глава 19
Энтони лежал в кровати. Он тяжело дышал, вымотанный давящей болью сбоку и высокой температурой, но продолжал храбриться, перед всеми кто навещал его, то и дело пытался подскочить, однако провально плюхался на подушку, подавляя чувство накатываемой тошноты. Невзрачные бурые деревянные стены расплывались, будто пятна бензина на луже. Помещение хранило запах старины и ветхости, пробирающем ноздри. Постельное белье желтило, слабо напоминая некогда идеально накрахмаленный комплект.
Дверь тихонько скрипнула. На пороге появилась Марла, притащив с собой пару полотенец и небольшой тазик, наполненный до краев желтоватой жидкостью. Женщина аккуратно поставила таз на прикроватную тумбу, окунула полотенца и хорошенько выжала. Затем она приблизилась к Тони, стянула с оголенного торса взмокшее одеяло, принявшись аккуратно протирать тело.
– Чем воняет? – Тони тут же сморщился от неприятного запаха, похожего на жженое сено с каким-то пометом. – Тетя, ты насобирала удобрений в ближайшем стойле? – он тут же раскашлялся, смочив горло вязкой слюной.
– Тебе лучше не знать, если бы я рассказывала какие ингредиенты применяю, все бы предпочли помереть от хвори, – она нарочно провела полотенцем по лицу парня, но осталась невозмутимой.
– Я скорее задохнусь. Что это скунс? Ассенизаторы заезжали на огонек?
– Не помрешь раньше времени не переживай, если ты Кэмпбелл то выберешься.
– Значит, если я сдохну вы похороните меня под чужой фамилией?
– Успокойся примадонна, это всего лишь жаропонижающее, завтра от твоей ломоты и чиха не останется. Чуток благоуханий, зато результат какой, а то что пахнет как от помойки, так тебе в ближайшее время красоваться не перед кем.
– Признайтесь, за что вы мне так бесчеловечно мстите?
– Отдыхай, – она последним мазком провела по лбу больного и закутала его обратно. – Твои родители хотели зайти чуть позже.
– О, нет. Скажи, что ко мне нельзя. Мать зальет меня слезами, а отец заворчит хуже сломанного трактора. Ты же знаешь их, после смерти Бредли они стали более напряженными. Не стоит им видеть такого меня.
– Хорошо. В этом есть логика, – женщина собрала свои вещи и дала еще пару советов, перед тем, как скрыться из виду.
Тони выдохнул. Ему не хотелось видеть печальные слёзы мамы, трясущиеся постаревшие руки и то, как она теряет последние силы, глядя на него. Хуже ничего быть не могло. После смерти старшего брата, родители совсем сникли, почти неделю не разговаривали ни с кем, а со временем стали беспокойными. Строчили смс, звонили, интересовались каждой мелочью, произошедшей в жизни Энтони, а тот никогда не встречавшийся с такой обильной заботой, будучи даже ребенком, во взрослом возрасте не совсем понимал, что с этим нужно делать.
Створки двери снова зашевелились, Тони неслышно ругнулся.
Неужели тетя проигнорировала его просьбу, может притвориться спящим? Или нырнуть под одеяло с головой? Готов на любую глупость лишь избежать предстоящего разговора.
Веки крепко зажмурились, наступила тишина. Не было ни звука, ни шороха. Тони было подумал, что чей-то любопытный нос перепутал дверь или всего-навсего заглянул сквозь зазор и ушел. Каково же было удивление, когда на противоположной стороне комнаты он обнаружил Лэя. Парень стоял с невозмутимым лицом и откровенно пялился на Тони. Его черные фениксы томно моргали, длинные пальцы скользили по старой столешнице, беззвучно, сдержанно, вырисовывая узор на тонком слое пыли.
– Ты идиот, раз решил спасти мою жизнь, – Лэй не чурался повторить ранее сказанное, более того по его виду, можно было понять он готов сделать это еще не раз. – Самое бесполезное и бессмысленное, принятое тобою решение, – холодно произнес он, потерев подушечки пальцев. Его длинные пальцы юркнули под ворот черной толстовки, слегка оголив белую кожу, вытянули «змеиный» медальон на неприглядной цепочке и опустили украшение на стол.
Тони сухо закашлял, жадно посмотрев на графин наполненный водой, притаившийся рядом с пыльными узорами.
– Дай лучше попить, чем ворчать на меня такого больного, – с трудом приподнимая голову Тони, попытался опереться на локти, но попытка оказалась четной. Лекарство Марлы привело его тело в легкое опьянение.
– Я не твой слуга.
– Ну же! Мне плохо! Умираю! – Тони склонил голову на бок, поймав взглядом блеск собственного медальона.
