СОПЕРНИКИ

Юлия

Утро началось так же, как закончился вечер, – Даня снова оказался во мне, хотя что-то между нами изменилось. Вместо бешеной гонки к финишной черте мы не спеша изучали тела друг друга. Появилась близость, которой не было раньше.

Положив голову на грудь Дани, я провела пальцем по бледному шраму на его животе:

– Ты сказал, это от операции на почках?

Даня погладил меня по волосам.

– Ага. Анализы для операции я сдавал на следующий день после выпускного.

– Да ладно? По-моему, ты тогда ничего не говорил о скорой операции.

– А мы вообще мало говорили в ту ночь, если я не путаю.

Я улыбнулась, тоже кое-что вспомнив.

– Ну, тут ты прав. А почему тебе понадобилась операция?

Даня помолчал несколько секунд.

– Не мне. Я отдал почку Кэролайн.

Я живо повернула к нему голову.

– Ого! Я и понятия не имела. Вот это поступок!

Даня дернул плечом.

– Да ничего хорошего… Спустя три года после пересадки у нее началось отторжение. Сперва думали – грипп. Ей давали иммунодепрессанты и окончательно угробили ее иммунную систему, она и так много лет боролась с болезнью. В конце концов Кэролайн скончалась от инфекции, потому что препараты против отторжения моей паршивой почки сделали ее беззащитной перед любой заразой.

У меня заныло в груди.

– Мне очень жаль.

– Не стоит, это не твоя вина.

Виноватых тут вообще не было, но интуиция подсказывала, что кого-то он все же винит.

– Ты же понимаешь, что и не твоя тоже?

– Конечно, – ответил Даня, глядя в сторону.

– Подожди, – я взяла его за подбородок и повернула к себе. – Ты понимаешь, что ты в этом не виноват?

– Передо мной стояла одна задача – сделать сестру здоровой, а я даже этого не смог.

Я вглядывалась в его лицо: Даня говорил совершенно серьезно. Покачав головой, я сказала:

– Сделать Кэролайн здоровой было не в твоих силах. Я считаю, это просто героизм, что ты отдал почку, но ты сделал это из любви к сестре, а не по обязанности.

Даня фыркнул:

– Да нет, юля, меня для этого рожали. Я брат-спаситель.

Я недоуменно нахмурилась.

– Как это?

– Кэролайн поставили диагноз уже в год, поэтому меня зачинали в пробирке. Маме подсадили только зиготы, генетически совместимые с моей сестрой и не имевшие дефектных генов. В результате на свет появился ходячий склад запчастей.

У меня невольно приоткрылся рот.

– Ты не шутишь?!

– Три пересадки костного мозга – и почка.

Я не нашла слов.

– Да это… это…

Даня печально улыбнулся.

– Ненормально, знаю, но так обстоят дела. Пока я рос, я об этом не думал. Когда сестра болела тоже сидел дома. Мне казалось, это чтобы я не принес Кэролайн лишнюю заразу. – Он покачал головой. – А матери просто было нужно, чтобы я был в форме, если сестре вдруг срочно понадобится новая пересадка костного мозга.

– Вы с Кэролайн очень любили друг друга. Я видела, как вы вместе шли домой или занимались в библиотеке, и люто вам завидовала. У меня-то всего и было, что засранец сводный братец.

– Да, я любил Кэролайн больше, чем себя. Если бы я мог заболеть вместо нее, я бы не колеблясь поменялся с ней местами. Она была классная.

Я почувствовала в горле вкус слез.

– Но это лишний раз доказывает, что ты помогал сестре из любви, а не из чувства долга.

Даня нашел взглядом мои глаза и лишь потом заговорил:

– Когда я родился, дед положил на мой счет пять миллионов долларов. Я думал, у него все внуки так обласканы, но в ночь, когда умерла Кэролайн, я узнал, что трастовый фонд есть только у меня. Дед учредил в качестве компенсации за то, что я стал донором для Кэролайн.

Я прерывисто выдохнула.

– Это хрен знает что.

– Мать звонит мне дважды в год – в день рождения Кэролайн и в годовщину ее смерти. С моим днем рождения она не поздравляла меня уже лет пять .

– Господи, Даня…

Он улыбнулся и провел рукой по моим волосам.

– А ты думала, у тебя семейка ушатанная? Да твои нервно курят в коридоре!

А я все гадала, отчего он вошел в штопор после смерти сестры. Новые открытия проливали свет на ситуацию.

Я нежно поцеловала его в грудь там, где сердце.

– Мне очень жаль, – сказала я. – Я не про твою потерю – хотя, конечно, это трагедия. Я прошу прощения, что осуждала тебя столько лет, ничего толком не зная. Под маской засранца, которой ты так щеголяешь, скрыт по-настоящему прекрасный человек.

Даня сказал, глядя куда-то вдаль:

– Ты сама хороший человек, а хорошие ищут в других хорошее.

– Ну и что? Чем это плохо? Что не так с желанием найти хорошее?

