Игривый русский кроль.
На этот раз пациент был тяжёлым. Рейх не должен был браться за эту операцию, шансы были очень-очень малы. Но он не мог не попробовать. Миниатюрная жена больного обреченно кивала и смотрела на него глазами полными слёз и надежды.
Больной умер. Просто взял и умер, как того и обещали девяносто процентов. Маленькая жена не ругалась, не грозила судом, как это бывает. Она только бесшумно плакала, говорила, что всё понимает, и безотчётно пыталась удержать его за руку, словно не смея отпустить от себя последнюю надежду. И всё благодарила, благодарила за помощь: за то, что старался, что лечил, и что спасал её мужа до последнего.
Первый потерянный больной. Первая вдова. Первое отчаянное неверие в свои силы и душная паника.
Хреново было так, что в голове крутилась лишь одна мысль - пойти и напиться. Но утренняя операция лишала его и этой последней милости.
Не снимая халата, немец как-то добрёл до дома и зашёл в свою комнату удерживая рвущийся наружу вой, затем попытался умыться, мешая слёзы с водой. Шатаясь, парень добрался до спальни, и ничком повалился на кровать.
Ему было даже не с кем поговорить об этом. Отец вообще не понимал его профессии и считал её бредом. Невеста коротала время с любовником в Париже, скрашивая долгую помолвку. Друзья… Это были не те друзья, которым можно рассказывать о горестях своей работы и ждать поддержки.
Рей уткнулся в подушку и всхлипнул. Один. Он всегда один. Так же, как и вдова сегодняшнего пациента. По его вине. Он убил своего пациента, потому что неудачник, и всегда им был. Сколько их ещё должно умереть прежде, чем он решится навсегда уйти из медицины? Плечи фрица невольно затряслись.
Тихий перезвон раздался совсем близко, и что-то холодное и мокрое ткнулось ему в ухо. Рейх внезапно вспомнил про Союза. Что ему опять здесь надо? Он раздражённо дёрнул плечом и отвернулся. Лёгкие лапы проворно проскакали по его спине, и кролик возник с другой стороны. Мягкие уши и мелкая мордочка потёрлись о мокрую щёку.
- Отвали, русский, - в голосе было слишком много слез. Неприлично много.
Сейчас он очень четко осознавал, что никакой это не кролик. Слишком уж осмысленными были его действия. Но зверёк снова скользнул шёрсткой по его щеке, свернулся калачиком у плеча в районе шеи, и немец вдруг ощутил, как из горла постепенно уходит горький ком, который стоял там с момента объяснения с несчастной женой пациента. Кролик что-то пискнул и провёл по его плечу мягкой лапой, явно утешая.
Рейх улыбнулся сквозь слёзы:
- Придурок ты. Не можешь без благородных жестов.
Кролик помотал головой и улёгся рядом с ним на подушку, заглядывая в глаза. Казалось, он просил рассказать, что случилось. По крайней мере, нацист понял его жест именно так, потому что неожиданно для самого себя начал говорить.
Он говорил и говорил, рассказывал обеспокоенному кролику, как подвёл прибор, как дёрнулась рука, как хлынула кровь, пугающе, неизбежно… Как он хватал, сшивал, зажимал, как должен был спасти, но не сумел. По щекам текли крупные слёзы, но было плевать.
Коммунист слушал его внимательно. Не пугался кровавых подробностей и не морщился от упоминания больницы, как отец. Только попискивал и мотал головой, если был с чем-то несогласен.
Рейх наконец-то закрыл глаза, а глупый кролик подполз поближе и снова устроился возле его шеи, тихонько щекоча нежной шёрсткой и лёгким дыханием.
Фриц, опустошённый, расслабленный и успокоенный присутствием русского, ласково прижал того к себе и внезапно прошептал в длинное ушко:
- Спасибо...
***
Утром зверёк снова чавкал в углу морковкой.
- Эй, коммунист, ты всегда такой прожорливый или это с тобой только в образе кролика? - проснувшемуся немцу было стыдно за вчерашнее, но казалось глупым стесняться русского, который запихнул за щёку сразу половину моркови и с перекошенным личиком старательно её пережевывал.
Совок совершенно явственно ухмыльнулся и помахал фрицу лапкой.
Чувствуя, как настроение поднимается, Рейх махнул кролику в ответ и, глупо улыбаясь, пошёл умываться.
***
Совок, раскинув задние лапы в стороны и развалившись на его подушке, жрал особо крупный кусок моркови, который частично торчал из-за его щеки.
- Ах ты ж, прожорливая сволочь! Я тебе где сказал есть?!! Всю нашу постель загадил! Свинья ты после этого, а не кролик.
Коммунист весело зыркнул на него золотистыми глазищами и вместе со своей морковкой стремительно исчез под кроватью с такой скоростью, что Рей даже не успел заметить, как окрестил постель "нашей". То есть его и Союза.
- Всё равно поймаю!
Немец проворно нырнул за ним, пытаясь ухватить пушистый хвост.
Кролик исчез ровно в тот момент, когда длинные пальцы практически сомкнулись на его заднице. Нацист застонал от разочарования и рванул следом за мерзким животным. Соскучившийся кролик, очевидно, решил, что настало самое время поиграть с уставшим фрицем. Он весело скакал по комнате, плевался в Рейха жеваной морковкой, отважно попискивал и подманивал к себе, ускользая из рук в самый последний момент.
Вся радостная гонка сопровождалась задорным писком и издевательским звоном колокольчика. Сбрасывая с лица очередные прилипшие куски морковки, Рей, в отчаянной попытке поймать мерзавца, отшвыривал с пути кресло, двигал кровать, делал подсечки, падал на пол и подпрыгивал к потолку, но поганец был неуловим.
Делая вид, что возобновил погоню, немец совершил ложный манёвр, кинувшись к кровати. Проворный кролик доверчиво метнулся на кресло, но тут же был перехвачен в воздухе руками.
- Мой! - Рейх торжествующе заорал и взметнул кролика вверх, как кубок, и, радостно глядя на проигравшего, зачем-то глупо прибавил:
- Только мой. Никому не отдам, - под пристальным взглядом зелёно-золотистых глаз он внезапно смутился и испуганно разжал руки, выпуская того на кровать. Но кролик сидел в его ладонях и не собирался уходить.
Парень растерянно поднёс кролика к лицу и шёпотом спросил:
- Ты мой?
Сердце пропустило удар, когда кролик согласно кивнул, пристально смотря в глаза, и потёрся мохнатой мордой о щёку.
Видимо, у Союза в его новой форме полезли инстинкты домашнего питомца. Когда он вернется в свой облик, то не обрадуется тому, что натворил в образе кролика, но пока...
Кролик пискнул и ткнул лапой в сторону своей миски.
- Беги жуй, обжора, - Рейх засмеялся и отпустил ушастика на пол. Тот хитро посмотрел на него и поскакал к кормушке. Лукавая морда наводила на подозрения, что кролик старательно пытается его отвлечь от размышлений, но может и правда попросту проголодался после их прыжков. Кто ж этого советского дурачка разберёт...
_______________________________________
Хочу милоты и верного друга (прям, как Рейх), поэтому пишу всякий бред. Так что не удивляйтесь.
Дальше у нас должен появиться ГИ и будем развивать сюжет дальше.)