13. Севилья
Утро встретило Амару ярким светом, пробивающимся сквозь занавески в цветочек. Комната была наполнена затхлым запахом старого дерева и прохладой от приоткрытого окна.
Она приподнялась — Фермина в кровати не было. На краю комода лежала сложенная его куртка. Из ванной доносился звук воды.
Амара села, обхватив колени. Ночь была тревожной — сон приходил и уходил волнами, но всё же, впервые за долгое время, она проснулась не от кошмара.
Она надела кофту, натянула рукава и вышла в коридор. Хозяйка уже была на кухне — варила кофе в старой металлической кофеварке и что-то мурлыкала себе под нос.
— Простите, — тихо сказала Амара. — Могу я позвонить? У меня сел телефон.
Женщина обернулась, кивнула и подвела её к старому настенному телефону. Амара набрала номер Пабло. Сердце колотилось — она уже чувствовала, какая буря будет на той стороне.
Трубку сняли после первого же гудка.
— Пабло? Это я...
— Где ты? — голос брата был резким, громким. — Где, чёрт возьми, ты, Ама?
— Всё в порядке, — быстро ответила она. — Мы переночевали в каком-то сельском хостеле. Телефон сел, связи не было.
— Кто «мы»?
— Я и... Фермин.
Молчание.
— Амара! — повторил он тише. Но опаснее.
— Я же сказала — всё нормально. У машины были какие-то проблемы, мы попутно доехали до этого места, и ко всему у меня сел телефон. Я только сейчас смогла дозвониться.
— Ты хоть представляешь, что я тут пережил?! — Пабло уже сорвался. — Я обзвонил половину Андалусии! Я думал, с вами что-то случилось! И что ты...! Ты с ума сошла?!
— Пабло, — её голос оставался ровным, но внутри всё дрожало. — Мы вызовем такси. Доедем в Севилью к обеду. Всё. Хорошо.
На том конце кто-то позвал Пабло — судя по голосу, Анита. Он сдержался, выдохнул тяжело.
— Я тебя люблю, но ты доведёшь меня.
— Взаимно, — буркнула она и повесила трубку.
Обернувшись, она увидела Фермина в дверях кухни — в серой футболке, с мокрыми после душа волосами. Он молча налил себе кофе, взгляд опустил в чашку.
— Всё хорошо? — негромко спросил он.
— Относительно, — устало вздохнула она. — Пабло почти убил меня через телефон, но я жива. Давай закажем такси — и поедем. А еще он не знает, что мы...ну... делили комнату. И лучше ему дальше не знать.
— Да, конечно, — усмехнулся он, но взгляд оставался серьёзным.
Она забрала свою чашку и ушла в комнату, оставив после себя тонкий след лаванды и кофе.
Они ехали в такси молча. За окном проносились оливковые рощи и выжженные солнцем холмы, но ни один из них не смотрел в окно — слишком много всего кипело внутри. Слов не находилось. А может, просто не было сил снова ссориться.
Фермин сидел, уставившись в точку на переднем сиденье, сжав руки в замок. Амара — у окна, подбородок опирался на ладонь, взгляд устремлён в горизонт. Их разделяло не только пространство между сиденьями, но и три года боли, обид, несказанных слов.
К сожалению, они снова стали двумя людьми, притворяющимися, что ничего не случилось.
Когда такси въехало в Севилью, солнце уже стояло высоко. Дворик у дома родственников был залит светом. Первой на улицу выбежала Анита — в лёгком платье, босиком, с телефоном в руке.
Увидев Амару, она бросилась к ней и обняла крепко, по-настоящему.
— Боже, я с ума чуть не сошла! Мы думали, что вы разбились, потерялись, похищены... А у тебя был выключен телефон!
— Я знаю, прости, — выдохнула Амара, позволив себе на секунду прижаться. — Всё хорошо уже.
Фермин стоял в стороне. Анита бросила на него взгляд — короткий, колючий — и снова обратилась к Амаре:
— Пабло где-то на кухне с твоим дядей, весь на нервах. Но главное — ты жива. И вы добрались.
