Жалкий ублюдок угрожает мне
Madelyn
Со своей оставшейся командой мы вышли из служебной машины, направляясь к нашим теням.
По пути снимаю маску, глубоко дыша. В груди жжёт напряжение, будто я всё ещё на поле боя. Холодный воздух дует в лицо, разрывая лёгкие и поднимая мои длинные волосы в беспорядочный танец.
Я вижу полковника. Он стоит прямо, руки за спиной, взгляд прикован ко мне. Улыбка — довольная, почти хищная. Ну конечно, у меня справки о ракетах, о которых он мечтал. И, судя по его взгляду, он ещё уверен, что я прикончила Гоуста.
— Тень-2, отличная работа, — произносит он с довольным лицом, беря компьютер из моих рук. Его пальцы сжимаются на крышке так, словно это не техника, а золото.
Я слабо киваю. Сил на эмоции больше нет.
— Как же хочется увидеть лицо Прайса, когда он узнает, что его лучший боец мёртв, — смеётся он, низко, мерзко, с таким удовольствием, что меня мутит. Он забавляется, словно речь идёт не о человеке, а о фигуре на шахматном поле.
Я молчу. Моя челюсть напряжена, лицо каменное.
Грейвс приподнимает бровь. Его голос становится холоднее, резче:
— Ты его прикончила, верно?
— Нет... к сожалению.
К счастью.
Тон его меняется на яростный, он будто и не хвалил меня минуту назад:
— Как ты его упустила?
— Так получилось. — Я отвечаю тихо, но каждое слово даётся с усилием.
— Живо в мой кабинет, Мэделин.
Мэделин значит.
Если он называет меня по имени — значит, этот ублюдок зол. Значит, ждёт разбор полётов. И, скорее всего, в четырёх стенах его голос будет звучать ещё громче.
Но и у меня есть слова, которые я хочу сказать. Без свидетелей.
...Спустя несколько минут я толкаю дверь его кабинета без стука. Захлопываю её за собой.
Комната наполнена тяжёлым запахом табака. В полумраке видно, как Филипп сидит в кресле, откинувшись назад, и жадно затягивается сигаретой. Дым лениво стелется к потолку, обволакивая его фигуру.
— Я бы удивился, если бы ты его реально убила, — резко, громко начинает он.
— Ты можешь хоть раз говорить без загадок? Открыто. — Я отвечаю твёрдо, хотя сердце колотится.
Он выпускает струю дыма, хищно щурясь:
— Ты втюрилась в лейтенанта.
Я чуть не фыркаю. Боже, какой же бред.
Ведь так,Мэделин?
— С чего ты взял?
— Своим поведением. — Его голос всё глубже, тяжелее. — Гоуст — потенциальная угроза. Он, как и вся команда Прайса, против нас. Если бы ты его убила, это был бы огромный удар по ним. Но ты...
Я перебиваю, с трудом сдерживая злость:
— Я его поддержала. А ты всё ещё не сгорел со стыда, отдавая приказы убивать людей, которые воюют с нами против Макарова?
Мои слова звучат громко, почти крик. В кабинете повисает напряжённая пауза.
— Говори со мной подобающе, я твой полковник! — его кулак с грохотом бьёт по столу. Пепельница подпрыгивает, окурки рассыпаются по дереву.
Я подаюсь вперёд, глаза сверкают:
— С этого момента ты мне никто. Разве что самовлюблённый, эгоистичный кретин, который думает только о себе!
— Мэделин! Не забывай, я твой, мать твою, командующий!
— Ох, похоже, ты не услышал. — Я выдыхаю почти спокойно, хотя внутри всё кипит. — Я больше не тень. Я ухожу. И не одна — со своими людьми.
Я нарочно делаю паузу, ловлю его взгляд.
— С Роуз. С Фрэнсис. С Рэджи.
Роуз и Рэджи мои друзья которых я привела сюда,они работают как бойцы на поле боя.А Фрэнсис двоюродная сестренка,сейчас же хакерша.
Его губы растягиваются в ухмылке. В его глазах появляется злое веселье.
— Как это мило, Мэделин. Но боюсь, у тебя нет никаких прав претендовать на них.
— Поясни.
— Проще говоря... ты не можешь забрать моих теней. Ты лишь привела их сюда, обучила. Но на документах они принадлежат мне. И только я имею право ими командовать.
Я чувствую, как внутри всё сжимается. Слова он выговаривает так буднично, будто речь о вещах, а не о людях.
— Так что подумай ещё немного о своём решении, милая.
Я смотрю прямо в его глаза. Голубые, холодные, пустые. Они полны самодовольства и эгоизма. Меня выворачивает от этого взгляда. Но он прав — формально прав.
Он не только старше меня по возрасту но главное старше по стажу и званию,а это в нашем мире равняется на власть.
Я разворачиваюсь, направляясь к выходу.Напоследок разбивая вазу которая стояла у него на столе,пустая ваза.
Всё тело горит от ненависти, пальцы дрожат, и хочется вонзить нож прямо в его глотку.
Я громко хлопаю дверью. Но даже через гул сердца слышу его смех.
Его мерзкий, самодовольный смех.
Жалкий ублюдок угрожает мне.Но мы это посмотрим.