Глава 6. Следы
Накаут, словно забыв о недавнем странном опыте, резко схватил Бамблби за щеки, его пальцы, крепкие и холодные, впились в чувствительную кожу. Бамблби вздрогнул от неожиданности и боли. Металл на коже – это не всегда приятное сочетание, особенно когда сила сжатия превышает допустимую норму. Его щеки, словно тонкий лед, трещали под напором, и автобот невольно поморщился.
-Ай! – вырвалось у него, невольно, короткий, болезненный звук.
-Может, сделаем всё побыстрее? – просипел Бамблби, пытаясь освободиться из хватки Накаута. – Может, ты просто заберешь мой… голосовой звук, и всё?- Он чувствовал, как от напряжения напрягаются все его мышцы, и даже сквозь боль понимал, что чем дольше будет продолжаться этот кошмар, тем хуже ему станет.
Саундвейв, молча наблюдавший за происходящим, резко перехватил руку Накаута, отстраняя его от Бамблби. Его жест был решительным, не оставляющим места для возражений. Он кивнул в сторону двери, указывая Накауту на выход.
Накаут, озадаченный неожиданным вмешательством, недовольно буркнул что-то себе под нос, но, тем не менее, послушно вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Саундвейв остался наедине с Бамблби. Он медленно подошел к нему, его движения были медленными, словно он боялся нанести еще какую-либо боль. Небольшая улыбка, полная сожаления и усталости, коснулась его губ.
Саундвейв увидел красные следы на щеках Бамблби – следы от пальцев Накаута. Впервые за все время общения с Бамблби, на лице Саундвейва появились признаки настоящей беспомощности и раскаяния. Трясущимися руками, с осторожностью, словно это был хрупкий фарфор, он коснулся этих следов, словно пытаясь стереть их.
Бамблби, глядя в блестящую, идеально отполированную броню Саундвейва, увидел там свое отражение – бледное, испуганное лицо, украшенное двумя яркими красными пятнами. В этот момент он понял, что эта сцена – не просто попытка получить какой-то "голосовой звук". Это была сцена, пропитанная стыдом, неловкостью и… сочувствием. Сочувствием, которое Бамблби никогда не ожидал увидеть от десептикона. Особенно от такого, как Саундвейв. И, возможно, в этом сочувствии крылась какая-то надежда. Надежда на то, что всё это скоро закончится. Но что будет дальше? Этот вопрос всё ещё оставался без ответа, вися в воздухе тяжелым, неразрешимым грузом.
Саундвейв, не произнося ни слова вслух, передал свои мысли Бамблби на волне, на той самой частоте, на которой общаются автоботы. Его голос, или, вернее, его мысли, звучали в голове Бамблби, четко и ясно, словно кто-то шептал ему прямо на ухо: "Я не хочу забирать твой голос силой. Он тебе нужен. Твой голос – твой. Мне… мне нужен мой собственный голос. Голос Бамблби мне не подходит". В этих мыслях чувствовалась искренняя печаль и отчаяние, а также угрызения совести. "И Накаут больше с тобой так не поступит," – добавилось в конце, с твёрдостью, которая не оставляла места для сомнений.
-А что вы со мной будете делать? – спросил Бамблби, его голос звучал спокойно, даже ровно. Он наконец-то смог справиться с первоначальным испугом и болью.
В этот момент в комнату вернулся Накаут, его лицо выражало мрачное удовлетворение. "Придется сообщить Мегатрону, что мы поймали тебя," – заявил он, его голос был лишен прежней игривости. – "Он захочет выпытать из тебя все планы автоботов. Надеюсь, ты выдержишь допрос."
Бамблби осторожно убрал руку Саундвейва со своей щеки. Движение было мягким, почти ласковым, в нем чувствовалась благодарность за проявленное сочувствие.
-Я сбегу, – твердо заявил он, его глаза блеснули решимостью.
В голове Бамблби раздался ответ Саундвейва, полный тревоги: Нет. Я не позволю тебе.
Бамблби знал, что это самоубийство. Корабль десептиконов был огромным, кишащим охранниками и патрулями. Шансы на побег были ничтожно малы, практически равны нулю. Но отчаяние и бессилие, накапливавшиеся все это время, выплеснулись наружу в виде решительного намерения. Он не хотел быть марионеткой в руках Мегатрона, не хотел раскрывать секреты своих друзей. Свобода, даже если она была иллюзией, была ему сейчас дороже жизни.
Саундвейв, поняв решимость Бамблби, передал ему поток тревожных мыслей. "Это опасно, Бамблби! Тебя поймают! Ты можешь погибнуть! "Его мысли бились о защитный экран сознания автобота, словно волны о скалы. В них слышалась не просто забота, а что-то большее – отчаяние от собственной неспособности помочь, ощущение вины за то, что он оказался втянут в эту игру. Он, разведчик, привыкший действовать в тени, оказался беспомощным перед лицом жестокой реальности.
Накаут, наблюдавший за их молчаливым разговором, нахмурился. Ему явно не нравилась эта внезапная сентиментальность Саундвейва.
-Саундвейв, ты что, с ума сошёл? Он сбежит!– рявкнул он, его голос был наполнен раздражением. -Мегатрон нас обоих со шкурой снимет, если мы не доставим ему пленника!
Саундвейв проигнорировал Накаута. Его мысли, обращенные к Бамблби, стали более конкретными, более настойчивыми. Есть один шанс. "Западный ангар, грузовой отсек… но там патруль… " В его мыслях мелькали подробности: расписание патрулей, слепые зоны камер наблюдения, возможные пути отступления. Это был план, рискованный, но, возможно, единственный.
Бамблби, несмотря на осознание смертельной опасности, ухватился за этот бледный луч надежды. Он видел, как Саундвейв, скрывая это под маской безразличия, делает все возможное, чтобы помочь ему. Это было неожиданно, потрясающе, но в тоже время наполняло его силой.
Он почувствовал, как мысли Саундвейва передают ему схему корабля, маршрут движения патрулей, даже частоты, на которых работают охранные системы. Это было нечто большее, чем просто передача информации. Это был акт доверия, акт надежды, последний шанс на спасение. И Бамблби был готов рискнуть всем, чтобы воспользоваться им. Впервые за долгое время у него появилась надежда на побег, надежда, рожденная не из его собственных сил, а из нежданной помощи со стороны неожиданного союзника. Даже если этот союз был хрупким и недолговечным.