Глава 17. Морфос
Хотела упасть в объятия Морфея, но Дионис оказался проворнее.
Я гулял по темным коридорам, и, инстинктивно, двигался вперед. Откуда-то капала вода, и звук этих каплей нервировал меня. Я наступил в лужу. Встряхнув с себя воду, насколько это было возможно, я прошагал дальше. Темные ущелья напоминали средневековую тюрьму. С секунды на секунду я ждал, что вот-вот наступлю на человеческие кости или на череп. Вскоре я дошел до двери, и долго не думая, открыл ее. «Фух, я дома!» проскользнуло в моих мыслях. Это была библиотека моего особняка. Я сел и стал изучать все портреты, которые весели на стенах. "Разве тут было столько портретов?" я не помнил этого. Мой взгляд пал на портрет пожилого мужчины в странных одеяниях, который сидел в поле красных маков. В какой-то момент мною стала двигать некая сила и я, взяв нож, начал резать все холсты. «Все дело в картинах!» кричал мне мой разум. Я начал именно с той, на котором были маки. «Нужно вскрыть все» подумал я и зарезал все холсты до единой. Поняв, что не нашел то, что искал, я сел на пол и закричал. Это была истерика разочарования. «Но что я искал?» я не знал что ищу, но переживал из-за того, что не нашел. Я свихнулся? Кто знает?! Мне стало невыносимо холодно. Я подошел к камину и попытался разжечь огонь. После нескольких неудачных попыток, я смог разжечь костер, не смотря на то, что дрова тоже была влажной, как и все пространство. «Интересно, а влага не вредит книгам?» подумал я. Взяв плед, я лег рядом с камином, настолько ближе, что всем телом ощущал блики огня. Мне было холодно, но я смог заснуть. В какой-то момент я повернулся, во сне и не рассчитав расстояние между мной и горячими углями, рукой задел костер и обжегся. «Ааааахх!!!» закричал я и от боли открыл глаза.
От лица Себастьяна
Первым делом я посмотрел на руку - ожога не было. Я сразу увидел белые стены, лимонные жалюзи и мебель голубого цвета. Я был в палате. «Я что в больнице?»
Передо мной стояла приятная молодая девушка и заполняла какую-то бумагу. Я оглянулся и понял, что лежу голым торсом, а на всем теле прикреплены электроды дефибриллятора.
-Можно воды? – хрипло промолвил я.
-О господи, вы очнулись! Доктор! Доктор! – испуганная медсестра выкрикивая помчалась из палаты, так и не дав мне воды. Я тихо засмеялся. Спустя несколько секунд в мою палату вошел мужчина средних лет, с седой бородой и со странной прической. Мог поклясться - он был евреем.
-Вы мой доктор?
-Да Себастьян. А вы мой второй странный пациент за всю 38 летнюю карьеру. – Он был немножко чудоват, но было видно, что всей своей сущностью был настоящим врачом и гордился этим.
-Так можно мне воды? Или нет?
-Ох, простите, я так обрадовалась, что вы пришли в себя, что забыла, вот держите. – Медсестра сгорала от стыда. Она поклонилась мне в знак извинения и подала мне бутылочку Fiji со соломкой.
-Благодарю.
-Хммм, странный вы случай, юноша.
-Доктор, можно максимально внятно и коротко? Что со мной? Я помню, что отключился на диване, и проснулся здесь. Еще и странный сон приснился... Не важно. Какой у вас диагноз?
-Важно сынок, - доктор сел на кровать, возле моих ног, - я предполагаю, что ты был в Морфеевском сне.
-Где?
-Морфе́й - формирователь, тот, кто формирует сны, бог добрых, пророческих, или лживых сновидений в греческой мифологии. Его отцом является Гипнос — бог сна и сновидений. По одной из версий, его матерью была Аглая, дочь Зевса и Эвриномы, одна из трех граций, спутниц Афродиты. Морфей может принимать любую форму и являться людям во сне. Он умеет абсолютно точно подражать голосу и стилю речи человека, которого изображает. Греки почти всегда изображали его в виде стройного юноши с небольшими крылышками на висках, однако на некоторых памятниках искусства он представляется в образе бородатого старца с цветком мака в руке. Главная эмблема Морфея — сдвоенные ворота в мир сновидений. Из символики и атрибутики бога всегда особо выделяют чёрный цвет, как цвет ночи и забытья, и цветы мака. Морфея зачастую изображали в чёрной одежде с рассеянными по ней серебряными звёздами. В руках он держал кубок с маковым соком, обладающим расслабляющим, обволакивающим снотворным действием. Иногда считается, что он носит на голове корону из цветков мака, что символизирует сновидения. Греки обычно изображали его на вазах, а римляне — на саркофагах.
