СТАТЬ ОТПЕЧАТКОМ

— У всего есть своя цена. Потеряв душу, которая испокон веков держала суть свободы в своих объятиях, мы и теряем эту самую свободу.

Время рассыпалось, словно песок сквозь мои пальцы. Быстро, незаметно и безвозвратно. Далекий вой раненных зверей оглушал. Я упала на колени, зажимая уши так крепко, будто это могло спасти от нестерпимой боли: душевной и физической. Они уже близко.

Я знала, что они могли читать мысли, поэтому старалась опустошить свою голову, разбить хрупкую вазу разума, что могла меня выдать. Это все ради нее. Я должна подняться с колен ради Далии.

Грязь смешивалась с кровью от мелких царапин на коленях. Я резко поднялась и побежала. Ветви сосен царапали кожу рук и лица. Сквозь мерзкую боль продолжала разгребать щупальца природы, что пытались остановить меня, чтобы утащить на самое дно. В те места, откуда не возвращаются.

Вокруг мерещились голоса. Шепот, который насмехался надо мной. Я не знала, где реальная опасность, а где жуткий вымысел. Варвары должны были уже напасть на мой след. Они точно знали, что я одна и не стану использовать свои силы против них.

Хотя именно за мои способности я и должна была предстать пред их судом.

«Зеленоглазые демоны!»

«Вон они! Несите Факела!»

«Хьюго, свяжи их!

Их злоба окутала огнем всю мою деревню, моих родителей... Перед глазами вспыхнуло синее пламя страха, боли и сожалений. Я успела спасти только свою сестру. Неизвестно, куда Далия успела добежать, но нужно спешить.

Хруст. Сердце бешено стучало, превращая в крошки ребра. Я остановилась, прислушиваясь к каждому шороху. Мои чувства обострились, и в нос ударил запах человека. Я попалась. Это единственная мысль, которую упустила из мертвой хватки оцепенения.

— Кто здесь? — эхо тяжелыми шагами растоптало местность и растворилось между хвойными иглами.

Из-за дерева показался силуэт. Солнечные лучи не позволяли разглядеть существо предо мной. Точнее, человека.

Очень медленно, невыносимо медленно он двигался в мою сторону, аккуратно отодвигая прочные ветви вековых сосен.

Когда лучи уступили место его лицу, я напряглась. Конечно, это был один из них. Тот, кто убивал невинных и сжигал целые поселения. Мои ладони сжались в кулаки от страха, злости и бессилия. Схватив подол длинного белого платья, испачканного в грязи и крови, я резко развернулась и убежала прочь.

Мы никогда никого не трогали. Моя ошибка принесла страдания целому народу. На моих плечах восседал грозный Тюр – Бог закона и правосудия. Его тяжелый взгляд раздавливал мои молитвы, превращая их в труху. Я виновна в самом страшном злодеянии.

*****

Несколько месяцев назад, мы с подругами сбежали в деревню людей. Несмотря на родительский наказ избегать простолюдин, поддались искушению познакомиться с кем-то, кроме нашего поселения. Старейшина рассказывал, как много лет назад люди воевали с нами, считая магию шаманов чем-то опасным и злым. Сейчас же мы помогали друг другу, проживая в мире и понимании. Поэтому трое девушек, включая меня, надев лучшие белые одеяния, тайком пробрались в деревню.

Викинги, одетые в шкуры животных и нося с собой оружие на поясах, расхаживали свободной воинственной походкой. Их энергия представляла собой смесь могущественного огня и многовекового льда. Они были готовы вступить в бой и, вместе с тем, быть хладнокровными к жертвам. Не так я представляла себе людей.

Мы испугались. Невинные девушки, чье любопытство превосходило разум, всего лишь хотели посмотреть со стороны на что-то новое, недосказанное Старейшинами. Нам представлялись рыцари верхом на волках. Люди, которых мы видели Богами. Реальность оказалось далека от наших иллюзий.

