TOY

Лицо мое искажается от боли. Из глаз начинают капать слезы... Сердце ноет, будто кто-то безжалостный ковыряет его ножом, нанося глубокие раны. Кажется, что грудная клетка просто провалилась, а вместо нее - пустота... Ни крика, ни вздоха не вырывается из моих уст. Только кусаю мокрые от слез губы до крови, совсем не ощущая боли. Письмо дрожит в руках и буквы расплываются:
"Грейс, я, правда, пытался, но я не могу простить тебе твой побег. Я должен наказать тебя. И я это сделаю. Возможно, ты сейчас плачешь. Возможно, проклинаешь меня. Но мне плевать. Ты сбежала от меня без разрешения, и я не спущу тебе это с рук. Ты - моя маленькая сучка, моя рабыня, моя игрушка, моя вещь. Моя! Понимаешь? И только я решу, когда от тебя избавиться. Так вот. Твое наказание: ты месяц сидишь взаперти. Одна. И не думай бежать - я все предусмотрел. Посмотрим, станешь ли ты послушнее. Твой хозяин."
Я плакала. Боже! Как же я плакала! Я сжала записку в кулаке:
- Господи! За что?.. - я закричала.
Закричала до хрипоты в голосе, до рези в горле.
- ...Ааа!... - я упала на колени.
Сердце разбивало грудь изнутри. Я хватала ртом воздух и глотала слезы. Я кричала. Плакала. Как сумасшедшая. Я забилась в угол и, запустив руки в запутавшиеся волосы, смотрела в одну точку... А потом свернулась калачиком прямо на холодном полу. Увидел бы кто, сказал: приступ у психически больной. Но это не приступ. Это крик души. Крик от боли, сжигающей изнутри и разрывающей меня на части. Истерика. Я сидела, как дикая запуганная птичка в клетке. Никогда раньше со мной такого не было, но люди называли это состояние одним острым словом.
Безысходность.
Я так и не поднялась на второй этаж. Всю ночь я, как кукла, неподвижно просидела на полу. Обхватила колени руками и смотрела в бездонную пустоту. Неслышно было уже всхлипов или надрывных рыданий. Только опухшие глаза, которые я периодически протирала ладонью, напоминали, что я еще жива. Слезы не прекращались. Никогда в жизни не подумала бы, что смогу столько плакать...
Когда первые солнечные лучи коснулись моих плеч, я, как прокаженная, бросилась наверх. Не хотела видеть солнце. Хотела вечную ночь. Тьму. Может в темноте легче перенести боль...
Первые три дня во мне жила надежда, что это жестокая шутка, что вот-вот придет Стив с чашечкой кофе, или Дэйл в стельку пьяный ввалится в комнату. Мне было все равно, кто придет и зачем. Я просто хотела видеть людей, разговаривать с ними. Но чуда не происходило. Пустота душила меня, связывала стальными путами и не давала дышать. Давящая тишина заставляла содрогаться от собственного сердцебиения.
Я почти не вставала с кровати. Жила в своей комнатке, как подопытная крыса, каждую секунду ожидая чего-то неизвестного. Раз зашла в спальню Дэйла и разрыдалась прямо на пороге. Его парфюм, кровать, на которой он меня обнимал... Душа заплакала от боли. Не смогла. Не выдержала. Ушла и больше не приближалась к его комнате.
Первая неделя была сущим адом. Я ничего почти не ела, сидела часами в комнате или пялилась в телевизор. Однажды в истерике разорвала подушку...
Дни шли, а я умирала. Гибла. Сохла, как цветок, который хозяева бросили и уехали на курорт.
За две недели я потеряла восемь килограмм, появились мешки под глазами, стали видны скулы, обтянуты кожей, руки постоянно дрожали...
В начале третьей недели я, не сдержавшись, разбила руки в кровь, колотя входную дверь. Но я нашла спасение.
Алкоголь.
Я взломала бар Дэйла и целыми днями ходила с бутылкой. За четыре дня я оприходовала больше десяти литров спиртного. Текила, виски и коньяк стали моими лучшими врачами.
Но в конце недели я окончательно впала в депрессию. Уже даже выпивка не облегчала мои мучения. Я не могла плакать. Было больно даже пошевелиться. Я просто лежала, как овощ.
Я умирала...
В начале четвертой недели я зашла в кабинет Нормана.
Зачем? Просто потихоньку сходила с ума. Я поймала себя на мысли, что была бы счастлива, даже если бы он пришел, избил меня, поимел и еще раз избил. Мне было бы плевать на боль. Лишь бы он пришел...
Я нашла диск. Тот самый с его песнями. Взяв диск с собой, я захватила из бара бутылку мартини и направилась в ванную. Нужно было расслабиться.
Я набрала ванную, включила диск на всю громкость и залезла в воду, надпивая из бутылки. Горячая жидкость обжигала все внутри, а горячая ванна приносила наслаждение. Я закрыла глаза.

