[ 5 ]
⠀⠀⠀⠀
***
⠀⠀⠀⠀
[casckets - signs]
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Здесь всегда будет закат? — Чонсон бездумно облокачивается спиной о дверной косяк, глядя на медно-багровое небо.
⠀⠀⠀⠀— Думаю, да, — Сону сидит ровно напротив, обхватив колени руками. — Я так и не понял, как течёт время в чужих сознаниях. Иногда кажется, что оно стоит на месте. Особенно, если это ночь.
⠀⠀⠀⠀— Где ты бывал? — чуть щурит карие глаза Чонсон. — Если это не секрет.
⠀⠀⠀⠀— Надеюсь, что нет, — хихикает тихонько Сону; он давненько не рассказывал никому чего-то подобного. — Дома, заброшенные и не очень. Бесконечные небоскрёбы и просто производственные здания. Больница даже. Однажды был лес с множеством хижин. Это было страшновато, но спасало то, что я знал, что со мной ничего не случится. Но где-то на подсознательном уровне всё равно мурашки бегали.
⠀⠀⠀⠀— Самое не страшное место?
⠀⠀⠀⠀— Обычный дом с комнатами.
⠀⠀⠀⠀— Самое интересное?
⠀⠀⠀⠀— Наверное, тот магазин игрушек у ребёнка.
⠀⠀⠀⠀— Самое красивое?
⠀⠀⠀⠀
Сону замолкает. Рассматривает заляпанное кровью лицо, слегка прикрытые глаза, неотрывно смотрящие в его. И оборачивается медленно, окидывая взглядом укрытое закатом бесконечное поле. Нависающее над ними медное небо с мазками рубинового, кончики высокой травы, окрашенные в багровый. Возвращает взор на Чонсона, ожидающего ответ.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Твоё, — шепчет он искренне.
⠀⠀⠀⠀— Уоу…
⠀⠀⠀⠀
Он не лукавит. Это место действительно самое красивое из всех, в которых ему доводилось быть, как наяву, так и в сознаниях людей. Оно необычно и атмосферно. А ещё, Сону слишком давно не выходил из дома, чтобы прогуляться. Просто побродить по улицам или за городом, наслаждаясь природой. Он вдыхает глубоко воздух, но увы, в таких местах он не пахнет ничего, его здесь будто бы нет. Но подсознание услужливо дорисовывает ему ощущение суховатой травы, выжженной солнцем, и душноватого заката. Наяву — холодная осень, зима уже почти. У них здесь, кажется, конец жаркого лета.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Как это… — Чонсон кусает губы и морщится вдруг. — Ох…у тебя случайно зеркальца не найдётся?
⠀⠀⠀⠀— Не-ет, — сочувственно хмурится Сону. — Но есть влажные и сухие салфетки.
⠀⠀⠀⠀
Он запомнил это ещё с их с Юнги встречи. Подобное всегда должно быть с собой, чтобы хотя бы помочь кому-то вытереть слёзы. Или изредка кровь, но проблема в том, что Сону знает один подлый момент этих мест.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Правда они помогают лишь со слезами.
⠀⠀⠀⠀— В смысле?
⠀⠀⠀⠀— Если ты захочешь стереть кровь — через какое-то время она проявится снова.
⠀⠀⠀⠀— Это что-то типа зацикленной точки времени? — предполагает Чонсон. — Но почему тогда нет боли?
⠀⠀⠀⠀— Есть вопросы, на которые у меня нет ответов, — пожимает плечами Сону. — Но я сам бы хотел их знать.
⠀⠀⠀⠀— Ладно уж, — тянет руку Чонсон. — Давай хотя бы на какое-то время. А то чувствую себя пиньяттой перед тобой.
⠀⠀⠀⠀— Я видел всякое, — Сону достаёт из заднего кармана джинсов подготовленные влажные салфетки. — Кромешных ужасов, конечно, ещё не встречалось, но с кровью сталкиваюсь не впервые.
⠀⠀⠀⠀— Это звучит, как безумно трудная работа.
⠀⠀⠀⠀— Так и есть. Работа, с которой даже не сбежишь и не уйдёшь в отпуск.