Я вжалась в руку подруги. От викингов исходила такая злоба, что колени подгибались от их натиска. Мы были в растерянности. Пытаясь избежать встречи с любыми людьми, врассыпную бросились по разным углам. Это была наша роковая ошибка. Оставшись наедине со своими страхами – мир грозит обрушить на тебя все свое внимание. И далеко не каждый может ему противостоять.

Каждый прохожий одаривал меня брезгливым взглядом. Кто-то шептался, кто-то молился и отходил подальше, словно я могла заразить их страшной неизлечимой болезнью. Вереницу воображения прервал женский крик. Не задумывая, я бросилась к источнику, по пути молясь всем Богам, что не пожалею об этом.

Как я тогда ошибалась.

В одном из жилищ мужчина издевался над своей женщиной. Он кричал на нее, наносил удар за ударом по ее искаженному от страха и боли лицу. Почему никто не обращал на это никакого внимания? Он же ведет себя как варвар! Я не стала даже думать, прежде чем забежать к ним в дом и ударить негодяя первым, что попадется под руку. Это была большая незаконченная фигурка из светлого дерева, напоминающая то ли волка, то ли лису.

Мужчина развернулся. В его глазах не было и намека на испуг. Он полыхал яростью, искры которой выжигали мое существо до оголенного страха. Женщина накинулась на меня с тряпкой, пока мужчина доставал свой топор. Тело буквально пульсировало от смешания противоречивых чувств. Я отскочила к стене, пытаясь не сойти с ума от страха. Из комнаты выбежал парень, примерно моего возраста.

— Отец, прекрати! Она же девчонка! — он пытался оттащить от меня того Викинга, который на моих глазах превратился из воина в варвара.

— Винсент, посмотри на нее! На ее глаза! Она одна из тех тварей, что вождь пустил в нашу деревню! Я говорил ему, что до добра это не доведет! Она набросилась на меня! — он кричал, брызжа слюной в мою сторону.

Парень встал между родичами и мной. Он изучал меня долгие секунды. Пока отец не оттолкнул его, замахнувшись топором. По преданиям мы предсказывали будущее и видели лучшие из исходов, которые предлагали в качестве даров людям. Но этим обладали только мудрейшие из нас. Такие молодые как я, имеют совершенно другие способности. Никто об этом не знал. И сейчас я ощущала лишь темноту, смешанную с кровью и страданиями.

Страх вырвался наружу криком отчаяния. Посуда задребезжала в агонии от того звука, что издавала моя сущность. Распахнув руки, чувства вырвались на свободу. Клетка с монстрами опрокинулась, давая им волю вырваться из заточения и погубить все темное на своем пути. Мои грехи убьют чужие, да будет так.

*****

Я не хотела никому причинять зла. Мужчина погиб, потому что приблизился к тому, что было в разы сильнее него. Нужно выбирать противника равного по силе, чтобы не платить слишком высокую цену за свою наглость. Это не оправдание моего греха, но объяснение, почему парень остался без отца.

И вот он предстал предо мной. Те же растрепанные волосы цвета древесной коры, темные глаза... в которых успела прочесть страх.

Он боялся меня. Это огорчало, но было оправдано. Винсент видел, как «тварь» убила его покровителя. Но я ожидала гнева, мести, чего угодно, кроме страха.

Я думала о жажде крови...

«— Астрид! Что ты натворила?»

«— Бежим!»

Мысли заволокла туманная дымка, которая сгущалась все сильнее. Крики подруг погрузили разум в кровавую баню. Их прикончили на месте. Я бы сказала, что им досталась самая легкая смерть.

И я упала. Нет сил больше бежать. Девочки погибли из-за меня, все мои сородичи и семья сожжены в собственных домах. Далия... скорее всего тоже мертва. В чем смысл бежать от судьбоносного рока? Чему быть, того не миновать. Я повернулась лицом к самой смерти, ожидая удара. В ладонях сжала подаренной мамой оберег. Надеюсь, хотя бы после смерти будет шанс искупить свои грехи. Да будет склонен ко мне и помыслам моим Великий Форсети – такой же Бог правосудия.

