Глава 7
Тесса
Проходит несколько минут с момента исчезновения Логана и мудреца. Я стою на месте, ожидая старика, который должен был дать маршрут к Аттикусу. Если Логана я упустила, должна сейчас спасти Монику. Логан справится и вернётся обратно, а Монике требуется помощь.
Перебираю пальцами ремень сумки, как вдруг слышу странный звук со стороны диванов. Подняв глаза, замечаю мудреца. Без Логана.
– Он жив? Почему он не с тобой? Он не справился? – Куча вопросов летит с моей стороны.
– Он на задании. Скажу кратко: Аттикус находится на западе. – Он указывает рукой в сторону двери, а–ля: «там находится запад». – Иди прямо и упрёшься в его дом. А теперь попрошу выйти из моего жилища. – Краткого рассказа хватило, чтобы я все забыла и запуталась ещё больше. Старик упирает свои руки мне в плечи и выставляет за дверь. Не очень-то тут все гостеприимные.
Услышав стук двери, смотрю на дорогу, которая от перекрестка идёт куда-то вдаль. Вдохнув полную грудь воздуха, делаю первый шаг и направляюсь по заданному маршруту.
Если часы на руке меня не обманывают, прошло около получаса, как я отправилась в дорогу. Я оказываюсь перед массивными дверьми огромного замка, а не дома, как говорил мудрец.
А теперь такой вопрос: нужно постучаться, чтобы он меня гостеприимно провел к Монике, или пробраться через окно, освободить подругу, и свалить отсюда, куда подальше? Меня больше притягивает второй вариант, поэтому без промедлений пролезаю внутрь через окно.
Увидев мощную конструкцию изнутри, складывается впечатление о замке из фильма «Красавица и чудовище». В зале находятся кирпичные стены, которые на несколько метров возвышаются ввысь. В центре на потолке висит огромная изысканная люстра. Красная дорожка ведёт к лестнице в конце зала, которая разветвляется на два пути вдоль стены.
Куда идти, я не имею ни единого понятия. Куча дверей, проходов, лестниц, которые могут вести к Монике.
Подхожу к третьей двери справа и поворачиваю ручку. Мне открывается вид длиннейшего коридора, вдоль которого ещё сотня таких же дверей.
Плюю на логику и иду туда, куда глаза глядят. Третья, пятая, девятая дверь слева и спуск в подвал. Я прихожу к темницам. Запах тухлятины тут же заполняет мой нос. Глазам открывается не лучший вид: паутина, на которой сидят пауки размером с большой палец, потрескавшейся потолок и стены, тусклый свет, идущий из окон, находящихся под самым потолком, и огромные лужи какой-то слизи на полу. Мерзость.
Иду по коридору с темницами и вдруг слышу чей-то плач. Направляюсь к источнику звука и вижу Монику за решеткой. Сидя на полу, она вытирает слезы окровавленными руками. На одной ноге, в области колена, разорвана штанина. И этим куском ткани она перевязала кисть руки.
– Мони, – тихо произношу я, и она тут же поднимает на меня заплаканные глаза.
– Тесса... помоги мне... – шепотом произносит она и вытирает глаза от слёз. – Прошу...
– Подожди немного, – говорю я и начинаю осматривать стены темницы. Серая поверхность полностью ровная, но один кирпичик все же выпирает. Пытаюсь вытащить его из стены. К счастью, он с лёгкостью поддаётся, и в стене образовывается полочка, в которой лежит ключ. Хватаю его и открываю темницу. Моника пытается подняться, но из-за переломанной ноги у нее это плохо получается. Я перекидываю её руку через плечо и забираю часть веса на себя. И медленно, хотя надо было торопиться, мы идём к выходу.
Подходя к входной двери за́мка, нас окликает уж больно знакомый голос.
– Не очень-то вежливо уходить, не попрощавшись. – Обернувшись, мы замечаем Аттикуса. – Тем более, что вы даже не здоровались. – На его лице мелькает ухмылка из-за наших жалких попыток спастись. – Даже чай не попили. – Его губы растягиваются в широкой улыбке. – Но пожалуй, надо закругляться.
Про абсурдность сказанных им слов можно было и не говорить. Он ненормальный.
В его руках я замечаю лезвие клинка, а в глазах вижу, как играет полная уверенность. Его взгляд в упор направлен на Монику.
Почему на Монику? Ему же нужна я, не так ли?
Внезапно Моника молниеносно сползает с моего плеча и становится на больную ногу с невероятной уверенностью. Она резко поворачивает голову в мою сторону. В её глазах я замечаю сожаление, перемешанное с желанием убить. Я догадываюсь. Он подчинил её.
