ИДЕАЛЬНЫЕ НЕЗНАКОМЦЫ

- Подруга, - говорю я после ответа, - надеюсь, ты сидишь, потому что то, что я тебе скажу, выбьет ковер из-под твоих ног.

Келли кричит:
- Боже мой! Ты делала секс с Чонгуком?

Она всегда использует глаголы таким уникальным образом: "делать секс" вместо "заниматься сексом". Ее мужа это раздражает, но я считаю, что это мило.

Я спрашиваю скромно:
- Я не знаю... что ты понимаешь под сексом?

- Когда наружный орган входит во внутренний! О!

Я закатываю глаза и возвращаюсь в спальню, чтобы найти, что надеть.
- Гениталии - это не пупки, чудачка, но по этому твоему определению - нет, мы не занимались сексом.

Она звучит смущенно.
- Что-то его входило во что-то твое?

- Да.

Взволнованный вздох:
- О, Боже, расскажи мне скорее. - Она делает паузу. - Если это не касается пальцев ног. Я не хочу ничего слышать о сексе пальцами ног. Это просто отвратительно.

Морщась, я говорю:
- Секс с пальцами ног? Это вообще существует?

- Детка, ты даже не представляешь. Помнишь, я сказала, что погуглила для тебя о сексе? Так вот, я это сделала. И там есть целый мир извращений, о которых я даже не подозревала. Ты знала, что некоторые люди получают удовольствие от того, что по ним ползают жалящие насекомые? От этого я бы просто обосралась, а не кончила.

Я не могу удержаться и начинаю смеяться.
- Я же говорила тебе держаться подальше от Google, дура!

- И ты была права. После некоторых фотографий, которые я увидела, мне понадобится длительная психотерапия.

Я хватаю халат с крючка на задней стенке двери ванной комнаты и кутаюсь в него, передвигая телефон с одного уха на другое. Когда мой желудок громко урчит, я иду на кухню, чтобы найти что-то поесть.
- Обещаю тебе, что не было никаких насекомых или пальцев ног, ладно?

- Ладно. Я сейчас сижу, так что давай, рассказывай, что случилось. И не пропускай ничего сочного. Я здесь живу из-за тебя.

Я открываю холодильник и заглядываю в него.
- Ну, для начала он шлепал меня, пока я не кончила так сильно, что аж заплакала.

Я слышу громкий удар и думаю, не упала ли Келли со стула.
Она кричит:
- Ты издеваешься надо мной? Ты, блядь, издеваешься надо мной?

- Клянусь Богом, подруга.

- Ты перешла от того, что тебе не нравятся другие позы, кроме миссионерской, к тому, что тебя шлепают? Что, этот мужчина с тобой сделал? Одно свидание и вдруг ты уже Ребекка Де Морней в "Рискованном бизнесе"?

Я говорю:
- Хватит быть такой шокированной, бабуля. И ты больше говоришь о себе со ссылкой на этот фильм.

Она отвечает:
- Ну, извини, что я не знаю ни одного нового фильма о проститутках.

Я хватаю банку газировки, откручиваю крышку и выпиваю половину за один раз.
- Я не могу быть Джулией Робертс из "Красотки"? Или как там назывался тот фильм с Николасом Кейджем, где он алкоголик, и в него влюбляется хорошенькая блондинка-проститутка?

- "Покидая Лас-Вегас!" - кричит Келли. - И какого черта мы говорим о проститутках?

- Эй, ты же сама об этом заговорила. - Я выпиваю оставшуюся банку содовой.

Через линию доносится какое-то бормотание и раздраженное ворчание, потом Келли говорит,
- Если ты не расскажешь мне в мельчайших подробностях, что произошло прошлой ночью, от начала до конца, я увольняю тебя с должности моей лучшей подруги.

Она звучит серьезно, поэтому после короткой паузы, чтобы собраться с мыслями, я рассказываю ей все.
Когда я заканчиваю, в трубке воцаряется тишина.
- Алло?

- Я все еще здесь, - едва слышно отвечает Келли.

- И что? Что ты думаешь?

- Что я думаю? Что я думаю? Я думаю, что я бы столкнула кого угодно с лестницы, чтобы провести десять минут наедине в комнате с этим твоим жеребцом. Господи Иисусе, Лиса.

Я закрываю дверцу холодильника и выхожу из кухни в гостиную, отвлекаясь от голода на воспоминания о прошедшей ночи. Воспоминания о прекрасном лице Чонгука и всех эмоциях, сияющих в его глазах.
- Я знаю, - тихо говорю я. - Это довольно сюрреалистично.