Винсент подбежал ко мне, разглядывая лицо. Я закрыла глаза, избегая солнечных лучей и его глаз, но чувствовала, что он был ошарашен. Страх сменился болью, и я распахнула тяжелые веки. Он тяжело дышал и, будто любое действие переступало через агонию, протянул руку.

Не может быть. Он лжет. Хочет подарить надежду, затем отобрать ее, как я отняла у любящего сына его отца. И это тоже было бы справедливым. Но от него не исходило никакой злости. Я чувствовала только тепло, которое источало его доброе сердце.

Мне не стоило ему доверять, но именно сейчас из всех путей, хотелось окунуться во что-то более теплое, чем айсберг очерненных душ варваров. Передо мной стоял настоящий Викинг.

Я поднялась, оттряхнув порванное платье. Жест скорее нервный, чем приносящий пользу. Взгляд скользил мимо Винсента. Меня одолевала боль, которая исходила от него. Он не обязан был поступать так благородно, но я, почему-то, повелась на его доброту.

— Винсент, — он заговорил первым, прервав зловещую тишину.

— Мне известно твое имя. Я Астрид, — настороженность сквозила в моих словах.

Куда угодно, только не на него. Мне приходилось разглядывать пахучие древнейшей силой природы сосны, закатное солнце, даровавшее сегодня нам ясное небо. Меня почти догнали варвары, но если Винсент – Викинг, это значит...

— Ты тоже умеешь читать мысли?

Его недоумевающий вид сменился крохой смутного веселья. Он опустил голову не зная, как реагировать на мои слова.

— Более мудрые, так сказать, решились на этот шаг. Молодых такой властью обделили. Я и сам не стал бы связываться с шаманами, чтобы продать свою свободу.

Прямо как у нас. Верхушка айсберга определяла, кто будет жить, а кто нет. Старейшины не рассказывали, как получить дар провидения. Винсенту же не даровали власть над врагами.

— Что это значит? У вашей... у варваров была какая-то цена за способность выслеживать нас?

Он нахмурился от моих слов, но ответил серьезно, понизив тон.

— У всего есть своя цена, Астрид. Они обратились к тьме за помощью, а ее цена всегда была душа. Потеряв душу, которая испокон веков держала суть свободы в своих объятиях, мы и теряем эту самую свободу. Я думал, это очевидно.

— Я не знала, что люди обратились к темным шаманам.

— А вы светлые? — его янтарные глаза разрывали мои в поисках ответов.

— Я не хотела... Винсент...

Он отвернулся, продолжая путь. Нет смысла что-либо объяснять. Его отец мертв, а ему пришлось спасти из чувства благородства девицу, которая повинна в его кончине. Я не стала давить на рану, гноившуюся от соли, которую посыпали на них каждый раз, при встрече с такими, как я.

— Куда мы идем?

— Я не убиваю вас. Не смог, когда должен был, — он обессилено опустил руки с топора, который я не заметила в его поясе. — Недалеко есть хижина, в ней меня ждет девочка моложе тебя. И тоже...

Она такая же

— Отведи меня к ней, пожалуйста! — Я упала к нему в колени, умоляя о милостыни, которую не заслуживала. Но мне так больно находиться в одиночестве среди страха, смерти и жестокости, которые продолжаются уже довольно долгое время.

Винсент мягко обхватил мои плечи и заставил подняться. Он обескураженно смотрел на меня, будто я кинула в него свое платье.

— Ни одна женщина не будет стоять передо мной на коленях, — его тон был похож на сталь самого крепкого меча. — Мы идем туда. Я не хочу, чтобы тебя сожгли на костре... варвары.

Мне стало стыдно за свои слова. Его горькая ухмылка отдавала неприятным привкусом во рту. Мне, как никому известно, что чувствует человек, когда его род мешают с грязью.

— Извини я не хотела тебя оскорбить. Но скажи, почему ты сидел в комнате, пока отец избивал твою мать?