⠀⠀⠀⠀
И наверное можно было бы. Отправить на тот же адрес, на который отсылалось согласие, просьбу об отпуске, коротеньком. Но тот самый первый конверт чудесным образом пропал из квартиры Сону, а на тех, в которых присылались деньги, больше не писался адрес отправителя. Тупик и только.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— У меня ограниченное время, да? — очередная салфетка стирает с лица Чонсона пятна крови; Сону различает в закатном свете его золотистую кожу.
⠀⠀⠀⠀— Да. И мы не знаем, сколько дверей тебе осталось, — с сожалением подтверждает он.
⠀⠀⠀⠀— Может быть так, что следующая моя последняя?
⠀⠀⠀⠀— Вполне, если ты сам не припомнишь больше таких случаев за девять лет жизни.
⠀⠀⠀⠀— Их куча. Вопрос лишь в том, какие из них те, что могут оказаться здесь. У меня так-то за год в интернате ситуаций было немеренно. Да и в школьные годы тоже прилично. Но, как видишь. Дверей было всего две.
⠀⠀⠀⠀— Есть предположения? Хоть какие-то? — Сону трудно признаться, но он так хочет оттянуть время наедине с Чонсоном. Когда он в последний раз общался на равных с кем-то молодым? Он не вспомнит уже.
⠀⠀⠀⠀— Возможно, это будет что-то связанное с университетом, — Чонсон бросает скомканные салфетки прямо в траву, отдавая Сону поредевшую пачку. — Возможно… — он вдруг коротко смеётся. — Случай на свадьбе брата мог бы быть, но я ни капли не жалею о том, что сделал.
⠀⠀⠀⠀— М?
⠀⠀⠀⠀— Я переспал с другом невесты, пока они резали и делили торт. Нас обнаружил её отец в одном из туалетов, там не плотно запиралась кабинка, — улыбка Чонсона становится шире. — Это правда было больше забавно. И, если честно, я в самом деле не жалею. Проблем, как в детстве, хлебнуть бы не вышло всё равно. Видишь ли, мне на тот момент стукнуло двадцать один. Сослать меня в интернат было невозможно, учёбу я не бросал и даже был отличником, проходил практику в хорошей фирме. Всё, чем меня наказали — выписали из родительского завещания и не общались полгода, пока у матери не оттаяло её каменное сердце. Не то, чтобы на меня это как-то влияло.
⠀⠀⠀⠀— Ты жил отдельно?
⠀⠀⠀⠀— Да. В день совершеннолетия подписал бумаги на квартирку в дешёвом районе, взял подержанную машину, чтобы проще было добираться до работы. И свалил, — Чонсон быстро смекает к чему Сону клонит и опережает его вновь. — Хочешь спросить, почему тогда я не мог делать всё, что хотел и продолжал жить такую жизнь?
⠀⠀⠀⠀— В точку.
⠀⠀⠀⠀— Мне всё ещё нужны были деньги на эту жизнь. На холсты, краски, планшеты и прочее, что нужно нам, художникам, сам знаешь. На коммуналку и обслуживание машины. Практика в фирме неплохо оплачивалась. Благодаря своим знаниям, после учёбы я мог получить приличное место с двойной оплатой от той, что была. Это…знаешь, отчасти замкнутый круг. А отчасти, я просто в себя не верил.
⠀⠀⠀⠀
Брови Сону приподнимаются в немом вопросе.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Не рискнул бросить это всё к чертям и попробовать зарабатывать на своём творчестве, — Чонсон задумчиво уставляется на закатное небо, что огнём отражается в его карих глазах. — Знаешь, — уголок его разбитых губ дёргается, — кажется, я знаю, что будет за той дверью.
⠀⠀⠀⠀
Он снова сам кое-как поднимается на шаткие ноги и тянет Сону здоровую руку, за которую тот не раздумывая хватается.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Идём, проводник. Покажу тебе одного неудачника.
