Т/и заболела.
Ты проснулась с тяжестью в груди, голова гудела, всё тело будто налили свинцом. Горло жгло, а каждый вдох приносил острую боль. Ты с трудом поднялась, но поняла — сегодня ты никуда не пойдёшь. Пальцы дрожали, когда ты пыталась написать им сообщение. Просто «Я заболела». Больше сил не было.
Майки
Он долго смотрел на экран, перечитывая твоё сообщение снова и снова. Его обычно безмятежное лицо потемнело.
— ...Хм.
Он резко встал. Он не злился — но переживал.
— Я к ней.
Он не любил показывать, что волнуется. Но он взял твои любимые напитки, закинул в рюкзак плед, лекарства и поехал к тебе.
Просто сидел рядом. Не говорил лишнего. Но его молчание было тёплым, как солнце сквозь стекло. Когда ты уснула, он остался, никуда не уходя. Только прошептал:
— Выздоравливай, Т/и. Не люблю, когда ты не рядом.
Кенчин
Кенчи застал это сообщение между работой в автомастерской. Его руки были в мазуте, но он сразу вытер их, не дочитав фразу до конца.
— Чёрт...
Он не был паникёром, но твоя болезнь встревожила его. Он знал, как ты стараешься всегда быть на ногах, даже когда тебе плохо.
Он позвонил. Один раз. Второй. Когда ты ответила слабым голосом, он сказал:
— Отдыхай. Я всё принесу, что надо.
Он был чётким, деловым. Купил всё по списку, спросил у фармацевта, что лучше, и пришёл к тебе. Наготовил еду, проверил температуру, отрегулировал увлажнитель.
— Просто лежи, — сказал он. — Я тут. Забудь про всё, пока не окрепнешь.
Баджи
— Чего?..
Он уставился на телефон, нахмурившись. Ты редко жаловалась. Для него это было тревожным звонком.
— Как заболела? Когда? Почему не сказала раньше?!
Он ворвался к тебе через полчаса, с пакетом в одной руке и мешком мандаринов в другой.
— Я купил всё. Ну... почти всё. Эти таблетки, кажется, для горла... или для желудка?..
Он метался по квартире, шумел, как обычно. Но в глазах у него была настоящая тревога.
Потом, увидев, как ты кашляешь, он присел рядом.
— Эй... я серьёзно. Не пугай так.
Он осторожно поправил одеяло.
— Если надо — я здесь. И да, я сварю тебе суп. Ну... попробую. Но ты должна выздороветь. Я не справлюсь без твоих придурковатых замечаний, понялa?
Чифую
Он прочитал сообщение на перемене, сидя у окна с чашкой кофе из автомата. Сначала подумал, что ты просто устала... но потом понял: нет, ты никогда бы не написала это просто так.
— Блин... Т/и?..
Он сразу начал писать тебе:
"Что с тобой? Температура? Ты одна? Нужна помощь?"
Ты ответила односложно, и он понял — тебе плохо.
Он заглянул в аптеку по пути и пришёл тихо, не мешая, как будто не хотел потревожить твой покой.
— Я не врач, но... — он усмехнулся, — у меня есть витамин С и тупое чувство юмора.
Он сел рядом, тихо. Иногда говорил что-то, чтобы ты не чувствовала себя одиноко. И оставил тебе свою худи.
— Она пахнет кормом для котов и моим одеколоном. Но вдруг поможет.
Казутора
Он отреагировал не сразу. Смотрел на экран. Долго. Внутри — будто током ударило.
— ...Т/и заболела?..
Он вспомнил, как ты всегда говоришь ему, чтобы он не забывал есть, не лез в драки, и просто быть осторожнее.
А теперь ты лежишь с температурой, и он даже не может ничем помочь.
Он знал, что не сможет спокойно сидеть. И пришёл.
С порога тихо спросил:
— Я не мешаю?..
Принёс тебе странный набор: сушёные фрукты, плед с тигром и открытку, на которой сам нарисовал криво написанное "выздоравливай".
— Я знаю, это тупо. Но мне... страшно, когда ты не в порядке.
Он остался у дверей. Не лез, не навязывался. Просто сидел в коридоре. И ждал. Чтобы быть рядом, если станет хуже.
— Я здесь. Даже если молчу.
Хакай
Увидев твоё сообщение, он тут же начал вспоминать всё, чему его учил Мицуя.
— Тепло. Еда. Лекарства. Гигиена. Поддержка...
Он подошёл к делу, как к заданию. Но руки всё равно дрожали, когда он завязывал шарф и выходил.
Пришёл строго, в маске, с термосом и двумя контейнерами еды.
— Т/и. Я приготовил бульон. Он... не идеальный, но ты должна поесть.
Он говорил строго, но глаза выдавали волнение.