Его густые темные брови нахмурились, образовывая массивную складку. Я не имею права с ним говорить и, тем более, спрашивать что-то про его семью. Но почему-то мне нужен был ответ на этот вопрос.

— Хочешь знать правду? — Он разъяренно посмотрел прямо в глаза. — Я боялся своего отца, потому что знал, меня ждет наказание за непослушание. А он наказывал довольно жестоко.

На его губе я заметила белый растянувшийся шрам. Скорее всего, он получил его довольно давно.

— Поэтому я и не смог убить ту девчонку. Я трус, ясно тебе?

Это было больше, чем я могла надеяться. Услышать исповедь своего спасителя. Знать, что он мог открыться, и ему полегчает. Ему не обязательно озвучивать все, что накопилось в сердце. Винсент озвучил причину, а я чувствовала, что она с ним сотворила. Он тяжело дышал, и я решила воспользоваться еще одной маленькой хитростью, который обладали Вёльвы – мой род.

— Ты не трус, а настоящий Викинг. Если совсем честно, я не ожидала, что у вас может быть настолько доброе сердце, — взяв его руку, начала поглаживать большим пальцем грубую мужскую ладонь.

Широкая грудь перестала яростно выхватывать воздух, а сердце успокоило свою прыть. Его ладонь разжалась, позволяя лечить израненную душу. Винсент доверился мне, как я доверилась ему, протягивая руку в ожидании немедленной казни. Он тоже ждал от меня подлости. Мы ошибались насчет друг друга, сейчас это стало очевидным. Его темные глаза излучали тепло, которое не дарил ни один огонь. Он посмотрел на меня с нежностью и благодарностью. И с этого момента поняла, что теперь мне не будет так одиноко.

Всю дорогу мы почти не разговаривали, но спустя довольно продолжительное время все же решила спросить.

— Где ты нашел девочку? И как она выглядит? — может, я боялась себе признаться в слабой надежде, которая пригрелась под распаляющимся разумом.

— Моложе тебя на несколько лет, думаю, — он потер подбородок. — В зеленом платье и...

Мне не нужно было описывать дальше. Перед нами возникла небольшая хижина, обветшалая от сырости и времени. Внутри нее прятался маленький живой огонек, немного дрожащий от страха. Солнце давно покинуло небо, погрузив мир во мрак. Я почувствовала ее. Самое родное и драгоценное – сердце всегда отыщет самостоятельно. Я побежала к хлипкой двери и распахнула ее.

Далия сидела за столом, на нем стояла маленькая тарелка с сухими травами, которые подожгли. Ее платье, цвета сосновых иголок было целым, в отличии от нашей последней встречи. Мы не виделись с начала холодной войны, которая по иронии сопровождалась лишь огнем и теплой кровью. Ее глаза были такими же, как ее платье, какими я их запомнила. На мои же навернулись слезы. Она медленно встала, не веря своим глазам. Со вздохом облегчение, мы крепко обнялись. Стояли так довольно долго, ведь каждая была уверена, что больше не увидит сестру.

Мы плакали и обнимались. Я повернулась на Винсента, который не выказывал никаких эмоций. Он был суров и холоден, но по-своему. Внутри него бушевала личная боль, никак не связанная с той злобой, которая была присуще его роду. Не знаю, что ожидает нас дальше, но я выполнила свой долг. Отыскала сестру, и она цела и невредима.

— Далия, ты зажарила волка?

Сестра подскочила со стула и подбежала к своему спасителю. Именно так ее взгляд описывал человека перед ней. Она смотрела на него с восхищением и полным повиновением. Влюблена ли она в него? Наверное, Далия слишком мала для такого. Скорее, Винсент был ее героем, как старший брат, которого у нас никогда не было.

— Так значит, ты искала потерянную сестру? — отделяя топором мясо от кости, он наблюдал за спящей Далией.

— Когда все произошло... твой отец... — я шумно выдохнула. — После того случая с твоим отцом, на нас открыли охоту и уже через несколько дней моя деревня полыхала яростным пламенем. Никто не выжил. Но пока я отбивалась, успела спрятать Далию в погребальне.

