушкой может оказаться все. Ты должна быть начеку все время.
— Хорошо.
— Ты, блять, не беги на выстрелы. Убирай свою задницу как можно дальше.
Она поднимает голову, ее глаза встречаются с моими.
— Ты же не можешь ожидать, что я оставлю тебя позади?
— Я потеряла пятерых мужчин сегодня ночью, и это чертовски больно, Дженни. Если бы я потеряла тебя?
Я качаю головой.
— Ты, блять, послушайся Деклана и беги. Я не могу выполнять свою работу и беспокоиться о тебе.
Я вижу, что она не согласна, но, по крайней мере, она кивает.
— Прямо сейчас мы сражаемся с сицилийцами. Техван собрал оставшихся людей после того, как мы уничтожили большинство в Торонто пару месяцев назад.
Она продолжает промывать рану, слушая, как я даю ей ускоренный курс по всему, что связано с мафией.
— Мне жаль твоих мужчин, — шепчет она. Она тяжело сглатывает и, встретившись со мной взглядом, продолжает.
— Я знаю, это не оправдывает понесенную тобой потерю, но я не знала, что это произойдет.
— Конечно, детка. Это все на моей совести.
Я киваю на коробку.
— Покажи мне, что в коробке.
— Минутку.
Она обматывает бинтом мой бицепс, затем встает и берет коробку с того места, где оставила ее в фойе. Она снова садится и снимает крышку.
Я заглядываю внутрь и вижу спущенный воздушный шарик, фотографию гораздо более молодого Джимми, смеющегося с Дженни. На фотографии ей не может быть больше четырех лет, во рту у нее шоколадное мороженое. Здесь есть маленькая корона, две пробки от бутылок и разные другие вещи.
— Это все мои воспоминания. Каждый раз, когда я видела папу.
Для меня это не более чем случайные вещи, но для нее это каждый момент, который она провела с Джимми. Это все ее прошлое. Горе тяжелым грузом висит над нашими головами. Я откидываюсь на спинку дивана, вздыхая.
— Расскажи мне историю о сдувшемся воздушном шаре.
Расскажи мне что-нибудь радостное.
— Это был мой день рождения. Мне было пять. Папа взорвал этот.
Ее губы кривятся в грустной улыбке.
— Он чуть не разорвал легкое, потому что тогда все еще курил, — она смотрит на меня.
— Он никогда не пропускал ни одного дня рождения.
Она ставит коробку на кофейный столик, затем поворачивается ко мне лицом.
— Мне так жаль твоих мужчин.
Я качаю головой.
— Это та жизнь, которой мы живем.
— Это причина, по которой папа не хотел, чтобы я приближалась к мафии.
Я киваю, теперь понимая, почему Джимми прятал ее.
— Но ты защитила меня.
Я киваю.
— И Чикаго. Техван хочет захватить власть.
Она с отвращением морщит нос.
— Но он этого не сделает. Я никогда не позволю ему получить в свои руки мой город и мою женщину.
Поднимая руку, я обнимаю Дженни за плечи и притягиваю ее к себе. Я целую ее в волосы.
— Как ты справляешься со всем, что произошло?
Она обнимает меня за талию, прижимаясь ближе к моему телу.
— У меня голова идет кругом.
— Я так и думала. Сегодня был чертовски тяжелый день.
Одно только видео травмировало ее, не говоря уже о гребаной перестрелке. Я притягиваю ее ближе, так что она садится на меня верхом, затем позволяю ей отдохнуть у меня на груди.
Поглаживая рукой вверх-вниз по ее спине, я продолжаю покрывать поцелуями ее волосы, висок и щеку.
— Как только мы покончим со всем этим дерьмом, я увезу тебя на выходные.
Она обвивает руками мою шею и прижимается ко мне лицом.
— Я просто хочу спрятаться в твоих объятиях.
— Прячься сколько хочешь, детка, — бормочу я. Закрыв глаза, я обнимаю ее так крепко, как только могу.
Время ускользает, пока мы утешаем друг друга, только наш шепот нарушает тишину.
***
После того, как мы принимаем душ, Дженни забирается в постель.
Я сажусь сбоку и звоню Уиллу.
— На складе чисто, и мы приготовили сицилийское барбекю, — отвечает он.
— Хорошо. Наши мужчины?
— Доставлены в морг. Семьи будут уведомлены, и я произведу выплаты завтра.
Устало потирая лоб, я говорю:
— Я хочу знать, когда похороны.
— Я узнаю.
— Спасибо за все.
— Для этого я здесь.
Завершая разговор, я кладу устройство на прикроватный столик. Я беру свой Glock и, повернувшись так, чтобы Дженни могла видеть, говорю:
— Вот как надо менять обойму, — я проделываю всю процедуру, затем передаю ей пистолет.
— Теперь сделай сама.
Она пододвигается ближе и забирает оружие. Я смотрю, как она с трудом справляется с первым разом, затем приказываю:
— Еще раз.