Ты улыбнулась слабо, и он сел рядом, на край дивана. Не трогал тебя — просто был.
— Я не умею говорить красивые вещи. Но... пожалуйста, не болей слишком долго. Без тебя всё какое-то... не то.
Мицуя
Он получил твоё сообщение поздно вечером, сидя за швейной машинкой. За окном — ночной шум Токио, в наушниках — тихая инструменталка.
Ты редко просила о помощи. Вернее — ты почти никогда этого не делала.
Он встал, выключил музыку, надел куртку. В аптеку — быстро. Потом на кухню — быстро. Он не делал трагедии из этого, но ты важна для него. Он просто... действует.
Когда ты открыла ему, едва стоя на ногах, он мягко взял тебя за плечи и проводил обратно в кровать.
— Ты даже не укуталась. Глупышка.
Он не сюсюкал, но всё, что он делал — было с теплотой. Он поставил рядом еду, промокнул тебе лоб влажной салфеткой, поправил волосы.
— Я немного посижу. Просто чтобы убедиться, что тебе не станет хуже.
Он остался, вышивая в тишине рядом. Время от времени касаясь твоего запястья, чтобы проверить пульс.
— Я не уйду, пока ты не уснёшь.
Ханма
— О? Заболела?
Он усмехнулся, глядя в экран телефона. Было что-то почти хищное в его ухмылке, но... глаза смягчились.
— И ты думаешь, я тебя оставлю в таком состоянии одну? Хах.
Он не сразу пошёл к тебе. Нет. Он сначала поехал в круглосуточный магазин, накупил сладкого, острого рамена, каких-то странных напитков, которые «точно оживят мёртвого».
Потом — к тебе.
Ты открыла ему с трудом, и первое, что он сказал:
— Ты выглядишь как зомби. Очаровательно.
Но уже через минуту он сел рядом, раскинувшись, как будто был у себя дома.
— Не волнуйся, я буду охранять твой сон. Если смерть решит прийти — я с ней договорюсь.
Сделал вид, что ему весело. Но в какой-то момент ты заметила — он смотрел на тебя, как будто боялся, что ты исчезнешь.
— Поправляйся, Т/и. Без тебя скучно. Даже драки не радуют.
Инуи
Он не написал в ответ. Просто прочитал сообщение — и на несколько секунд застыл.
Потом накинул пальто и вышел. У него был тихий, почти бесшумный шаг. Он не любил слов, когда можно было просто быть рядом.
Когда он вошёл к тебе, ты уже почти спала. Он сел рядом и положил на твой стол аккуратно собранный пакет: лекарства, термометр, бутылка воды, полотенце.
— ...Не бойся. Я здесь.
Он сказал это тихо, почти шёпотом, чтобы не разбудить тебя окончательно.
Потом остался. Просто сидел у кровати.
Тепло его руки на твоём плече было спокойным и стабильным.
— Я не силён в заботе. Но если ты разрешишь... я побуду тут. Пока не станет легче.
Коконой
Он читал твоё сообщение, стоя у машины с сигаретой в зубах. Сначала усмехнулся:
— Серьёзно? Думаешь, я оставлю тебя одну с температурой?
Выкинул сигарету, сел за руль, и поехал.
Он не несся с сумками, не паниковал. Но, черт побери, он пришёл с дорогим термосом, редкими жаропонижающими, которые стоят как ползарплаты, и твоим любимым напитком, который сложно достать.
Когда ты открыла дверь, он посмотрел на тебя и сказал:
— Ты выглядишь как жертва пожара.
Снял куртку, повесил на стул и, не дожидаясь, сам прошёл внутрь.
— Сядь. Помолчи. Пей это.
Он не нянчился. Но накрыл тебя пледом, настроил кондиционер и молча остался.
В его голосе не было нежности, но ты слышала заботу за каждой грубой фразой.
— Следующий раз, когда почувствуешь себя плохо — пиши сразу. А то, блин, сдохнешь в одиночестве.
Ран
— Болезнь, да?
Ран смотрел в телефон с прищуром, крутя мизинец у губ. Он прочитал твоё сообщение и скривился.
— А вот это уже не смешно.
Через час он стоял у твоей двери, качая головой.
— Т/и, ты серьёзно? Думаешь, я поверю, что тебе "просто нужно отлежаться"?
Когда ты открыла, он смерил тебя взглядом сверху вниз.
— Ох, чёрт... ты реально как привидение.
Он не был мягким. Но он втолкнул тебя обратно в кровать, сбросил с себя пальто и ворчал, пока грел тебе суп на плите.
— Умудриться слечь и даже не сказать, вовремя... ты меня убить хочешь?
Он остался, полулёжа на кресле, уставившись в потолок. В одной руке у него был телефон, в другой — твой градусник.