— Ты оставила маленькую девочку в холодной земле, где находились тела ваших умерших предков? — Винсент отложил топор и удивленно посмотрел на меня.

— У меня не было выбора, — я покачала головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания. — Мало кто знал, что существуют такие места. Если бы я не сделала этого, Далия не сопела бы за твоим плечом сейчас.

Он повернулся взглянуть еще раз на мою сестру. Его губы изогнулись в кривой, но искренней улыбке. Она была дорога ему. Девочка, о которой потерянный юноша заботился как за родной, пустил ее в свое сердце.

— Да, — пробубнил он себе под нос. — Ты огромная молодец, Астрид. В тебе есть та смелость, которой позавидовали бы варвары.

— Винсент, я...

— Не надо, — его ладонь отмахивала мое невидимое смущение. — Ты права, они варвары. Мне никогда не нравились методы отца в воспитании, или его возвышение над матерью. Да и охота на вас... понятна, но этот случай должен был предстать пред судом. Честным судом в присутствии двух старейшин племен, а не открытой войной.

От его слов во рту пересохло. Это так, подвергнуться смертной казни должна была лишь я. Но к огромному сожалению, именно я осталась жива, в отличие от остальных моих сородичей. Как иногда бывает жестока судьба. Тот, кто виновен во многих смертях живет дольше невиновных, неся бремя содеянного на плечах всю жизнь. Что же это: наказание или испытание?

— Смерть – не наказание.

Винсент положил руку мне на плечо, сжимая в немой поддержке.

— Ты говорил, что не умеешь читать мысли, — непрошенные слезы стекали на губы, которые старались изо всех сил улыбаться.

— Не нужна никакая магия, чтобы увидеть раскаяние и боль от чувства вины на лице человека. Или Вёльвы.

Он впервые засмеялся. Тихо, но невинно, словно первый весенний луч солнца, пробивающий через густые тучи. Я расправила плечи от облегчения.

— Почему ты мне помог? Винсент, ты должен был возненавидеть меня за то, что я сотворила.

Он лишь покачал головой, отрицая мои догадки. Но я чувствовала легкий красный оттенок в его эмоциях.

— Так и было, если честно, — его рука трепала и без того непослушные волосы. — Я злился, ненавидел, хотел отомстить. Но как только встретил Далию, осознал, что не способен на убийство. В твоих же глазах плескалось отчаяние и вина, как только ты узнала меня. Ты тоже не убийца, Астрид. Ты совершила роковую ошибку, которую мы в силах исправить. Я помогу вам с сестрой.

Его сила меня поразила. По телу прошелся легкий разряд тока, а кожа покрылась мурашками. Легкий холодок остался напоминанием, что между нами что-то изменилось. Изменились и мы сами. В его глаза пылала решимость и сила, которая передалась и мне. Я доверяю Винсенту. Вместе мы сможем все исправить.

— Завтра Далия поможет тебе зашить платье. У нас есть веревки и разные лоскуты.

Я сильно смутилась и покраснела. Винсент лишь смущенно улыбнулся, выходя на улицу.

Сестра спала на огромной медвежьей шкуре. Как обычно, на самом ее краю. Она всегда так делала, чтобы я могла лечь рядом с ней, ведь в нашем жилище было не такое просторное место для сна.

Я легла посередине, а Винсент устроился на другой стороне. Какими бы ни были разными наши миры, они столкнулись, порождая совершенно новый. Кто знает, к чему это приведет. Он тяжело дышал. Я повернулась и обняла его со спины. Тревога утихла, он обхватил мою руку. Так мы и уснули.

Я проснулась от глухих ударов топором. Винсент несколько дней охотился, чтобы раздобыть еды. Нам предстоял долгий путь, исход которого не был известен ни ему, ни мне. Он рубил дрова, пока Далия кормила лисенка с руки. Лисы – священные животные. Мы все тесно связанны с природой, но именно в этих животных хранилась сила жизнерадостности, по поверьям наших предков. С ними у нас была особая связь.