Нежная мелодия разлилась по всему дому и мурашки пробежали по моему телу - я отхлебнула мартини.

"Сволочь... Какая же он сволочь... Держит меня, как экзотическое животное, взаперти.. Одиночество поедает меня. А ему все равно. Он живет дальше, и ему нет дела, что я здесь увядаю, что тает мое человеческое яство. А боль, боль душевная, она разъедает меня... Я превращаюсь в живой труп. Теряю жизненные силы... и все равно, как дура, хочу его видеть... Хочу чувствовать синяки от его рук, хочу прятать засосы от его губ... Хочу его... Боже... Как же я его хочу!.. " - признавалась себе я.
Но злость, пробудившаяся при воспоминании о нем, заглушила все предыдущие чувства. Он причинил мне столько боли, что невероятное желание видеть его, касаться его тела и целовать его губы, тонуло во мраке ненависти...
- Ненавижу тебя, Норман... - прошептала я, делая очередной глоток. - Ненавижу... и в тоже время не могу без тебя... сволочь... сволочь!.."
Сумасшедшая мысль гремучей змеей заползала в мое сознание:
"Он мучит меня... А я помучаю его. Если не сделаю больно, то хоть неприятно... Пусть почувствует, как это, когда тебя ни во что не ставят. Ему нравиться его игрушка? Тогда я сломаю ее. Я убью его игрушку! И плевать, что эта игрушка - я. Я убью себя!"
Я потянулась к полочке с кремами и вытащила из бритвы лезвие...
По телу пробежал легкий холодок.
Я коснулась лезвием запястья. Секундная пауза. И я, надавливая, веду лезвием по вене... Немного жжет, струйка горячей жидкости течет по руке и окрашивает воду в грязно-красный цвет.. Я чувствую, как пульсирует вена и стараюсь дышать ровно, глубоко. Я, взглянув на руку, испачканную кровью, отпила мартини и откинула голову назад.
Не было страха, боли, боязни умереть. Я даже не осознавала, что сейчас гаснет огонек моей жизни.
Я опустошила бутылку и просто бросила ее на пол, пожалев, что не прихватила с собой еще одну. Послышался звон разбитого стекла. Моя рука безвольно опустилась на ванну. Я не хотела смотреть, насколько окрасилась вода. Просто лежала с закрытыми глазами, думая, каким будет выражение его лица, какими будут первые мысли, когда он найдет в ванной мое бездыханное тело.
Я представила, как ему будет больно.
"Будет ли он винить себя?" - вопрос, ответа на который я не знала.
Я на миг оживила в памяти черты его лица: карие матовые глаза, пухлые губы, острый профиль, играющие скулы... И мое сердце забилось сильнее!
Черт возьми! Я не могла причинить ему боль!..
В одну секунду в моей голове проснулся голос разума:
"Регина, что ты делаешь? Остановись! Убивая себя, ты убиваешь его!.. Нет!.. Нет!.. Я не умру! Не хочу! Не сдамся!.. Я хочу жить!.. Жить... хотя бы ради него..."
Я попыталась было встать, но не смогла даже подняться - не было сил. В глазах плясали разноцветные пятна, и кружилась голова.
"Спокойно... Все еще поправимо... Надеюсь." - я хваталась за последнюю соломинку.
Я потянулась рукой к тумбочке и достала телефон. Набрала один номер и, закрыв глаза, прислонила мобильный к уху. Послышались длинные гудки...
"Ну же! Возьми трубку! Я звоню тебе впервые за четыре недели! Ты должен поднять трубку!.. Должен... " - я молилась.
- Норман... - послышался сонный голос на том конце провода.
От его голоса сердце замерло, полились горячие слезы:
- Умоляю, приезжай... Я не хочу умирать...
Телефон упал в воду. Я открыла глаза и так и не смогла вдохнуть: перед глазами осталась та же темнота.
"Поздно. Слишком поздно, Грейс, ты ухватилась за жизнь..."
Вскрик и страшная тишина.
Ни вдоха.
Ни биения сердца.