⠀⠀⠀⠀
Сону следует за ним, Чонсон словно знает, к какой двери он идёт. Потому, что прямиком, мимо каждой, к одной из дальних, что даже сперва не видно за другими. Его рука нагревается от тепла пальцев Чонсона, и это пускает горячие волны вверх, будто вены вскипают. Их ладони так красиво сочетаются длинной бледных пальцев Сону и лёгкой кривоватостью смуглых чужих. Сону лишь на секунду сжимает руку Чонсона крепче, пока они не останавливаются напротив двери с врезанным матовым стеклом и надписью «кадровый отдел».
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Да-а, — насмешливо тянет Чонсон. — Я не ошибся.
⠀⠀⠀⠀
И отпускает ладонь Сону, чтобы открыть эту дверь для них.
⠀⠀⠀⠀
***
⠀⠀⠀⠀
[breaking benjamin, scooter ward — far away]
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Ваше портфолио разнообразно. Вы уверены, что не хотели бы попробовать себя в чём-то более продвинутом, чем наше издательство? — мужчина за небольшим деревянным столом спускает с носа очки, с сомнением глядя на Чонсона, сидящего перед ним.
⠀⠀⠀⠀
На нём та же зелёная парка, что и сейчас, только целая и без следов крови. А на затылке вместо коротко-стриженных волос — маленький светлый хвостик. Сону замирает, тихонько остановившись возле шкафа за дверью, бок о бок с Чонсоном из настоящего.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Нужно с чего-то начинать, — неуверенно отвечает Чонсон в воспоминании. — Не думаю, что меня возьмут куда-то без опыта. Даже с таким портфолио. Это всего лишь рисунки. Они не были заказами и ни к чему не относятся.
⠀⠀⠀⠀— В наше время, молодой человек, умения важнее опыта в тех местах, где люди понимают эту разницу. И суть работы.
⠀⠀⠀⠀— Я…я знаю, но…вы отказываете мне?
⠀⠀⠀⠀— Нет, что вы! — округляет глаза мужчина. — Я с радостью приму вас. Просто хочу предупредить, что заработок у нас не велик. И пойму, если вдруг вы уйдёте в другое место в скором времени.
⠀⠀⠀⠀— Вы правда… — Чонсон резко вскидывает голову, сглатывая. — Правда готовы взять меня?
⠀⠀⠀⠀— Вы шутите…конечно, мистер Пак. Завтра будут готовы бумаги для оформления вас в штат и сможете приступить сразу же. Я даже знаю, что могу вам отдать для работы. Есть один заказ…
⠀⠀⠀⠀— Спасибо, мистер Чон! — подскакивая со стула, Чонсон тянется через стол, чтобы пожать мужчине руку. — Завтра в девять я уже буду здесь!
⠀⠀⠀⠀— Вполне можете подъехать к одиннадцати, — по-доброму смеётся Чон. — Но не опаздывайте.
⠀⠀⠀⠀— Мои документы…что нужно будет?
⠀⠀⠀⠀— Удостоверение, портфолио, конечно же. Диплом, как я понимаю, у вас абсолютно по другому профилю и ещё не скоро, так что просто аттестата хватит. И, конечно же, ваше желание и рвение к работе.
⠀⠀⠀⠀— Спасибо. Большое спасибо!
⠀⠀⠀⠀
Сону никогда не находился в подобных воспоминаниях, потому, что они следуют за Чонсоном на улицу, выходя за дверь. Не возвращаются в поле, а идут по коридору, лестнице, на улицу. Сону не по себе, потому что это выглядит, как многоступенчатое воспоминание и он в таком впервые. За загривок кусает неприятное чувство, но он старается его игнорировать, потому, что прямо перед ним — Чонсон останавливается, глядя на себя со стороны с тяжестью и печалью.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Я написал тогда своему другу, что меня взяли в издательство мелким иллюстратором, — поясняет он заминку, рассматривая то, как пишет сообщение в телефоне. — А после с дури ума написал об этом матери.
⠀⠀⠀⠀
На телефон молниеносно поступает звонок. И то, как меняется лицо Чонвона во время разговора, говорит Сону обо всём. Но он всё равно слушает внимательно тихий голос.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Звонил отец, — с заметной хрипотцой продолжает он. — Оказалось, что именно это издательство спонсировалось отцом жены моего брата.
⠀⠀⠀⠀— Боже… — лепечет Сону, ощущая в груди болезненный укол.