Амара кивнула. В этот момент дверь открылась, и в проёме появился Гави.
Он смотрел прямо на сестру, но ни слова не сказал. Его лицо было каменным.
И снова — тишина между теми, кто слишком хорошо друг друга знал.
Гави подошёл к Амаре сразу, как только Анита отпустила её из объятий. Он не кричал — голос был тихим, но от этого даже более опасным.
— Ты вообще понимаешь, как это выглядело? — начал он. — Ты не выходила на связь почти сутки. Я думал, с тобой что-то случилось.
— Всё под контролем, — отрезала она, уставшая от объяснений.
— Под контролем? Ты застряла в какой-то глуши, сдохла машина, ты даже мне не позвонила!
— А ты бы что сделал? Отменил бы всю поездку? — резко бросила она.
— Это не про поездку, Амара, — голос его дрогнул. — Это про тебя. Ты моя сестра.
Она отвернулась.
— Я в порядке. Всё хорошо.
Он смотрел на неё, явно не веря. Но сдержался. Лишь обнял ее коротко, почти невесомо.
— Иди, Анита приготовила тебе холодный чай, ты как призрак, — скомандовал он.
Амара, не сказав больше ни слова, прошла в дом. Дверь за ней мягко закрылась. Остались только двое.
Гави повернулся к Фермину.
— Скажи мне честно, — начал он прямо. — Что между вами происходит?
Фермин молчал, уставившись в пыль под ногами. Он знал, что ответить — значит признаться в том, что до конца не понимает и сам.
— Я просто решил довезти. Хотел помочь. Но, видимо, только всё усугубил.
— Не надо мне «просто». Ты не смотришь на неё как на «просто». И она не смотрит на тебя так. Ты мой друг, Фермин. Брат. Я тебе доверяю.
Фермин поднял взгляд.
— Я никогда не хотел причинить ей боль.
— Но причинил, верно? Тогда. И сейчас она снова рядом с тобой. Я тебя не виню, я просто... — он провёл рукой по лицу. — Я не понимаю, зачем ты рядом, если всё равно не можешь быть с ней по-настоящему.
Фермин сжал челюсть.
— Потому что я всё ещё хочу быть рядом.
Гави смотрел на него долго. Потом просто покачал головой.
— Разберитесь уже. Или отстаньте друг от друга окончательно. Потому что я не выдержу ещё одной из ваших драм.
И, не дожидаясь ответа, зашёл в дом, оставив Фермина стоять на солнце — с грузом, который уже давно стал частью его тела.
После обеда, когда жара в Севилье чуть спала, во двор въехала арендованная машина. Из неё первыми выскочили Сара и Алехандро, переглядываясь между собой. Сара была как всегда оживлённой, с солнечными очками на голове и лёгким шёлковым платком на плечах, а Бальде выглядел слегка смущённым.
— Вот вы где! — воскликнула Сара, подходя первой и тут же обнимая Амару. — Мы переживали! Как вы вообще добрались?
Алехандро тем временем подошёл чуть медленнее. Его взгляд скользнул сначала к Фермину, затем к Амаре. Он остановился на шаг ближе, будто собирался сказать что-то формальное, но всё же выбрал честность:
— Слушайте... я хотел извиниться. Это я должен был забрать тебя, Амара. Всё бы было по-другому. И тебе, Фермин, тоже — не должно было всё лечь на тебя. Просто у нас утром всё сдвинулось, и...
Фермин мягко покачал головой:
— Забей, Але. Всё нормально.
Амара тоже кивнула, даже позволив себе легкую улыбку:
— Правда. Мы уже здесь. Ничего страшного.
— Всё равно — мне жаль, — добавил Але, искренне. — Но рад, что вы оба здесь, целы и здоровы.
Сара приобняла его за руку, и они вместе направились к остальным, где уже сидели на веранде Пабло, Анита и пара кузенов. Общий смех, гул голосов, лёгкий плеск льда в бокалах с лимонадом — всё это как будто растворяло тяжесть последних суток.