- Сюрреалистично - это точно! - Она хохочет, звучит на грани истерики. - Он не снял штаны! Как это вообще возможно для мужчины? У него на коленях оргазмирует голая женщина, а он не снимает штаны? Говоря о сверхчеловеческой силе воли! Майк срывает с себя всю одежду и набрасывается на меня, если я хотя бы вздохну в его сторону.

Я на мгновение задумываюсь над этим.
- Возможно, его пенис проколот, и он знает, что я потеряю сознание, если увижу это, поэтому пытается облегчить мне все, давая один оргазм за раз.

Келли фыркает.
- Что ж, езжай на своей толстой проколотой анаконде, сестра, и убедись, что делаешь хорошие заметки, потому что отныне я буду жить ради ежедневных эпизодов Лиса получает шлепки в главной роли - красавчик Чонгук, грязный болтливый художник.

Я растворяюсь в смехе.
- Ты сумасшедшая.

Ее голос становится сухим.
- Двадцать лет брака с мужчиной, который считает, что прелюдия - это стоять на краю кровати и втыкать свой член мне в лицо, когда я засыпаю, сделает любую женщину сумасшедшей.

- Фу.

- Да, даже не начинай. Но послушай.

Изменение в ее тоне заставило меня забеспокоиться.
- Что?

- Просто... будь осторожна. Я знаю, что ты установила основные правила, и вы оба согласились, что это не будет личным, но секс имеет свойство все усложнять. Я не хочу видеть, как тебе делают больно.

Слабый предупредительный звоночек раздается в глубине моего сознания, тот самый настоятельный сигнал тревоги, который я слышала прошлой ночью, когда распадалась на части в объятиях Чонгука. Я отталкиваю его в сторону.

- Не волнуйся. Мои глаза широко открыты. Я действительно думаю, что это пойдет мне на пользу. Так сказать, развеет паутину. Я проснулась сегодня утром и написала пять глав новой книги.

Возбужденный возглас Келли пронзительно звучит в ушах.
- Это удивительно!

Я улыбаюсь.
- Я знаю. Я чувствую себя очень хорошо. Это очень отличается от моей обычной работы, но я думаю, что это может быть одна из моих лучших работ.

- Черт возьми, Лиса, я так рада за тебя! Это именно то, ради чего ты поехала в Париж! Кто же знал, что все, что тебе нужно, это какой-то легендарный член, чтобы запустить твой мозг?

Ее волнение заразительно, и я снова смеюсь.
- Технически, у меня еще не было его легендарного члена, только легендарный оргазм.

- Боже, подумай, что произойдет, когда у тебя будет половой акт с этим парнем! Ты можешь написать следующий великий роман. Если ты получишь Пулитцеровскую премию, тебе придется выйти на сцену и отдать всю славу прекрасному пенису твоего отпускного любовника.

Я представляю себя в вечернем платье на сцене в переполненном амфитеатре, принимаю награду от нарядного джентльмена в смокинге, затем поднимаюсь на подиум, чтобы произнести сердечную речь благодарности вдохновенным гениталиям Чонгука, а зрители смотрят на меня с разинутыми ртами.
Изображение прерывается, когда раздается очередной звонок. Когда я смотрю на экран, то вижу, что это Чонгук.

- Кэлл, звонит мистер Легендарный Член. Я могу тебе перезвонить?

- Поговорим завтра. И не забудь сделать хорошие заметки.

Она заканчивает разговор, оставляя меня улыбаться. Я переключаюсь на Чонгука.
- Алло?

- Ты улыбаешься, - говорит он, его тон теплый.

Я поворачиваюсь и смотрю в окно гостиной.
- Откуда ты это знаешь? Ты сейчас смотришь на меня в бинокль?

- Я слышу это в твоем голосе.

- О, правда?

- Да, правда. А ты знала, что когда спишь, ты похожа на ангела?

Тепло разливается по моим щекам. Я подхожу к дивану и сажусь, гладя рукой место на средней подушке, где Чонгук держал меня на коленях.
- Я не верю, что кто-то делал такое наблюдение раньше, нет.

- Ну, это правда.
Порнографический ангел, если таковой существует. Я боялся, что мне придется обратиться к врачу сегодня, потому что мой член оставался твердым всю ночь.

Я шепчу:
- Я это заметила.

Через некоторое время он хрипло шепчет в ответ:
- Ты такая чертовски красивая. Твоя кожа заставляет меня плакать.

Я улыбаюсь, неистово краснея.
- Я знаю, что это строчка из песни, Ромео.

