Глава 4
Сердце Джулии бешено колотилось, когда она шла вслед за Джастеном на кухню. Мысли вихрем кружились в голове: «Зачем я вообще сюда приехала?» — задавала она себе вопрос, но ответа не находила. Тем временем кухня встретила её знакомым уютом, практически ничем не изменившимся с тех времён, когда они были вместе. Даже фотография их двоих всё ещё висела на стене, напоминание о счастливых моментах прошлого.
Джастен поставил перед ней чашечку любимого кофе, и в памяти вспыхнули мгновения, когда он делал это каждый раз, когда она сердилась. Теперь он сел рядом, почти касаясь её плеча, и внимательно наблюдал за каждым движением её глаз. Взгляд Джулии метался по кухне, останавливаясь лишь на несколько мгновений на каждой вещи, кроме той фотографии, на которой они оба улыбались. Там её взгляд задержался надолго, и дыхание перехватило.
Они сидели молча, словно замороженные во времени, и прошло целых десять минут, прежде чем Джастен решился нарушить тишину, осторожно прикоснувшись к её плечу:
— Джулия, давай всё-таки поговорим.
Девушка вздрогнула, словно очнувшись от транса, и повернула к нему лицо:
— Да, конечно, прости, я задумалась, — прошептала она, зная, что он прекрасно понимает, о чём именно она думала.
— Наверное, у тебя много вопросов, — мягко предложил Джастен. — Начнём с них?
Джулия напряглась, её глаза расширились, и она задала первый вопрос, который рвался наружу:
— Откуда у тебя дочь?
Улыбка Джастена была горькой, как будто он ожидал услышать именно этот вопрос.
— До того, как мы начали встречаться, у меня была жена, — начал он. — Но мы развелись не из-за наших с тобой отношений, а потому что она оказалась стервой. Оказалось, что она была беременна. Вот и всё.
Джулия была потрясена:
— То есть ты был женат, а я узнала об этом только сейчас? Хорошо, тогда объясни, как ты скрыл от меня дочь и зачем?
Джастен вздохнул, словно собираясь с силами:
— Ты должна понять, Джулия, я не хотел скрывать от тебя дочь. Проблема в другом. Когда я узнал, что она беременна, я не собирался оставлять ребёнка. Она сказала, что если я хочу участвовать в жизни нашей дочери, то могу просто её обеспечивать. Что касается самой Виктории, так её зовут, она быстро нашла себе нового парня, но была одна загвоздка: он не собирался заботиться о дочери от первого брака. Поэтому она просто оставила Дженни своим родителям, а сама переехала жить к этому «парню». Время от времени, два раза в неделю, она приходила к Дженни, но вскоре её избранник сделал ей предложение, сказав, что не собирается удочерять Дженни. Она, конечно, согласилась. Через несколько месяцев умер отец Виктории, и её мать сказала, что ей тяжело справляться с домом и воспитывать девочку. На что Виктория ответила, что найдёт решение. И нашла. Она позвонила мне и заявила, что я должен приехать и помогать её матери с Дженни, иначе она вообще лишит меня возможности видеть дочь. У меня не было выбора.
Комната погрузилась в тяжёлое молчание. Джулия пыталась переварить услышанное, её разум кипел от несправедливости ситуации. Наконец, она нашла силы заговорить:
— Почему ты никуда не обращался? Она ведь и твоя дочь, и эта Виктория не имела права лишать тебя общения с ней, если ты не отказывался от своих прав.
— Да, ты права, — признал Джастен. — Я действительно обратился в суд, но пока шли разбирательства, мне нужно было оставаться рядом, чтобы не испортить всё.
Джулия молчала, не зная, что добавить. Всё, что она слышала, звучало ужасно, но одновременно имело смысл. Её сердце разрывалось между обидой и сочувствием.
— Почему ты не нашёл времени, чтобы объяснить мне всё, хотя бы в двух словах? — голос Джулии дрожал от напряжения.
— Прости, в тот момент я не думал об этом, — Джастен вздохнул. — Я очень сильно люблю свою дочь.
— Ясно, а что сейчас с этой Викторией?
— Её лишили родительских прав.
— Ясно, — повторила Джулия, не зная, что ещё сказать. Разговор словно натолкнулся на невидимую стену, и оба собеседника погрузились в тягостное молчание. Джулия продолжала рассматривать кухню, в которой было столько знакомых мелочей. Казалось невероятным, что прошло целых три года. Молчание становилось невыносимым, и наконец, Джастен не выдержал:
— Джулия, ты что-нибудь скажешь?