*от лица Дэйла*

Зазвонил проклятый телефон.
"Который вообще час?.. Пиздец, 1:24! Кому что нужно?.." - злился я.
Лениво поднял трубку:
- Норман... - произнес сонно.
От услышанного в ответ, я открыл рот:
- Умоляю, приезжай... Я не хочу умирать... - тихий шепот.
Слышен всплеск воды и через секунду "Этот абонент недоступен..."
Грейс... Такой родной голос... Но сколько в нем боли...
Бездонная тревога сжала меня в тиски. Мороз пробежал по телу.
Я подорвался с кровати и уже через минуту заводил машину. Я злился и беспокоился одновременно. Руки судорожно сжимали руль, и я нажимал на педаль газа до упора. Сжимая зубы, я прогонял дурные мысли из головы.
"Я не хочу умирать... Что за черт? Что она уже творит? Если это шутка, Грейс, тебе несдобровать." - я был взбешен от непонимания происходящего и глупой беспомощности в данной ситуации.
Впервые меня гнала вперед не решимость, а страх. Страх потерять того, кого... приручил...
"Я не могу произнести это слово. Не могу! Приручил, покорил - что угодно, но только не то чувство, испытать которое я так боюсь.."
Визг шин. И я, бросив открытой машину, мчал в дом. Сердце колотилось, дыхание сбивалось.
Я открывал входную дверь, а руки мои тряслись.
С момента звонка прошло около двадцати минут, но, казалось, я прожил вечность. Быстрыми шагами я побежал наверх.
- Грейс! - крикнул, поднимаясь по лестнице. - Грейс!..
В ответ тишина...
Забежал в ее комнату: пусто.
Рванул в свою спальню - тоже никого.
- Блядь, Грейс! Я не буду играть с тобой в прятки! - терпение подходило к концу.
Место тревоги заступал гнев.
Я вошел в ванную.
- Какого?.. - под ногами захрустело битое стекло.
Но тут взгляд мой остановился и внутри все оборвалось. Сердце обожгло, будто каленым железом, и я замер на месте. А через мгновение метнулся к телу, лежащему в ванне с кроваво-красной водой.
- Твою мать!!! Грейс! Девочка моя, что же ты наделала? - я вытащил ее из ледяной воды.
У самого ноги подкашивались, но я вынес ее из ванной, оставляя дорожку из капель, стекающих с ее холодного тела.
"Господи, только бы жива была! Прошу тебя... Не умирай, моя малышка..." - душа разрывалась.
Я положил ее на кровать и коснулся холодной побледневшей кожи на шее, пытаясь нащупать пульс.
Слабый, но есть! Есть!
Я выхватил мобильный и быстро набрал номер:
- Мистер Тайлер! Это Норман. Прошу вас, приезжайте! - голос дрогнул. - Скорее!
Я отбросил телефон в сторону и сел на кровать рядом со своей маленькой девочкой.
Казалось, каждую секунду из нее уходит жизнь.
Она лежала такая бледная, беззащитная: виднелись синие круги под глазами, тонкие худые руки лежали неподвижно и практически сливались с белой простыней, на губах ее замерла тень улыбки, а длинные черные волосы волнами спадали на подушку...
Коснувшись ее щеки, я вздрогнул. Мышцы напряглись и в груди сильно заныло...
- Сука! - я подорвался с кровати и со всей силы врезал кулаком в стену.
Послышался хруст кости и руку пронзила острая боль. Но сейчас мне было все равно.
"Сука! Сука! Она умирает, твоя девочка умирает, а ты ничего не можешь сделать!.. Какой же ты ублюдок, Норман..." - я ненавидел сам себя за те страдания, которые она сейчас терпит.
Я присел возле нее и слушал тихий свист, доносившийся из ее груди при каждом вдохе...
Сердце рвалось на части! Я готов был поменяться с ней местами...
- Не умирай, Грейс... - шептал, гладя ее волосы. - Маленькая, только не умирай... Слышишь? Не смей умирать!.. - я был в отчаянии.