В голове тут же появляется громкий писк. Уши закладывает, и я не сразу замечаю, как оказываюсь на полу. Я хватаюсь за виски из-за невыносимой боли. Она у меня в голове. Ее голос у меня в голове.
– Моника! – кричу я, пытаясь до нее дотянутся, но сразу понимаю, что это бесполезно. Я хочу убрать голос из головы.
«Умри. Ты не должна была рождаться. Ты должна умереть прямо сейчас».
Её слова затмевают мой разум. Мой взгляд мечется из стороны в сторону в попытках сконцентрироваться на определенном предмете. Я замечаю, как Аттикус начинает приближаться с клинком в руках и злобной усмешкой. Только сейчас, когда он вблизи, передо мной на корточках, я замечаю у него шрам на брови и разбитую губу.
– Твоя подруга предала тебя, – ехидно произносит он, сидя передо мной и вращая в руках оружие. – Она помогла мне. Моника встала на мою сторону. Она легко избавилась от чувств и стала холодна к тебе.
– Она не делала этого, – сквозь боль огрызаюсь я. – Ты заставил ее!
Он ухмыляется, но сразу становится серьёзным. Печаль в его глазах было очень явной.
– Когда-то давно со мной поступили также. Но их никто не заставлял поступить так.
Я глубоко вздыхаю:
– Давай без этих предсмертных историй.
Мое сердце замедляется. Ударов становится все меньше и реже. Зрение становится туманным и рассредоточенным.
– Ну нет. – Его голос врывается в мою голову сквозь боль. – Я столько лет ждал этого момента. – Он посмотрел на мое искаженное лицо и сжал губы. – Честно, мне тебя жаль, Тесса. Ладно. Ты не будешь долго страдать от предательства, ведь сейчас, ты уйдешь в небытие.
Он замахивается для удара в сердце. Нестерпимая боль в голове становится намного сильнее. Я не выдерживаю и, проведя руку в сторону Моники, отталкиваю её, отчего она с грохотом ударяется об стену. Боль в миг пропадает.
Потрясённый моим ударом, Аттикус немного замялся, но в следующую секунду снова замахивается. Я выбиваю нож из его рук и собираюсь воспользоваться молнией, но враг хватает меня за руку. Не продержавшись и секунды, он отдергивает мое запястье. «Горячая кожа», – догадываюсь я. С новым порывом ненавситис Аттикус сосредотачивает взгляд на моих зрачках. Его глаза горят ненавистью. Он хочет подчинить меня.
Я резким движением выпускаю из себя всю энергию и вызываю поток электричества. С потолка тут же начинают падать кирпичи и доски. И в эту же секунду Аттикуса парализует молнией. Он падает рядом со мной. Тяжело дыша, враг пытается что-то сделать, но полученный ожог мешает ему каким-либо образом навредить мне.
Кинув на него последний взгляд, я подбегаю к Монике. Она лежит возле стены без сознания. Я пытаюсь её заставить прийти в себя, но безуспешно. Не остаётся ничего, как тащить её на себе.
Мне хочется убить Аттикуса. Два раза его ударяла моя молния, а он всё ещё жив. Я смотрю на потолок и замечаю, что он лежит прям под огромной золотой люстрой. Моё лицо осветляет улыбка и, сосредоточившись, разрушаю крепление. Массивная конструкция начинает падать на его тело. В моих мечтах было увидеть на его месте Нессу, но способ вернуться на землю ещё не нашелся, так что мечты остаются мечтами. Люстра падает на пол, образовав вокруг облако пыли. Развернувшись на пятках с Моникой на руках, я направляюсь домой.
Уложив подругу на кровать, ставлю ей стакан воды и аптечку на всякий случай и бегу к мудрецу. Чувство надежды и отчаянья смешиваются воедино. Хочется верить, что Логан жив, но одновременно с этим у меня потеряна всякая надежда. Если бы Логан был жив, он бы уже вернулся домой.
Я прихожу к старику и стучу в деревянную дверь. Мне сразу же открывает хозяин этого дома.
– Он жив? – сразу же спрашиваю я. Чувства обостряются. Вот сейчас, в эту секунду измениться мое будущее. Я или буду потерянной, ведь он умер из-за меня, или буду радоваться нашей победе.
– Мне жаль... – все, что выдаёт старик. Я тут же впадаю в ступор. Сердце пропускает несколько ударов, и горло начинает неприятно болеть. Мудрец смотрит на меня с сожалением, и от этого мне ещё хуже.
– Понятно, – отрезаю я и, развернувшись, иду домой. Завернув за угол от взгляда старика, иду, и на глаза наворачиваются слёзы. Сжимаю кулаки и, взяв себя в руки, смахиваю мокрые дорожки. Он мертв, мы его больше не вернём.