Глава- 2
Больничная палата была белой, стерильной и безжизненной.
Только слабый звук капельницы и мерное пиканье аппаратов напоминали: он всё ещё здесь. Жив.
Сугуру открыл глаза, моргнул, словно возвращаясь из другого мира.
Свет резанул зрачки, и первое, что он услышал — всхлип.
Она.
Харин сидела рядом.
Глаза покрасневшие от бессонных ночей. Её ладонь обнимала его — крепко, будто боялась, что он снова исчезнет.
— Ты... — голос его дрожал. Он попытался улыбнуться.
— Прости, — шепнула она, — я не смогла быть с тобой в машине... Я…
— Нет. — Он сжал её пальцы. — Это я. Опять хотел всё пережить один.
Наступила пауза. Молчание, в котором оба слышали друг друга лучше, чем в тысяче слов.
Вскоре вошёл врач. Он смотрел на них с сочувствием.
— Господин Нираги… Вы пережили аварию чудом. Но… обследование выявило внутренние нарушения. Печень и лёгкие в критическом состоянии.
Пауза.
— Мы… даём вам от силы пару месяцев.
Харин не закричала. Не зарыдала. Она лишь опустила взгляд и крепче сжала его руку.
А Сугуру усмехнулся. Иронично.
— Ну вот. Наконец-то повод не ходить на встречи с инвесторами, — прошептал он.
Они смеялись. И в этом смехе — была любовь.
---
Прошло два дня с момента, как он пришёл в себя.
Сугуру почти не разговаривал.
Он отвернулся от Харин, когда она в очередной раз пришла утром.
Не смотрел ей в глаза, не отвечал на её прикосновения.
Вёл себя холодно. Отстранённо. Даже жестоко.
— Тебе лучше уйти, — сказал он, не оборачиваясь.
— Сугуру...
— Зачем тебе это? Смотреть, как я умираю? Я не герой какой-то мелодрамы. Я не хочу, чтобы ты плакала у моей койки, словно в дурацком фильме.
Он говорил всё это тихо, глухо, словно отбиваясь от боли внутри.
А Харин смотрела на него. Видела, как дрожит его рука, как напряжена челюсть.
Он не ненавидел её. Он ненавидел то, что не может остаться с ней.
— Ты хочешь, чтобы я тебя возненавидела? — произнесла она тихо.
Сугуру молчал.
— Думаешь, так мне будет легче?.. Не будет.
Она подошла ближе, села на край кровати.
— Больно не от того, что ты умираешь. А от того, что ты пытаешься исчезнуть раньше, чем уйдёшь. Ты отталкиваешь меня, будто я мусор, будто я ничего для тебя не значу.
Он крепко сжал кулаки.
— Я... не хочу, чтобы ты потом… вспоминала меня со слезами.
— Но я всё равно буду. Потому что люблю.
Тишина. Густая, как пелена дождя.
— Тогда… — Харин глубоко вдохнула, — давай жить. Давай не будем сидеть в этой больнице, как приговорённые. Поехали… куда глаза глядят.
— Ты серьёзно?..
— А ты думал, я сломаюсь?
Он посмотрел на неё впервые за всё утро.
А в её глазах — огонь. Любовь. Решимость.
Сугуру хрипло засмеялся, чуть опустив голову.
— Ты слишком хороша для меня.
— А ты — тот, кого я выбрала. Даже сейчас. Даже зная всё.