Глава 11
Что касается Дмитрия, то он наслаждался своим нежданным браком. Ему нравилось изводить Настю. Он знал, что и как сказать, как посмотреть, чтобы вывести ее из себя. Причина в том, что в глубине души он чувствовал то же самое: брак – это ловушка. Скучный, унылый союз, общественный институт, работающий для выгоды одного или другого партнера.
Дмитрий не любил отчитываться перед кем-то. Слишком долго он прожил в тени деда и старшего брата. Теперь ему хотелось свободы, хотелось быть хозяином самому себе. Хотелось стать кем-то больше, нежели внуком или братом Кирюхиным.
Женитьба была последним из его желаний. Что касается детей, то он твердо решил оставить эту честь своим братьям. Дмитрий не был заинтересован в плачущих младенцах, из-за которых невозможно выспаться ночью, которые вечно болеют и капризничают. Нет, это не для него. Ему интересно просто наслаждаться жизнью. Ему нравилось заключать сделки, рисковать. Ликовать при заключении очередного договора. В душе Дмитрия был игроком, азартным, но не безответственным. Он знал, как правильно делать ставки, повышать или понижать их в зависимости от риска. Он следовал золотому правилу игрока: никогда не теряй больше, чем можешь себе позволить.
К тому же самая страшная потеря в его жизни уже случилась. Он едва смог пережить утрату своих родителей. До сих пор то воспоминание было живо: брат, Константин, рассказал ему о несчастном случае. Боль, паника, глубочайший ужас. После этого Дмитрий стал думать, что жизнь – это как игра в рулетку. Судьба жестока. В один день ты мог стать богачом, а на следующий проснуться самым несчастным человеком в мире.
Дмитрий смотрел на Настю. Вероятно, она не представляла себе, как прекрасна в гневе, когда шипела на него, словно кошка. Дмитрий был бы не прочь, если бы эти ногти впились в его спину.
«Ты в своем уме? Если ты переспишь с ней, уже не будет шанса незамедлительно аннулировать брак по возвращении домой!»
Правильно. Им в любом случае придется ночевать в одной комнате, но ничего, он поспит на диване. Хорошо бы, чтобы там действительно был диван, или он пропал.
– Вот и славно.
Когда Настя вопросительно посмотрела на него, Дмитрий понял, что произнес последние слова вслух.
– Что?
– Как твоя мигрень?
Она на мгновение замешкалась.
– Моя... О! Да! Просто ужасно! – Она снова поднесла руки к вискам. – Болит так, что у меня двоится в глазах.
– В таком случае нам нужно поскорее уложить тебя в постель.
Повисла пауза.
– Чтобы ты выспалась, – добавил наконец Дмитрий. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Почему у меня до сих пор создается впечатление, что ты играешь со мной? – подозрительно спросила она.
Конечно, он хотел играть с ней. Его тело без устали твердило «да, да, да, да», когда разум еще сопротивлялся. Пока. Как долго у него получится держаться от нее подальше? Чисто теоретически она – последняя женщина, с которой он желал иметь дело. Она слишком неуправляема.
Но если отставить прочее в сторону, он простой смертный, а она уж слишком горяча. Обычно Дмитрию нравились блондинки, но что-то в ее облике – темные вьющиеся волосы, молочная кожа – напоминало ему о старом добром Голливуде. Она двигалась по комнате, как кинозвезда. Ему казалось, эта грация дана ей от природы, а не являлась результатом страданий на подиуме. Он помнил эту походку, еще когда был ребенком. Она словно говорила: «Я пришла, и что вы станете дальше делать?»
И вот она здесь, возникла посреди его жизни, и он не мог дождаться того момента, когда Настя вновь исчезнет.
– Настя, ты воспринимаешь жизнь слишком серьезно.
– Эта штука... ну, с простынями... – Она закусила губу. – Это правда?
У Дмитрия тотчас же возникло желание погладить ее по голове, словно она была маленьким ребенком. Она становилась такой обворожительной, когда терялась. Он не помнил, когда в последний раз видел на ее лице эту смесь неуверенности и уязвимости. Видел ли он это прежде вообще? Да, она бывала зла, недовольна, раздражена – но уязвима? Нет, Настя слишком хорошо скрывала свои эмоции. Что в действительности от мог знать о ней?
– Почему ты спрашиваешь? Разве ты еще не девственница?
– А ты? – дерзко бросила она ему в лицо.
– Ну, если только в эмоциональном плане. – Он рассмеялся. – У меня было несколько партнерш.
– Могу представить себе... – Она картинно закатила глаза.
– Сколько?
– Что «сколько»?
– Любовников.
Она замерла всем телом, но затем вздернула подбородок:
– Не вижу причин, по которым тебя должно это касаться.
– Я твой муж.
– Наслаждаешься каждым моментом, как я посмотрю, – прошипела она ему. – Наверняка ждешь не дождешься того момента, когда мы вернемся в Италию или Францию, или где ты постоянно обитаешь, чтобы хвастаться на каждом углу, как ты провел меня. Вынудил выйти за тебя замуж. Годами будешь глумиться над этим и тем, как ты получил Таррантлокх.
– Успокойся! – Он поднял руку. – Не я навлек на себя этот брак. Ты – последняя женщина, которую бы я взял в жены, если бы когда-то решился на подобный шаг. – Он оттянул рукав и посмотрел на часы. – Самое время заканчивать эту вечеринку. Пошли, надо выбираться отсюда.
Настя последовала за ним на негнущихся ногах. Они попрощались с гостями, поблагодарили официальных лиц. Ее ложь о головной боли постепенно стала правдой. К тому моменту, когда они с Дмитрием достигли номера, ее голова раскалывалась. Ее зрение затуманилось, появилась тошнота. Как только он закрыл за ними дверь, ее сердце учащенно забилось. Они были наедине в номере для молодоженов.
– Хочешь, подкинем монетку для того, чтобы решить, кто займет кровать? – Она старалась говорить беззаботно.