Поев, мы начали собираться в деревню людей. Винсент собирался сделать невозможное: попросить своего вождя, чтобы я предстала перед честным судом. Не знаю, как это возможно без моего старейшины, но другого выбора не было. Ради безопасности, мы оставим Далию здесь. Если все пойдет не по плану, она сможет найти путь к ближайшей деревне по следам из окрашенных веток.

Винсент собрал мешок сучьев, которые обмакнул в крови убитых зверей. Ему нужно было посоветоваться с вождем той деревни, который пообещал все сохранить в тайне. Никому не нужны лишние войны, поэтому племена не вмешиваются, пока нет открытой опасности для их поселения.

Винсент встал на колено перед Далией и дал указания ждать три восхода солнца. Если на третий день нас все еще не будет, ей нужно уходить. Она расплакалась, обнимая своего нового друга. Ее ярко-зеленые глаза нашли мои, она подбежала ко мне, обхватывая так крепко, словно мы больше никогда не увидимся.

— Пообещай, что мне не придется оплакивать тебя в молитвах? — она прошептала это тихим, срывающимся от слез голосом.

— Я ничего не могу обещать, Далия. Это моя вина, за свои ошибки нужно платить. Возьми мой оберег, — я протянула ей кулон с иероглифом. — Помнишь, мне его подарила матушка? Он защитит от злых духов и всегда будет направлять тебя на истинный путь.

Она крепко сжала его в ладони. Растерянность, страх и тоска разрывали грудную клетку. Сестра испытывала то же самое, что и я. Не нужно уметь читать чужие эмоции, чтобы понять ее чувства.

— И Далия... я люблю тебя. Великий Один свидетель, моя любовь к тебе будет сильная, где бы я ни оказалась.

Мы еще раз крепко обнялись. Я не позволяла себе плакать, чтобы не расстраивать сестру еще больше. Она сильно выросла за последнее время. Но она и не была уже ребенком.

— Астрид, нам пора.

Я неохотно отпустила ладони сестры, и мы двинулись в путь. Солнце вдыхало жизнь в новый день. Его лучи всегда были даром в наших краях, потому как их надежда всегда порождала цветение души.

Мы шли долго, разговаривая о нашем прошлом. У Винсента был брат, который пошел по стопам отца, но они не виделись с самого начала войны. Их мать осталась в деревне, и он уверен, что она не примет его обратно.

— Ты ее сын, Винсент, — я нежно взяла его за руку. — Она любит тебя, несмотря на ваши разногласия.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было.

Он стал более открыт для меня. Его эмоции стали понятнее, а душа все чаще источала искры. Я остановилась, разглядывая глаза, похожие на плодородную почву.

В свою очередь, он изучал мои. Мы смотрели друг другу в душу, позволяя раскрыться. Тут случилось невозможное. Он наклонился ко мне и поцеловал. Это было так неожиданно, но настолько приятно, что и нельзя вообразить иное существующее блаженство. Его рука скользнула по моей спине, оставляя огненный невидимый след. Отстранившись, я снова посмотрела ему в глаза. Они блестели от того, какие эмоции он испытывал. Если и появлялись тени сомнения по поводу его намерений в деревне, то сейчас их растворили те самые лучи надежды во взгляде Винсента.

Чем ближе мы подходили, тем сильнее напрягалось его тело, а руки крепче сжимали топор. Стальной взгляд был прикован к тому, что ждало нас впереди – неизвестности. Когда же я почувствовала знакомый лед вперемешку с огнем, меня затрясло мелкой дрожью. Винсент остановился, чтобы обхватить мою ладонь. Мы смотрели в глаза, давая безмолвное обещание – любить друг друга и защищать наши спины. Чему быть, того не миновать.

Из хижин выходили варвары, ликуя и насвистывая нам в след. Женщины же хмурились и закрывали шкурами свои двери. Будто сила их талисманов спасала от нечисти вроде меня. Видимо, все думали, что Винсент поймал одну из тварей, чтобы казнить прилюдно, веселя уставшие лица воинов.