-Стоп, доктор, не думаете, что не самое удобное время рассказывать мне мифологию и легенды?
-Ах уж эта нетерпеливая молодежь, Себастьян, я к тому, что у тебя редкий диагноз и передается он только по генетике.
-А причем тут древние боги, в существование которых я даже не верю.
-Ты лжешь, Себастьян, в твоем сновидении должны были быть маки и черный цвет.
-М да, было дело. Я видел темный тоннель и портрет старика, который сидел в маках, но...,– признался я.
-Вот видишь? – доктор улыбнулся, но не удивился.
-Но, как...?
-Ты второй пациент с таким диагнозом, первый лечился у меня двадцать лет назад. Он страдал диагнозом, который выяснил я, впервые за историю врачебного психоанализа и сам дал название своему творению «Морфос». Раньше таких, как вы считали просто исключением из правил природы и не обращали на это внимания, а когда болезнь достигала до своей последней стадии, вас считали эпилептиками и лечили против эпилепсии. Многие лечились, но было и много погибающих.
-Так и как проявляется ваш Морфос? – я скудно понимал этого чудика.
-На вас с рождения не действуют лекарства и алкоголь. А во время эмоциональных всплесков, будь то стресс или счастье не важно, вы падаете в обморок.
-Да было дело..., - его слова звучали все убедительнее и убедительнее.
-Кто-то в твоей семье по любому страдал этой болезнью.
-Я не знал свою генетическую семью.
-Так или иначе, пока ты был в отключке, мы сделали анализы, они по большинству совпадают с моим первым опытам, я про него даже писал в своей научной книге.
-Доктор, я пил бутылками и не пьянел, но обморок... это уже второй раз.
-Можешь описать состояния, когда ты терял сознание? В каких ситуациях это было?
-В первый раз я был дома. Меня переполняли радостные эмоции, воодушевление и любовь, но тогда я не мог выпустить их наружу и... не помню, потом утром меня нашел садовник, - доктор молча слушал и делал заметки, - а вчера я хотел убить человека. Я... он признался, что погубил мою семью, и я захотел застрелить его. – Доктор с ужасом посмотрел на меня, мне стало неловко.
-Говорите, погубил вашу семью?
-Только не говорите, что у вас новая легенда, про бога убийств и гибели.
-Нет, нет... продолжайте. – Доктор вел себя странно, но я не зациклился на этом.
-Все, остальное вы и сами выяснили.
-Себастьян, у вас поразительное сходство с моим первым пациентом. На него не действовал даже виски, и он тоже жил жаждой мести за погубленную семью и за женщину, кто отвергла его. Я, как доктор, могу сделать новый научный вывод: пациентов страдавшими Синдромам Морфоса объединяет горе, жажда мести за что-то важное, иными словами – у вас высокий уровень стресса и депрессии. Можете быть спокойны за то, что у вас нет скрытых проблем, которые предстоит выяснять. С этим диагнозом я боролся ранее и сумел вылечить своего пациента. Мне даже дали Нобелевскую премию за это, так что, Себастьян, вы в надежных руках. – Заявил доктор и вышел из палаты. Не успел он закрыть за собой дверь, как в комнату ворвалась девушка пышными формами и с очень откровенной одеждой.
-Господи, любимый! Что с тобой? – в палату ворвалась Тайра. Я вздохнул и закрыл глаза. Мне было не до нее.
-Как ты вообще узнала, где я?
-Я увидела, что ты пропал на целых три дня, и мое сердце подсказало мне, что ты в беде. Ох, не ошиблось оно, - у Тайры была сельская манера речи. Она разговаривала громче остальных и во время «горя» била ладонями об свои колена. Ее цветочные шорты, оранжевый топик, и манера речи позабавили меня. Я стал смеяться.
-Ахахах, да не оплакивай ты меня. Я, то есть, был в отключке целых три дня?
-Да, я чуть не умерла! Позвонила твоему другу...
-Тому?
-Да! И он дал мне информацию.
-Да уж, есть у него такая привычка, - с явным недовольством сказал я.
Тайра подсела ближе и, наклоняя пышную грудь к моему лицу, погладила мою щетину.