— Тридцать восемь и шесть. Если завтра не станет лучше — я вызову врача. И плевать, согласна ты или нет.
Риндо
— О, класс. Ты сдохнуть решила втихую, да?
Риндо прочитал сообщение и, не раздумывая, схватил куртку. На выходе споткнулся о кроссовки и пробормотал:
— Вот только попробуй умереть — прибью.
Он ворвался в квартиру, как ураган.
— Где ты? Где лекарства? Почему окно открыто? Ты совсем ку-ку?!
Ты пробовала что-то сказать, но он перебил:
— Нет, молчи. Тебе даже говорить нельзя. Ты слышишь себя? У тебя голос, как у сатаны на утренней смене.
Он кипятил воду, кидал таблетки на стол, ворчал и чертыхался. Но когда подошёл к тебе — замолчал. Просто поправил одеяло и сел рядом.
— Блин. Я, может, грубый, но... не делай так больше, окей? Если тебе плохо — звони. Даже если ночь, даже если ты думаешь, что это «ничего страшного».
Он остался, закинув ноги на край кровати. Достал наушник, сунул один тебе.
— Полежим. Музыку послушаем. Не парься. Я здесь. И я слежу, чтобы ты не сдохла.
Санзу
Он смеялся. Не весело — нервно. Смс от тебя вызвала у него не панику — ярость.
— "Просто не приходите", ха. А если ты сдохнешь, я потом что? С цветочками приду?
Он метался по комнате, впал в тот самый неустойчивый, непредсказуемый режим. Купил лекарства? Да. Купил твои любимые сладости? Да.
Но пришёл не с этим. Пришёл — с глазами, полными злости.
— Ты чего молчала?! Почему не сказала раньше? Хотела уйти тихо? Не выйдет.
Он грубо посадил тебя на кровать, сунул в руки воду.
— Пей. Ешь. Живи. И не смей исчезать, слышишь?
Когда ты посмотрела на него — растерянно, слабо — он сжал губы и сел рядом.
Тихо. Резко. Но с дрожью в голосе:
— Ты мой якорь, Т/и. А без тебя... меня просто унесёт к чертям.
Изана
Он прочитал твоё сообщение безэмоционально. Пальцы постучали по экрану.
— Мда. Конечно. "Не приходите". Думаешь, я дурак?
Изана никогда не бегал по аптекам. Он просто знал, куда и что нужно взять.
Когда он пришёл, у него был тот самый холодный, отстранённый взгляд.
— Лежишь. Температура? Сколько?
Ты пробормотала что-то, а он уже проверял сам. Твёрдо. Спокойно.
— Я просил тебя только об одном: говорить, когда тебе плохо.
Он не повышал голос. Он говорил тихо. И от этого было страшнее.
Он остался у тебя, не касаясь, не навязываясь. Просто был рядом, сидел, глядя в окно.
— Я потерял слишком многое. Ты — не входишь в этот список.
Пауза.
— Не смей.
Шиничиро
Когда он прочитал сообщение, то сжал телефон и выдохнул:
— Боже... Опять всё на тебя навалилось, да?
Шиничиро действовал, как всегда: через сердце.
Он принёс целый пакет всего — чая, мёда, бульона, компрессов, и даже глупую игрушку, потому что она "напоминает тебя, когда ты злишься".
Он вошёл тихо.
— Прости, что не заметил раньше.
Поставил всё на стол, сел на край кровати, аккуратно положил тебе ладонь на лоб.
— Знаешь... Ты не обязана быть сильной всё время. Не передо мной.
Он говорил мягко, но прямо в душу.
— Просто... дай мне позаботиться о тебе. Хоть немного. Как ты всегда заботишься обо всех.
Он остался. Размешивал лекарства, шептал что-то о жизни, о том, как когда-то тоже болел. И всё было спокойно.
— Я здесь, Т/и. И останусь, пока ты снова не начнёшь спорить со мной обо всём подряд.
Вакаса
Вакаса не задавал вопросов. Он прочитал — и сразу понял, что дело серьёзное.
Он не паниковал, не шумел. Просто собрался и пришёл.
В его сумке — лекарства, вода, тёплый чай и тишина.
Когда ты открыла дверь, он посмотрел тебе в глаза и тихо сказал:
— Ты выглядишь так, будто дралась с поездом.
Он улыбнулся уголками губ и помог тебе лечь обратно.
— Не волнуйся. Я тут.
Он не говорил много. Просто делал.
Поставил чай, проветрил комнату, вымыл посуду. Потом сел рядом и начал рассказывать истории — лёгкие, как вечерний дождь.
— Я не волшебник. Но я умею быть рядом, когда нужно.
Пауза.
— И я знаю, когда человек держится из последних сил. Больше не надо. Доверься мне. Хоть на пару дней.