Вибрация телефона выдернула меня из раздумий.

- Слушаю! - бросил нервно.
- Это мистер Тайлер, Норман, - я узнал голос доктора. - Я приехал с дежурства на машине скорой помощи. Уже у ворот.
- Я не запер их. Заезжайте на территорию и поднимайтесь на второй этаж. - я сглотнул и добавил. - Прошу вас... скорее...
Я положил трубку.
- Дыши, моя хорошая, дыши... Только не оставляй меня... Я не справлюсь со своей болью один, слышишь? Ты меня исцеляешь, даже не зная этого... Главное, дыши... - повторял я, а сам надеялся лишь на чудо.
Послышались шаги, и я выбежал в коридор с криками:
- Сюда! Сюда! Мистер Тайлер!
Пыхтя, и с огромным чемоданом в спальню вошел доктор.
- О Боже... - на его лице испуг. -Что произошло?
- Она вскрыла себе вены. - коротко ответил я.
- Ох, ты ж беда... - мужчина принялся копаться в своей сумке, вытащил оттуда бинты, шприцы, какие-то бутылочки с жидкостью и еще кучу разных препаратов.
-Пульс проверяли? - спросил он.
- Да. Слабый был. Очень. - ответил я.
- Сейчас пульса нет. - его слова словно молотом разбивают мое сознание. - Ничего... Сейчас все сделаем. Не волнуйтесь! - подбодрил доктор.
Слова его звучали уверенно, но вот только я почему-то не верил. Я метался по комнате, как тигр в клетке, не находя себе места. Я боялся взглянуть на нее, боялся не никогда больше не увидеть улыбки на ее лице.
"Господи! Я понимаю, что это расплата за мои грехи, но я же не выживу без ее смеха, ее горячих губ, без ее прикосновений!.. Господи! - я положил руку на сердце. - Прошу тебя! Не забирай ее! Я без нее не хочу жить!.."
Тем временем мистер Тайлер позвонил коллегам, сидящим в автомобиле во дворе.
- Да, капельницу сюда и реанимационную аппаратуру! - он спрятал телефон и взглянул на меня. - Я же правильно вас понял: вы не дадите забрать ее в больницу?
Я отрицательно помахал головой. Старик знал меня достаточно хорошо и уже даже не удивлялся.
- Тогда будем спасать девушку здесь. - решил доктор.
В комнату ворвались еще двое мужчин. Они отдали капельницу мистеру Тайлеру, а сами принялись вытягивать большой прибор из сумки.
Я напрягся: сейчас ей сделают больно. Отвернулся и уставился в окно, чтобы не видеть, как ее хрупкое тело будет содрогаться от разряда тока.
- Так, ребята, капельницу я поставил. Давайте включайте машину скорее! - командовал доктор.
Загудел мотор прибора, и я сжал зубы:
"Терпи, Грейс! Ты сильная! Ты сможешь."
- Разряд! - голос одного из мужчин, и по моему телу пробежала дрожь.
Тишина и снова приказ:
- Разряд!
- Еще! - услышал мистера Тайлера.
Секундная пауза.
- Увеличить разряд!