Я заставляю ее вынуть обойму и засунуть ее обратно, пока не буду уверена, что у нее все получилось. Обхватывая ее руки своими, я продолжаю урок:
— Это предохранитель. Если он включен, ты не сможешь выстрелить. Выключи его, и все готово.
— Хорошо.
Ее глаза встречаются с моими.
— Ты возьмешь меня на уроки стрельбы?
Я киваю.
— Мы начнем в эту субботу.
— У меня свидание за обедом с моей мамой.
— Во сколько?
— Мы встречаемся в одиннадцать утра.
— Мы пойдем в тир в восемь.
На ее лице появляется улыбка, но затем она спрашивает.
— Ты сердишься на меня?
Пряча Glock под подушку, я качаю головой.
— Нет, это была просто огромная потеря.
Я поднимаю руку к ее щеке, проводя пальцами по ее нежной коже.
— То, что ты оказалась на линии огня, отняло у меня десять лет жизни.
Дженни придвигается ближе и обнимает меня за шею. Она целует меня в висок.
— Я тебя держу.
Уголок моего рта приподнимается.
— Спасибо, детка.
Лежа с Дженни в своих объятиях, я зарываюсь лицом в ее волосы и провожу рукой вверх-вниз по ее спине.
Медленно ее запах проникает сквозь порох, все еще застрявший в моих легких. Ее прикосновение успокаивает печаль. Повернув лицо к ней, я впиваюсь губами в ее губы, проводя рукой вниз между нами. Я просовываю руку под ткань ее леггинсов и накрываю ее киску.
Издав удовлетворенный стон, я переворачиваю ее на спину и начинаю массировать ее клитор, мой язык проникает в ее рот.
Сегодня она нужна мне больше, чем когда-либо.
Я раздвигаю ее и провожу пальцем по ее клитору, затем толкаюсь внутрь ее жара.
— Всегда такая влажная для меня, — рычу я, прежде чем прикусываю зубами ее нижнюю губу.
— Только для тебя, — бормочет она, желание окутывает ее слова.
Дженни кладет руки по бокам от моей шеи, и когда я позволяю поцелую выйти из-под контроля, ее ладони блуждают по моей груди и прессу.
Освобождая ее рот, я просовываю палец глубже, оставляя след из кусающих поцелуев вдоль ее шеи, прежде чем вытащить руку из ее леггинсов и сказать:
— Снимай одежду.
Я хватаю ее леггинсы и стаскиваю их с ее ног, пока она снимает футболку. В ту секунду, когда Дженни обнажается, мои зубы впиваются в её соски, мой язык набрасывается на них, пока они не становятся твердыми. Ее стоны говорят мне, как сильно она любит мой рот на ней.
Есть только эта женщина и то, что она делает со мной.
Двигаясь вниз по ее телу, я хватаю ее за бедра и широко раздвигаю ее для себя. Мои глаза упиваются видом ее обнаженной и готовой для моих пальцев. Я зарываюсь лицом между ее ног, наслаждаясь ее возбуждением, наслаждаясь ее неповторимым вкусом.
Бедра Дженни приподнимаются над матрасом, и она сильнее прижимается к моему рту, когда стоны и вздохи срываются с ее губ.
— Лиса, — хнычет она.
— Боже, Лиса!
Я пожираю ее, пока ее бедра не сжимаются на моих плечах, а ее тело не содрогается в конвульсиях, как будто я бью ее током. Не имея терпения больше ждать, я располагаю свою ладонь у ее входа. Только тогда я снова встречаюсь с ней взглядом. Крепко сжимая ее бедро другой рукой, я сильно вонзаюсь в нее, погружаясь до упора.
Удовольствие мгновенно пробегает по моему позвоночнику, заставляет меня толкаться сильнее прижимаясь своим тазом к её заднице.
Иисус. Невероятно.
— О, Боже, Лиса, — выдыхает Дженни.
— Так хорошо.
Мои губы изгибаются вверх, а затем я вырываюсь до последнего дюйма, прежде чем снова войти в нее, наслаждаясь тем, как ее тепло обволакивает меня даже через одну лишь ладонь.
Не сводя с нее глаз, я стону:
— Так чертовски красива.
Я делаю глубокий вдох, затем двигаюсь, трахая ее быстро и жестко.
Я изливаю в нее свою душевную боль и нахожу утешение в ее теле.
Звуки шлепков по нашей коже и то, насколько она влажна для меня, наполняют воздух, и это заставляет меня сильнее входить в нее.
— Лиса, — стонет она, экстаз омывает её черты.
— Да. Боже, да.
Я наблюдаю, как мурашки покрывают грудь и живот Дженни, отчего ее соски еще больше твердеют.
— Моя.
Мои толчки становятся все более сильными, потребность владеть ею переполняет меня.
Потребность сделать ее своей во всех отношениях заставляет меня двигаться сильнее и быстрее.
Именно такие моменты, как этот, делают жизнь и смерть стоящими того.
Sorry, but... Здесь не обойтись без комментариев.
Мы благополучно близимся к концу.