Лэй клацнул языком, не в силах более терпеть эту драму, разворачивающуюся перед ним. Он взял графин и налил немного в стакан из хрупкого, резного стекла. Нехотя парень протянул воду «Зверю», тот принял и с жадностью накинулся на питье. Осушив все до последней капли Тони, наконец, собрался с духом.
– Лэй. Ты не ценишь ни свою жизнь, ни тело, ни сердце. Кто-то должен позаботиться об этом, если хозяин опрометчиво отказывается.
– И этот кто-то ты? Серьезно? Сколько раз мне приходилось терпеть только твои нападки? – многозначительно посмотрел Лэй.
– Кто знает, может в следующей жизни, я возрожусь с твоим лицом, и мне это воздастся, – нездоровый смех, смешанный с кашлем прозвучал устрашающе.
Лэя озадачило произнесенное, в один миг он стал рассеянным, брови насупились, белое лицо стушевалось.
– Ты начинаешь бредить, видимо температура повышается и играет с твоим разумом, оттого несешь нечто несвязное. Я позову Марлу, – парень мигом поспешил вниз по лестнице, оставив двери нараспашку.
В комнату ворвалось легкое дуновение свежести, по телу побежали мурашки, кончики ушей заалели и Энтони вновь заругался матом, ощущая мелкую дрожь в кистях.
Было ли это всегда или возникло лишь сейчас, сколько еще нашепчет одурманенный мозг? Это гребанное имя из трех букв, как яд, как надежда и только его владельцу позволено вытворять подобное, никому другому.
*****
Он откинулся на спинку стула со скучающим выражением лица, запястья с лодыжками саднило от веревок обернутых вокруг рук и ног несколько раз. В кухне не было никого кроме Айка. Слева стоял потрепанный временем кухонный гарнитур, рядом пустой стол с посеревшей, но чистой скатертью. Половицы походили на те, что можно встретить на открытых верандах, ибо щели между досками были такими, что складывалось впечатление, будто сделано намеренно, чтобы лишняя дождевая вода не копилась и не портила дерево. Некоторые зазоры компенсировали забитые по краям опилки, побеленные сверху, то ли краской, то ли меловым порошком. Дом находился в плачевном состоянии, но выглядел крепким. Человеческая рука пошла на пользу его обветшавшим комнатам.
За пыльным окном со стороны беседки виднелись макушки маленьких ребятишек. Дети вставали на цыпочки и не без интереса рассматривали молодого мужчину. Айк посчитал это забавным, а его положение не то пленника, не то нежеланного гостя весьма смехотворным.
Наконец в кухню вошла Марла, ее белые с отросшими темными корнями волосы сползали по поникшим плечам, глаза под стать цвету грозового облака не источали живости блеска. Она держала в руках небольшой тазик и несколько промоченных махровых тряпок. Марла подошла к раковине и молча, залила емкость, водой добавив моющего средства.
Дети приклеились в четыре любопытных носа к оконной раме, внимательнее следя за происходящим. Одна девочка взяла кирпич, используя его как подставку, оттого она была выше на целых полголовы трех мальчишек. Те упорно пытались уместиться вместе с ней, чтобы забраться повыше и увидеть «Шакала» воочию, но девчушка не давала им и шанса, отвешивая щелбаны любому кто только пытался ей помешать.
Айк по-доброму посмеялся про себя, но снаружи он оставался таким же неприступным.
– Веревки излишни. Не находите? – уголок губ «Шакала» дрогнул в кривой усмешке.
– Осторожность еще никогда не мешала, – не оборачиваясь, ответила женщина. – Долгие месяцы жизни бок о бок в одном доме с твоими и десятилетия жизни в агонии научили меня не доверять старым врагам, даже если они помогают.
– Хотите меня держать заместо животного в клетке на потеху подрастающему поколению, – Айк резко повернул голову в сторону окна, и вся малолетняя шайка тут же скрылась, кроме девочки, погрозившей в ответ пальцем.
Марла закончила с делами и наконец, посмотрела на своего собеседника, ее лицо скривилось от отвращения.
– Заключим договор?
– Никаких договоров, шакальский выродок, – с вызовом бросила она. – Слишком много дерьма мы от вас натерпелись, веди вы себя, как люди подобного можно было бы избежать.
– Вы убили одного из моих людей! – напомнил Айк.
– Вы убили моего племянника.
– Сколько еще можно, не трогали мы это жалкое подобие человека! Если бы я хотел прибить змейку, то выбрал бы кого-нибудь покрупнее, а не торчка с перемолотыми мозгами, – несдержанно парировал Айк.