- Проклятие. Ты поймала меня. У моих сценаристов перерыв. Но бонусные баллы за старание?

- Ты не звучишь так, будто тебе жаль, поэтому никаких бонусов.

- Хм. А если я скажу, что у меня сейчас стоит только от того, что я слышу твой голос?

- Менее романтично, но более реалистично. Я дам тебе один балл.

Его голос становится дразнящим.
- О, ты хочешь романтики, да? А я думал, что ты со мной только из-за моего тела.

- Твое невероятное тело, да, к сожалению, это все, что меня интересует. Кстати, я хотела тебя кое о чем спросить.

- О чем?

- О татуировке на твоем плече. Прошлой ночью было слишком темно, чтобы я могла ее прочитать. Что там написано?

Его колебания - это внезапный треск напряжения за гранью.
- Duris dura fraguntur.

Это латынь, это я знаю наверняка. По изменению в его голосе я также знаю, что ступила на опасную территорию, но ничего не могу поделать, чтобы не ступить дальше. Мое любопытство слишком сильно.
- Что это значит?

Он отвечает тихим голосом.
- Твердые вещи ломаются твердыми вещами.

Я думаю о простом курсивном тексте, вытатуированном на округлой мышце его плеча. Под ним - два таинственных ряда коротких черных линий, похожих на штрих-код.
Меня охватывает жуткая тревога, будто кто-то переступил через мою могилу.
- Ох.

Мы сидим в неловком молчании, пока он не говорит:
- Я заметил, что у тебя нет татуировок.

Это настолько элегантный переход, насколько это возможно, учитывая обстоятельства, поэтому я продолжаю.
- Я не большой поклонник игл.

Его голос становится теплее.
- Это точно. Ты же говорила, что не любишь боль.

- Какую бы то ни было. Когда дело доходит до физической боли, я как большой ребенок. Задира может довести меня до слез.

- Так же, как и оргазм.

Я знаю, что он только дразнится, потому что его тон удивительно мягкий, но все равно мне неловко. Мои уши начинают гореть.
Он догадывается, почему я молчу.

- Не стесняйся. Я надеюсь, что отныне и до сентября ты будешь плакать как можно чаще.

Представляя, как я плачу каждый раз, когда он касается меня, я начинаю нервничать. Опустив голову на руки, я стону.
- У меня плохое предчувствие, что мне понадобится много салфеток.

Он смеется.
- Мы пойдем в один из тех больших магазинов, запасемся ими.

- Судя по тому, как ты меня нервируешь, нам придется запастись еще и нюхательной солью. Я каждый раз теряю сознание, когда вижу тебя.

- Как думаешь, у них есть дефибрилляторы? Потому что мне, наверное, когда-нибудь понадобится такой. Рано или поздно, учитывая то, что случилось с моим сердцем, когда я увидел, как ты кончала. - Его голос становится грубым. - Я не могу дождаться, когда снова возьму тебя в рот. Мне снились сны о том, какая ты сладкая на вкус. Когда я проснулся, мой член пульсировал.

Его голос такой горячий, что я начинаю потеть. Он не единственный, кому может понадобиться дефибриллятор.
Я едва слышно говорю:
- Здесь тоже начинает пульсировать.

Он издает этот волчий звук, который я нахожу таким странным образом возбуждающим.
- Твоя киска намокла, Лиса?

Он обожает это слово: киска. Признаюсь, оно никогда не было моим любимым, но из его уст, когда он произносит его с такой мужской потребностью, оно в последнее время приобретает все большую популярность.

- Да. Когда я могу тебя увидеть? Я хотела бы отплатить тебе за тот невероятный оргазм, который ты подарил мне прошлой ночью.

Его резкий вдох говорит о том, что потребность в моем голосе влияет на него так же, как потребность в его голосе влияет на меня.
- Я должен уехать в Германию на несколько дней, но вернусь в пятницу. Пообедаем?

- Конечно. - Я горжусь собой за то, что не спросила, что там в Германии, ведь вся эта идея не переходить на личности была моей идеей, в конце концов.

- Ладно. Я заеду за тобой в пять.

- Кажется, немного рановато для ужина.

- Сначала я хочу отвезти тебя в одно место.

- О, таинственность. Мне нравится.

- И Лиса?

- Да?

- Надень платье.

Он кладет трубку, оставляя меня с дрожащими руками, учащенным пульсом и воображением, которое прокручивает все возможные сценарии того, почему он хотел, чтобы я надела платье.

Очередная вспышка вдохновения заставляет меня бежать обратно к библиотеке и желтому блокноту в клеточку.
Я не встаю из-за стола, пока не темнеет.