— А что мне сказать? Хотя нет, знаю: ты придурок, Джастен.
Эти слова, словно удар грома, обрушились на парня. Он поднял взгляд на девушку, глядя на неё так, будто она только что объявила конец света. Джулия смотрела прямо в его душу, и её взгляд был тяжёлым, как камень.
— Почему я придурок? — глупый вопрос вырвался у Джастена, но это было первое, что пришло ему в голову.
— Серьёзно, почему? Джастен, скажи, что ты сейчас шутишь.
— Нет, я не так выразился, просто... — парень замялся, он хотел спросить, но не мог правильно сформулировать вопрос даже в собственной голове, не говоря уже о том, чтобы произнести его вслух.
— Джастен, зачем я здесь? Ты сам понимаешь? Ты думаешь, что всё время, пока тебя не было, я сидела и ждала, пока ты мне позвонишь и такой: «Джулия, давай поговорим, я вернулся»? Да пошёл ты, Джастен! Ты хоть на секунду задумывался, насколько мне плохо было? Хоть разок? — Голос Джулии дрогнул, но она продолжала говорить, выпуская накопившуюся боль.
Джастену нечего было ответить. Он молча сидел и слушал, позволяя девушке высказаться, дать волю всем словам, которые она так хотела сказать. Он понимал, что заслуживает это.
Наконец, Джулия замолчала и опустила голову. Снова молчание.
Первый сентябрьский день. Тысячи детей по всей стране спешат в школу. Для кого-то это начало последнего школьного этапа, а для кого-то — первый шаг в новую жизнь. Энтони сегодня впервые переступил порог школы, отправившись в первый класс. К удивлению Аделины, её сын быстро привлёк внимание одноклассников. Девушку радовало, что её ребёнок не станет объектом насмешек, как когда-то она сама.
Линейка прошла, как обычно, без особых сюрпризов. После торжественной части первых классов вместе с родителями пригласили на вводное занятие, которое длилось около часа. Закончив с официальными мероприятиями, Аделина забрала Энтони и они отправились домой. Но по дороге девушка решила заглянуть в магазин, чтобы пополнить запасы продуктов и приобрести кое-какие мелочи для хозяйства.
Около получаса они бродили среди рядов, выбирая нужные товары. Мальчику быстро наскучило, и он заявил:
— Мама, можно я пойду посижу в машине? Мне жарко.
— Малыш, терпи, машина закрыта.
— Ну тогда на улице постою, там прохладнее, чем тут.
— Ладно, иди, только далеко не уходи, будь около магазина. Я сейчас пойду на кассу и выйду. — Энтони кивнул и направился к выходу.
Он стоял на улице, недалеко от входа в магазин, как и велела мама. Мальчика одолевали мысли о предстоящем первом учебном дне. Ему хотелось поскорее подружиться с новыми ребятами, но он сомневался, можно ли доверять каждому встречному. «Мама говорила, что нельзя каждого считать своим другом, что даже близкий друг может оказаться самым злейшим врагом», — размышлял Энтони, ожидая возвращения мамы.
— Привет, а ты кого-то ждёшь, мальчик? — внезапный голос заставил Энтони поднять голову. Перед ним стоял мужчина крепкого телосложения, чьё появление оказалось неожиданным.
— Маму, — коротко, тихо, немного испуганно ответил Энтони.
— Маму, а как маму зовут?
— Мужчина, вы что-то хотели от моего ребёнка? — вмешалась Аделина, появившаяся как раз вовремя.
— Здравствуйте, да нет, просто проходил мимо, вижу, ребёнок стоит, подумал, мало ли, может потерялся.
— Нет, всё в полном порядке, спасибо, — ответила девушка, заметно нервничая.
Мужчина уловил её беспокойство и сказал:
— Вот так и помогай людям, я же от чистого сердца.
Аделина осознала, что, возможно, перегнула палку. Действительно, человек хотел помочь. Она извинилась:
— Простите, спасибо вам.
— Да не за что, — мужчина улыбнулся, но что-то в этой улыбке показалось девушке странным. Его лицо было слишком спокойным, а улыбка казалась неискренней, зловещей. Аделина поспешила сесть в машину вместе с ребёнком и уехать.
Ей казалось, что лицо мужчины было каким-то необычным, а его улыбка — фальшивой. Но, возможно, так и должно быть: ведь он был незнакомцем, и доверие к нему было бы странным. Успокоенная этими мыслями, Аделина решила, что всё в порядке.