– Почему я хоть слову должна верить! – Марла вытянула из подставки для ножей старый, добрый тесак с обернутой бинтом рукоятью и со свойственным серийным убийцам хладнокровием, направила в лицо Айка,
– Я думаю, он говорит правду, – перебил их бессмысленный спор Маэль. Две узких маленьких полоски пластыря держались на его припухшей брови. Веко слегка сползало на глаз, на щеках красовались маленькие царапины. Он выглядел неважно, но абсолютно твердо стоял на ногах.
– Ты рехнулся? – взбеленилась «мать кобра». Она еще ближе придвинула кончик топорика к округлившемуся карему глазу, мечтая вогнать острие глубже.
– А вам не кажется странным, что все начало происходить одно за другим. Похоже на то, что нас стравили в надежде, что мы поубиваем друг друга.
Айк задумчиво хмыкнул.
– Сами посудите, – продолжил блондин. – Правила договора нарушены окончательно и бесповоротно, полнейшая раздробленность. «Кобра» как никогда ненавидит псов и наоборот, мы ослаблены, виним, друг друга во всех смертных грехах, как вдруг заявляется сильный, полный решимости Линкольн.
– Думаешь, это он убил вашего кузена, а после моего товарища? – Айку и прежде приходила в голову эта мысль, но быть уверенным наверняка он не мог, слишком мутной была эта история.
– Как все хорошо ложится, но, Маэль, не давай ему повода запудрить себе мозги! – женщина подставила ребро тесака под подбородок Айка. – Сейчас он согласится с любой теорией лишь бы не сдохнуть! Не забывай, он, и его папаша много месяцев держали нас в задрипанном подвале, используя как чернорабочих.
Айк едва не засмеялся от иронии, ведь именно он просил отца помиловать «Кобр» и те отделались лишь грязной работой на стройке.
– Мам, убери тесак и выйди, – голос Маэля стал требовательным, это была не просьба.
– Ты серьезно? – в сомнениях женщина посмотрела на сына, потом на «Шакала».
– Он ничего не сделает, – уверенно продолжил блондин, отнимая из рук матери холодное оружие. – Иди, и скажи мелким перестать пялиться.
– Приказываешь мне? – Марле пришлись не по нраву, что тон, что слова младшего сына, прежде для нее он был более покладист, хоть и скалил зубки. Будто годы прошли, а не месяцы, после их последней встречи.
Не получив ответа женщина все же покинула кухню, предварительно убедившись, что «шакал» связан крепко накрепко.
– Взрослеешь, когда мы виделись у бара, ты вел себя как истеричка, – заговорил Айк, провожая взглядом спину Марлы. – Ну, так зачем ты нагрубил матери, чтобы остаться со мной наедине?
Маэль колебался.
– Я был всегда слишком рассудительным, не думал, что умру связанным на кухне «белой кобры». Моя излишняя доброта вышла мне боком.
– Ви... Валери твоя сестра? – словно лопнувшая струна и вмиг в воздухе повисла гробовая тишина.
– Валери? – поначалу Айк отвел глаза, но после честно посмотрел на блондина. – Это ее имя?
– Значит это неправда, то, что она дочь Алластера? – в надежде переспросил парень.
– Правда, – не дрогнув, ответил Айк.
– Ты даже имени ее не знаешь, – его тон звучал обвиняюще, будто так Маэль пытался доказать, что все слова сказанные Линкольном были беспросветной чушью.
– Родители не дали ей имя. Так мама и папа обезопасили сестру. Без имени, фамилии сложнее найти младенца в многомиллионном городе. Песчинка в море.
– Безумие.
– Не безумней встречи спустя двадцать лет и того зрелища, как Кай Кэмпбелл ее спасает, пока восставшие из мертвых «койоты» пытаются нас убить, – закончил Айк, напрягая руки до тянущей боли. Веревки глубже впились в покрасневшую кожу, на запястья проступила кровавая роса, едва заметно испачкав рукава черной кожаной куртки. – Освободи меня, я должен отыскать отца и тех, кто смог выжить и похоронить погибших, как подобает.
– Не могу.
– Не можешь или не хочешь? Не в состоянии принять самостоятельное решение, ждешь разрешение Кая? – нарочно добавил Айк.
Но нынешний Маэль не купился на провокацию. Может быть, еще год назад одно упоминание о его брате, как о том кто выше, как о том, кто властвует над ним, заставило бы трястись от злобы и ревности, то сейчас этого не произойдет.
– Я помог Тони добраться до вас и не откинуть коньки раньше времени. Это называют «спасибо» Кэмпбеллы?
– Мы благодарны, но доверия ты у меня не вызываешь. И да, без Кая я точно вопрос о твоем освобождении решать не буду. Мне важно его мнение.