Мы подошли к дому Вождя. Позади нас столпилась вся деревня. Я чувствовала исходящую от них злобу и отвращение. Винсент крепче сжал мои трясущиеся руки, но этот жест уже не помогал. Я чувствовала, что вот-вот упаду в пропасть.

Величественный мужчина грозно смотрел на меня сверху-вниз. Его потрескавшиеся губы сжались при взгляде на меня. Он посмотрел на Винсента, но лицо оставалось холодным, словно вековой лед.

— Сын мой, ты поймал ту, которая убила Клауса? — его голос был громом среди ясного неба, предвещающий зловещее знамение.

— Да, это она, Вождь. И я пришел, чтобы просить о Великом суде.

Вокруг раздался недовольный гул. Женщин не выпускали из домов, но вот мужчины желали наброситься на меня, предавая самосуду. Они не были готовы принять того, кого убивали несколько месяцев, проливая и собственную кровь в том числе.

Вождь остановил возгласы одним движением ладони. Его поднятая рука задержалась в воздухе на несколько мгновений и опустилась, когда наступила мертвая тишина.

— Ты считаешь, она достойна суда после того, что стало с твоим отцом?

Да поможет мне Один, от его голоса я готова была принять публичную казнь. Винсент говорил, что он самый мудрый Вождь за долгое время. Выражение его лица никак не менялось, но голос отражал железное решение, которого я больше всего боялась.

Позади нас раздалось злобное рычание. Парень развернул Винсента за плечо к нему лицом.

— Ты в своем уме? — он гневно испепелял взглядом, не обращая внимание на меня. — Наш отец мертв, мы потеряли не мало воинов, а ты просишь суда для этой твари?!

Это его брат.

Винсент смахнул его руку со своего плеча и оглядел толпу, готовая нас разорвать.

— Девушка оступилась. Она убила неповинного человека, моего отца, — он решил обращаться ко всем. — Но и он пытался убить ее. Их род существовал с нами в мире долгое время, но мы не задавались вопросом, что они могут? Их силы гораздо могущественнее, чем нам известно, потому что вместо настоящего мира, мы использовали одну из сторон их силы.

Как ни странно, люди слушали внимательно его слова.

— Я обращаюсь к вам и Вождю с прошением о настоящем суде. Я – сын Клауса, умершего по ее вине, прошу вас созвать совет Старейшин, потому что познакомился с ней, и узнал много нового. Они могут исцелять любые болезни: душевные и физические. Мы можем помогать друг другу, узнавать о своих сильных сторонах и жить в истинном мире, — он повернулся к вождю. — Прошу вас от лица избранного Викинга.

Он был избран? Это означало, что его отец был главным воином после Вождя, а Винсент должен взять на себя его роль.

Тут из хижины вышел мой Старейшина. Его лицо исказилось от боли, потирая руки, на которых были ссадины. Его не имели права мучить, но явно что-то нехорошее происходило за то время, что мы не виделись. Рядом появились остальные старейшины со стороны людей.

— Мы готовились к переговорам, но твое слово стало последним соглашением, Винсент, — Вождь спустился к толпе. — Мы теряем все больше наших людей, но встречаем сопротивление лишь во время боя. Девушка убила нашего лучшего воина и понесет за это наказание. Но если мы и дальше продолжим бойню, то рискуем стереть нашу деревню с лица земли.

Он опустил голову, прожигая меня взглядом. Люди молчали, не решаясь идти против слов Вождя.

— Ты пройдешь суд, решение будет выдвинуто обеими сторонами. Но знай, твой народ очень недоволен тобой.

Я отцепила руку Винсента, который не хотел меня отпускать. Мы оба знали, что это наилучший исход и великая милость. Но мне нужно понести наказание за совершенный грех.

Я медленно направилась к хижине, пока любимые глаза провожали меня, обволакивая беспокойством и нежностью.

Если не будет казни, то мы будем вместе, любовь моя.

Он понял это по моему взгляду. Все понял. Я повернулась к собравшимся судить меня и дверь за спиной захлопнулась.

