Глава 9
– Моника? – кричу я, медленно вставая с табурета.
Выйдя из комнаты, я прикрываю дверь и осматриваю кухню. Ее нигде нет. Ни дома, ни на улице.
– Моника. – Ответа не последовало.
Я подкатываю рукава кофты и поднимаюсь на второй этаж. Заглянула во все спальни, но так ее и не нашла. Я уже хотела запаниковать, что Монику опять похитили, но тут замечаю приоткрытую дверь, которая ведет на балкон.
Подбежав к ней, я высовываю нос на прохладу и обнаруживаю там свою подругу, которая, облокотившись о ограду, что-то рассматривала на горизонте.
– Да неужели, – фыркаю я, облегченно выдыхая, – думала, тебя уже похитили. – Я подхожу к Монике.
Её лица мне не видно, но я кожей чувствую, что она все еще в плохом настроении. Я упираюсь боком о ограду, не сводя с нее глаз.
– Ты когда-нибудь теряла близкого человека? – Она поворачивает голову ко мне. Я ненадолго задумываюсь. Её лицо выглядит серьёзным, а значит ответ на этот вопрос для нее очень важен.
– Нет, – отрываю я, не озвучивая тот факт, что мне, кроме Давида, было некого терять. – Но я прекрасно понимаю, насколько это больно. От меня отвернулись родители. Это, наверное, не так больно, как потерять человека, однако в этом тоже мало приятного. – Выражение лица Моники никак не изменяется, поэтому я решаю слегка перевести тему: – Они погибли вместе со мной. Сначала я задавалась вопросом, почему их не перенесло вместе со мной, но потом узнала, что они были причастны к своей смерти. Для них это было не несчастным случаем, а значит они не могли попасть сюда.
– Ммм, – она смыкает губы в тонкую полосочку и опускает взгляд на качели, которые по прежнему громко и неприятно скрипят.
Господи, услышь меня! Что мне нужно сделать для Моники? Может поговорить? Или, наоборот, помолчать? Обнять? Перевести тему или порассуждать над трагедией?
– Может прогуляемся? – ни с того, ни с сего предлагаю я. – Ато я тут уже второй день, а мы так и не ходили по ночным улочкам. Тем более сейчас погода хорошая. Проветримся. – Моника возвращает мне свой грустный взгляд, полный печали и скорби. – Тебе будет лучше, – добавляю я.
– Хорошо. Только недолго. – На моём лице появляется улыбка, а за ней и улыбка Моники с брекетами.
Мы выходим из дома и идём вдоль дороги. Машины, проезжающие мимо, иногда нам сигналят. Конечно же: кто не посигналит двум девушкам в юбках. Я издаю усмешку, из-за чего Моника несильно дёргается.
– Ты чего? – спрашиваю я, улыбаясь от ее реакции.
– Да просто, задумалась. – Она чешет нос. – Давай зайдём в закоулок? Мне надо юбку поправить. – Я быстро киваю. После смерти Логана она стала сама не своя. Наше общение стало холодным и безэмоциональным. Исчезла та крупинка счастья, которая была в Монике.
Мы заходим в неосвещенный закоулок возле металлического ограждения, который можно было измерить пятью большими шагами. Моника шуршит юбкой, но этот слабый шум перебивает тяжёлый удар о землю. Обернувшись, я замечаю в двух шагах от себя Аттикуса, который со злобной ухмылкой держал в руках нож.
– Да сколько можно? – ворчливо спрашиваю я, подумывая ударить его молнией и разойтись, будто нас тут и не было. Однако потом вспоминаю, что ещё не восстановилась после того, как «убила» его и Монику.
– Что-то не так? – ухмыляется он, и я поднимаю на него злобный взгляд.
Обернувшись к Монике, которая с ужасом смотрела на человека сзади меня, я жестом руки показываю, что не могу его ударить и что вся надежда только на неё. Поняв мой намёк, она сосредотачивает взгляд на Аттикусе.
Я собираюсь отойти от Аттикуса, но тут он хватает меня правой рукой и сжимает шею, прислонив к себе. Моника тут же отступает.
– Я могу навредить тебе, – с тревогой в голосе говорит она.
Я корчусь от боли, но Аттикус не собирается меня отпускать и, воспользовавшись замешательством подруги, сосредотачивает свой взгляд на ней.
– Отпусти Тессу! – кричит она, пытаясь сопротивляться внушению Аттикуса.
– Будешь упрямиться – я одним взмахом убью твою подругу. Как видишь, пока что я этого не сделал. – Моника тут же отступает. Её глаза с мольбой смотрят на Аттикуса. – А теперь скинься с ближайшей скалы.
Я дёргаюсь в тисках этого психа:
– Нет! – Вывернув одну руку из хватки, я пытаюсь ударить его, но он ловко перехватывает кисть прямо у своего лица. – Моника не слушай его! Моника!
Она отводит взгляд и, чуть подёргиваясь, начинает медленно выходить из закутка. Глубоко внутри она сопротивляется.