Амара села ближе к Аните, временами подшучивала над рассказами Сары, а потом увлеклась обсуждением местных ресторанов с кузиной. Где-то рядом сидел и Фермин — чуть поодаль, будто нарочно выбрав угол в тени. Они не говорили. Не смотрели друг на друга. Но уже и не нужно было прятать взгляды — между ними стояла дистанция, выверенная и понятная.
И в этот момент, среди голосов и смеха, Амара впервые за долгое время не чувствовала эту привычную тяжесть пустоты. Она всё ещё была — но затихала. Потому что в этой компании, под севильским солнцем, среди знакомых лиц и легкой суеты, можно было хотя бы на время забыть, что сердце когда-то треснуло.
День быстро клонился к закату, воздух оставался тёплым, но не обжигающим, а лениво-уютным. В доме во внутреннем дворике располагался небольшой, но очень чистый бассейн — голубая вода тихо колыхалась, отражая отблески неба.
— Кто последний — тот моет посуду после ужина! — выкрикнул Алехандро и, не дав никому опомниться, сиганул в воду с криком.
— Ну точно не мы! — Гави, уже переодетый, метнулся за ним, брызгая водой по плитке, а за ним и Фермин.
Амара появилась чуть позже — с полотенцем в руках, в чёрном закрытом купальнике и с прищуром, будто ей это всё казалось детским, но губы предательски дрожали от сдерживаемой улыбки.
— А ты чего? Боишься, что кто-то тебя утопит? — Фермин, с мокрыми волосами и улыбкой на пол-лица, остановился у края бассейна.
— Я просто переживаю о свей прическе, — фыркнула она и поправила волосы. — В отличие от некоторых.
— Так, девочка, ты нарываешься, — объявил Пабло, подплывая ближе. — Сейчас будет традиционное «бросаем Гавиру в воду»!
— Даже не думай! — завизжала она, отступая, но уже было поздно — трое ребят выскочили, схватили её под руки, несмотря на крики и угрозы, и с боевым воплем запустили в воду.
— Вы неадекваты! — выплюнула она воду, выныривая и вытирая глаза. — Вы все психи!
— Мы семья, дорогая, — сказал Пабло, делая поклон. — А семья — это всегда немного психи.
Все разразились смехом, а потом началась водная битва: Сара оборонялась от всех с надувным фламинго, Алехандро подныривал под ноги, Анита с визгом спасалась на бортике. Амара, забывшись, смеялась до слёз, ловя момент — просто момент — в котором всё несложно, не больно, не страшно.
И даже Фермин, плескаясь где-то рядом, больше не казался таким опасным — просто ещё один участник в этом хаосе прохладной воды, подшучиваний и брызг.
Вечер наполнялся голосами и лёгкостью. И пусть всё было сложным по краям, в центре этого дня было что-то живое, юное и почти счастливое.
Ночь в Севилье была тёплой, как плед, пахнущая апельсиновыми деревьями и дымком. Во внутреннем дворике поставили пару кресел, накинули одеяла, вытащили колонку с тихой музыкой, и в центре — импровизированный костёр в старом железном мангале. Огонь потрескивал, давая мягкий свет, который падал на лица.
— Расскажи что-нибудь про Лондон, — попросила Сара, уткнувшись носом в чашку с горячим какао. — Типа, правда ли, что там все пьют чай с молоком по десять раз в день?
Амара усмехнулась, поджав ноги на пледе:
— Не все. Но в основном — да. Особенно когда речь заходила о дедлайнах.
— Господи, давай не про дедлайны, — простонала Анита, бросая в костёр щепку. — Мы на каникулах. У нас святая земля, свободная от слов «учеба», «экзамены» и «практика».
— Согласна, — отозвалась Сара. — Только не просите меня тогда рассказать про стажировку в клубе.
— Нет! — синхронно хором выкрикнули Анита и Амара, вызывая общий смех.
— Знаете, что было бы круче всего? — перебил Алехандро. — Чтобы лето было бесконечным.
— Капец ты оригинальный, — хмыкнула Анита. — Это прям цитата с футболки из H&M.