На следующее утро с восходом солнца, деревня собралась на священной поляне, чтобы узреть мое наказание. Винсент кусал губы, вытирая тыльной стороной ладони выступившие мелкие капельки крови. Как выяснилось, не вся деревня подверглась массовому уничтожению. Те из нас, кто выжил, пришли в деревню в надежде на милость, которую получили при условии, что меня доставят в деревню. Суд был предрешен заранее, и я прошла его с достоинством.

Теперь же мне предстояло предстать перед Хвойными вратами. Это означало, что надо мной будет проведен обряд. Я лишусь своей сущности, навсегда утратив врожденный дар. Из меня вырвут то, кем я являюсь. Это будет очень больно, сложно и страшно. Но я останусь жива. Мы с Винсентом сможем быть вместе и моему народу ничего не будет угрожать. Это лучшее, на что я не могла даже надеяться.

Склонив голову, встала на колени пред своим старейшиной. Он переживал за меня и, возможно, хотел бы избежать всего этого. Но таков был его долг и мой перед нашим народом. Я приму наказание так же достойно, как и решение суда. Звук бубна растворил меня в своей мощи, размывая границу с живым миром.

Адская боль терзала еще долгое время. Надо мной все время трудились наши лекари. Я мучилась, почти лишившись рассудка. И если честно, была близка к смерти, в лучшем случае – к сумасшествию. Но меня выходили. На восстановление ушло много времени, даже слишком. Я до сих пор пытаюсь свыкнуться с ограничениями в ощущениях, но оно того стоило. Винсент и мои люди того стоили. Тот мир, к которому мы пришли, того стоил.

А сейчас, спустя долгое время, я собираюсь на ту же поляну, на которой все произошло, но теперь по другому поводу. Нам разрешили закрепить любовь узами брака. Под хвойными ветвями я произнесу клятвы своему возлюбленному, чтобы стать самой счастливой девушкой. Мне и не приходилось надеяться на подобный дар. Не смела даже представлять, как все случиться.

И вот, я встретилась с любимыми глазами в священных Хвойных вратах. Ветви сосен склонялись над нами в виде арки, что означало переход к чему-то новому. Входя в них, ты никогда не станешь прежним. Здесь случались все самые важные события для теперь уже нашей деревни. Далия плакала с улыбкой на лице. Нас жал новый, построенный Винсентом дом. И долгая счастливая жизнь. И никакой стыд за прошлое не отнимет у меня только что обретенное счастье.

*****

— Наша малютка опять капризничает.

Я качала новорожденную Ханну на руках, пока маленький Эстерн вырезал с Винсентом фигурку лисы из дерева. Мой муж поднялся с пола, походя к нам.

— Дай папочка успокоит наше сокровище.

Из-за того, что у Вождя не было сына, а сам он скончался в прошлом году, я стала женой нового Вождя. У него было много дел, но народ его принял, а я гордилась своим потрясающим, сильным духом мужчиной.

Передавая ему в руки Ханну, я резко отстранилась. Перед глазами возникло видение, где взрослая Ханна металась из угла в угол, а Эстерн дрался с кем-то на улице. Я узнала своих детей по ярко-зеленым глазам. Окружение в видении не было похоже на наш мир. Неужели, это было далекое будущее?

Винсент озабоченно держал меня за плечи, а Ханна начала громко плакать. Даже если спустя много веков мои дети разлучаться, они смогут найти путь друг к другу. Перерождение души в новое тело не отменяет ее силы и тяги к роду своему. Надеюсь, я смогу помочь им найти свои корни, помочь им сойтись.

Теперь я поняла смысл слов Винсента, сказанные много лет назад: «У всего есть своя цена». За потерю сил будут расплачиваться мои дети, и мне придется смотреть на это. Но я готова пойти против судьбы, чтобы облегчить их ношу.

Я улыбнулась мужу, передавая закутанного младенца.

— Я люблю тебя, Ханна. Ничто в мире не сможет этого изменить.