– А теперь разберемся с тобой, – говорит Аттикус и ставит меня перед собой, удерживая за плечи. – Я устал играть в ваши игры. – Он сосредотачивает свой взгляд на мне. Я сразу догадываюсь: хочет подчинить. – Стой и не рыпайся. – Аттикус отпускает меня, будто уверен, что я никуда не сбегу. Я усмехаюсь его глупости и срываюсь с места в сторону другого выхода. Аттикус издаёт что-то вроде возмущения и начинает гнаться за мной.
Прибежав к разветвлению путей, я поверхностно перебираю все возможные варианты. Один путь тут же заканчивается тупиком. Другой ведёт прямо, а потом направо. А тот, что находится впереди меня, идёт куда-то далеко и скрывается за густым туманом. По нему я и решаю побежать.
Стены из серого кирпича сужаются, а под ногами начинает появляться всё больше камней. Мой долгий путь резко заканчивается тупиком. Я нервно оглядываюсь на стены, в надежде, что одна из них, как волшебству, превратится в какой-нибудь портал и заберёт меня отсюда. Однако этого не происходит. Я в тупике.
Я оборачиваюсь к Аттикусу, который должен был бежать за мной, но его не оказывается рядом. Я облегчённо выдыхаю, но тут же жалею об этом: он приземляется передо мной.
– Когда... когда ты научился летать? – прерывисто выдыхаю я. Всё-таки надо было чаще ходит на тренировки в спортзал.
Аттикус пропускает мой упрек мимо ушей.
– Теперь тебе некуда бежать. Сама на клинок набросишься или помочь?
– Дай сначала отдышаться. – Я хватаюсь за правый бок и складываюсь пополам. Давно я так не бегала.
– Я уже достаточно ждал. Прошли долгие годы. Больше терпеть я не намерен.
– А ты забавный, – улыбаюсь я.
– Почему же? – На его лбу появляются морщины от удивления.
– Да просто. Ждал сотню лет, чтобы одним взмахом убить новичка. Как-то легко и нечестно. А всё для чего? Чтобы просто жить с моими силами? И какой в этом толк?
– Особого смысла нет, для тебя. – Он достаёт клинок и несколько раз вертит его в руке. – Я не рассказываю свои планы человеку, на которого эти планы построены. Уж прости, получается нечестно.
– Не тебе говорить о честности, – ухмыляюсь я и заправляю выбившуюся прядку за ухо.
Атттикус перестаёт вертеть клинок и берётся за рукоятку.
– Думаю, ты уже отдышалась. Пора заканчивать. – Он делает шаг ко мне, отчего я машинально отступаю на два шага назад.
Нервно сглатываю, когда спустя несколько шагов упираюсь лопатками в холодную стену. Эмоции зашкаливают. Сначала я умерла в пожаре, а сейчас переживу тоже самое только от какого-то ножа. Я еще раз усмехаюсь. Нож? Просто какой-то нож? Я начинаю смеяться сильнее.
– Тебе смешно?
– Конечно. – Я вытираю слезу с щеки. – Ведь только два дня назад я умерла. История повторяется.
– Как мне тебя жаль. – Он пытается сделать жалостное лицо, но у него это плохо получается. – У тебя такая судьба. – Аттикус замахивается для удара, и в моих глазах блещет металл. Вдруг этот блеск что-то прерывает. Что-то чёрное. Аттикус резко разворачивается и смотрит по сторонам. Издает что-то вроде рыка и поворачивается ко мне.
– Если хотя бы подумаешь сбежать – убью сразу без каких-либо разговоров. Уяснила? – Он вытаскивает из кармана верёвку и затягивает мои руки тугим узлом. Потом берёт другой конец и привязывает его к торчащей железной палке из стены. Разворачивается и собирается уходить.
– Я поняла вас, мистер вспыльчивость, – с ехидной улыбкой говорю я, зная, что легко сожгу этот узел.
Аттикус напоследок одаривает меня злобным взглядом и взлетает на стену закутка.
– Ты не сможешь сжечь веревку. Она заколдованная, – напоследок говорит он и скрывается из виду
Мои надежды в один миг разрушаются. Он еще и мысли читать умеет?! Вот же...
Как только он уходит, я замечаю вдалеке какую-то черную точку, приближающуюся ко мне. Когда стали видны очертания, я понимаю, что это ворон. Он приземляется на железяку, к которой я привязана верёвкой, и, как по волшебству, веревки спадают с моих запястьев. Я непонимающе на него смотрю и улыбаюсь.
– Спасибо, но я бы и сама справилась. – Я поднимаюсь на ноги и направляюсь к выходу из этого чёртова закутка. Больше никогда не буду заходить в тёмные углы.
Выйдя из места почти своей смерти, я не понимаю, куда идти. Моника знает эту местность и пошла к ближайшему обрыву. Я-то тут недавно и понятия не имею, где хоть какой-то обрыв.
Я смотрю на пернатого, и он, будто прочитав мои мысли, каркает и срывается с места, куда-то не быстро улетая и явно давая понять, чтобы я следовала за ним. Хоть бы успеть.