⠀⠀⠀⠀— Да-а, тем самым, что застукал нас тогда на свадьбе с другом дочери. Он пригрозил, что десятки людей потеряют работу, если я рискну остаться там хоть на секунду. Прикрыть их — дело двух минут. Без спонсорства и с тёмными пятнами в репутации, что так легко настрочить умеючи, они бы долго не протянули. Заказчиков отвадить проще простого, отобрать арендованное здание…они возможно однажды смогли бы открыться под другим именем и своими силами. Но…когда у кого-то неправильного есть деньги и власть…не знаю, знакомо тебе это или нет, но они готовы разрушать чужие жизни просто ради собственного эго. Просто потому, что они могут.
⠀⠀⠀⠀
По щекам Чонсона катятся слёзы. Отражённые на лице, на котором снова проступают и капли крови, розовой водой стекая к подбородку. Сону так безмерно больно на них смотреть, что он давится и собственными слезами, глотая их с комом в горле. Он находит дрожащими пальцами раскрытую ладонь Чонсона, сжимая её ободряюще. А после чувствует, как тянет его за лопатки назад.
Они входят в дверь, соседствующую с издательством, оказываясь в поле вновь. Сону лишь крепче впивается в чужую руку.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Я так жалею, что рассказал ей об этом, — с горечью шепчет Чонсон.
⠀⠀⠀⠀
А после, разрывая их ладони, вдруг сгребает Сону в объятии, обхватывая здоровой рукой плечи и вжимаясь мокрым лицом в мягкую ткань свитера. Сону обмирает, но обнимает несмело Чонсона в ответ, касаясь его так, словно тот растворится в любую секунду. Он привык утешать и обнимать детей, женщин. Пару раз было так, что взрослые мужчины нуждались в такой вот поддержке. Но он впервые за всю свою жизнь обнимает того, к кому кажется испытывает что-то кроме сочувствия.
В груди у Сону неприятно колет. Насколько глупо влюбиться в того, кого никогда больше не увидишь?
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Когда это было? — всё, что он может спросить пересохшими губами.
⠀⠀⠀⠀— Год назад, — бормочет в его плечо Чонсон, прижимая к себе крепче.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— Всего год…
⠀⠀⠀⠀— Я опустил руки, — неразборчиво продолжает он. — Не пошёл туда, заблокировал номера, закрылся в себе. Перестал даже думать о том, чтобы куда-то ещё податься, потому что боялся, что кислород перекрывать будут везде. Я забросил дело всей своей жизни и не рискнул даже публиковаться в интернете. Я просто опустил руки…
⠀⠀⠀⠀— Но у тебя ещё есть шанс, — пальцы Сону опасливо поднимаются выше спины, скользя вверх по шее к волосам. Зарываясь в них короткие на затылке, после слегка сжимая чуть отросшие прядки. Его пальцы окрашиваются в красный. — Тебе всего двадцать четыре. Ты можешь сбежать в другой город, начать всё с нуля…
⠀⠀⠀⠀— Я знаю, что за четвёртой дверью, Сону, — на грани слышимости шепчет Чонсон.
⠀⠀⠀⠀
Хватка его слабеет. Боль в затылке Сону усиливается.
Он не хочет отпускать Чонсона, но ему приходится немного отстраниться.
⠀⠀⠀⠀
⠀⠀⠀⠀— У нас есть ещё немного времени? — он смотрит в карие заплаканные глаза; так близко…
⠀⠀⠀⠀— Да. Да, я надеюсь, что…
⠀⠀⠀⠀
Теряет дыхание, потому что губы его накрывают чужие, покрытые солью слёз и металлом крови. Жмурится крепко, вцепляясь пальцами в шею Чонсона, чтобы не терять ощущение горячей кожи, этой нереальной реальности. Сону дрожит, заменяя долбящую в голове боль на пульсацию в губах. Никем до этого не целованных. Так яростно и отчаянно сжимаемых чужими. Неуклюже целует в ответ, желая забыть о том, где они и что их ждёт дальше.
Чонсон знает, что ждёт их за четвёртой дверью.
Сону, к сожалению, знает это тоже.