— Лучше, чем твои шуточки, — отозвался Алехандро.
Фермин же, сидящий чуть в стороне, увлечённо спорил с Пабло о предстоящем матче.
— Если нас поставят в тройке с Ламином, а ты чуть глубже — мы порвём эту схему, — говорил Пабло, делая жесты руками, будто чертил тактику прямо в воздухе. — Только нужна скорость на фланге.
— Ламин как ветер, а ты как трактор, — заметил Фермин с ухмылкой.
— Ты сам как трактор. И вообще, посмотри на себя — ты вчера едва завёлся.
Снова смех, перебрасывание реплик, случайные касания рук в темноте. Амара смотрела на огонь, чуть улыбаясь, чувствуя, как тепло костра отогревает не только пальцы, но и что-то внутри.
Она слышала голос Пабло, чувствовала взгляд Сары, замечала, как Фермин украдкой смотрит в её сторону, когда думает, что она не видит.
Но сегодня не было боли. Только огонь, легкость, и разговоры, которые можно вспоминать потом, когда снова станет сложно.
— Эй, — сказала Сара, — а кто будет рассказывать страшилки?
— Не вздумай, — откликнулась Амара. — После детства с этими двумя, мне не нужны еще и рассказы про привидения.
— Ну нет, страшилки будут про взрослую жизнь, — фыркнула Анита. — Настоящий ужастик.
И ночь снова заполнилась смехом.
Когда костёр догорал, компания начала постепенно расходиться. Кто-то зевал, кто-то шёл за водой, кто-то просто перекидывался последними шутками перед тем, как разойтись по комнатам. Пабло что-то обсуждал с Алехандро, стоя чуть поодаль у старого фонаря, а Сара вытянулась на кресле.
Анита же незаметно потянула Амару за руку:
— Пойдём, — шепнула она. — Прогуляемся чуть-чуть?
Они обошли дом, вдоль лимонных деревьев и старого забора, за который выходило поле. Света было мало, только звёзды и редкий свет с заднего крыльца. Анита шла немного впереди, потом обернулась, взглянув на Амару в полумраке:
— Ты хорошо держалась, — сказала она мягко. — Молодец. Я бы, наверное, на твоем месте уже сто раз выдала себя с головой.
Амара усмехнулась, но ничего не ответила.
— Можно я задам вопрос, как подруга?
— Попробуй.
— Что на самом деле произошло вчера ночью?
Амара вздохнула и опустила глаза.
— Ничего из того, что ты, наверное, думаешь.
— Я ничего не думаю. Я просто... вижу. — Анита говорила тихо. — Ты не такая, когда рядом Фермин. Ты как будто в напряжении. Но и не можешь уйти. Это как... притяжение и защита одновременно.
Амара молчала.
— Он тебе что-то сделал? — чуть серьёзнее спросила Анита. — Тогда. Раньше. Или сейчас?
— Нет, — быстро ответила Амара. — Он просто... ушёл. И не объяснил. А я... долго не могла понять, почему. Это всё.
Анита кивнула. Несколько шагов — и снова тишина, только кузнечики где-то в траве.
— А ночью, когда вы остались вдвоём? — её голос был почти не слышен. — Ты была в порядке?
— Он предложил спать на полу, — сказала Амара, глядя вперёд. — Я почти согласилась. Только потом... ну, сама знаешь, холод, комары, глупо как-то вышло. Это просто на одну ночь. Мы не разговаривали. Почти.
— Ага. — Анита остановилась и вдруг коснулась её руки. — Я не буду лезть. Просто... если вдруг станет тяжело — скажи. Не обязательно Пабло. Я знаю какой твой брат. Мне. Я рядом.
Амара впервые посмотрела на неё не сквозь щит, а по-настоящему. В её взгляде мелькнула благодарность — хрупкая, неуверенная, но настоящая.
— Спасибо, Анита.
— Пожалуйста.
Они постояли ещё немного, прежде чем вернуться в дом — каждая со своими мыслями, но чуть легче, чем до этого разговора.