Он повернулся ко мне и печально улыбнулся.

– С виду ничего, но это делает тебя необъективной. Порой люди какими кажутся, такими и являются.

Я была убеждена, что он ошибается, но спорить не стала. Опустив глаза, я снова провела пальцем по шраму.

– Можно личный вопрос?

– Типа остальное, о чем ты меня спрашивала минуту назад и все последние недели, было сугубо по работе?

Я засмеялась и шлепнула его по рельефному прессу.

– Молчи, Милохин!

Даня улыбнулся.

– Какой у тебя вопрос, лиса любопытная?

– Ты поэтому к психотерапевту ходишь? Из-за потери сестры, потому что ты считал себя ответственным за ее здоровье?

Даня нахмурился:

– Я хожу к врачихе, потому что таково условие сохранения моей работы. А лечить меня не надо.

Наступившее молчание длилось так долго, что Даня наконец кашлянул:

– Мне, пожалуй, пора. С утра надо навестить старого друга.

– А, понятно.

Я отодвинулась на свою половину кровати, чтобы он смог встать, и смотрела, как Даня одевается. Я не знала, правда ли у него встреча или ему так неприятен этот разговор, что он предпочел сбежать. Атмосфера в спальне изменилась. Я натянула простыню на плечи, чтобы сдержать дрожь.

Даня нагнулся и поцеловал меня в лоб.

– До скорого?

Я через силу улыбнулась:

– Конечно.

Спустя минуту щелкнул замок закрываемой двери. Я лежала в кровати одна, думая о последних двадцати четырех часах. Секс с Даней давал изумительные физические ощущения. Между нами присутствовало несомненное влечение. Раньше мне казалось, что эта искра вспыхивает лишь при обострении наших непримиримых противоречий, но вчера ссоры не было, а наша тяга друг к другу и «химия» только усилились. Может, нас связывает не только желание выместить накопившуюся злость?

Отчего-то это меня беспокоило. Может, я утратила уверенность в себе после фиаско с Лиэмом? Или интуиция подсказывала не связываться с Данилой Милохиным?

Тут было о чем подумать, но, к счастью, на тумбочке зажужжал сотовый, оторвав меня от головоломных упражнений. Я улыбнулась, увидев на экране имя Скарлетт.

– Доброе утро, – сказала подруга, и я поняла, что она улыбается. – Я не помешала?

– Нет, я лежу в кровати одна-одинешенька и ленюсь.

– Как так одна-одинешенька?

Я засмеялась. Да, Скарлетт кругами ходить не будет.

– Даня ушел несколько минут назад.

– Прекрасно, тогда открой дверь.

– Какую? – удивилась я.

В люкс постучали, причем звук раздался и в телефоне.

– В эту! И поторопись, завтрак остывает.

* * *

– Ну как, было что-нибудь интересное после того, как я вышла из лифта? – спрашивала Скарлетт, азартно сверкая глазами.

Я взяла ломтик ананаса с тарелки с фруктовым ассорти и затолкала в рот целиком. Жуя, я пробормотала, что не могу пока ответить.

Скарлетт засмеялась:

– Я так и думала! В клубе Даня с тебя глаз не сводил.
Я вздохнула.

– Да, нас здорово тянет друг к другу.

– И все? Только тянет?

– Слушай, я уже и не знаю. Начиналось все как чисто физическая разрядка – секс из ненависти. Но все изменилось. Даня по-прежнему тот еще фрукт, но за фасадом много чего скрывается. Например, он очень старается меня рассмешить. Зная, что мой бывший – драматург-неудачник, он сыплет переиначенными на гривуазный лад цитатами из Шекспира – лучше быть оттраханным хоть раз, чем умереть, вовсе не изведав секса, или кончать иль не кончать – вот в чем вопрос. Я не сомневаюсь, что он сидит у себя в кабинете и читает старика Уильяма, придумывая очередную остроту. Это непривычно и очень мило.

Скарлетт оторвала виноградину и бросила в рот.

– То есть он красивый, предусмотрительный и остроумный? Какой ужас!

– Еще он сразу бросается защищать всех, к кому неравнодушен, хотя мало кого к себе подпускает.

– Очень похоже кое на кого из моих знакомых.

Я согласно кивнула.

– Я привыкла думать, что мы абсолютно разные, но чем больше я узнаю Даню, тем больше убеждаюсь, что мы просто носим разные маски.

– Ого, как глубоко! И очень скучно. – Скарлетт озорно улыбнулась. – Я пришла послушать, как он тебя натянул и высушил, а вместо этого меня терзают разной чувствительной мурой!

Я бросила в нее подушкой.

– Замолчи!

– Серьезно, мне он нравится.

– Наша связь – самая большая глупость, какую я совершала в жизни.

– Почему?

– Для начала позволь напомнить, что наши семьи всячески гадят друг дружке уже пятьдесят лет, но и без этого есть миллион причин, почему эта затея обречена на провал. Я только что разорвала токсичные отношения, и на романе с Даней крупными буквами написано: ИЗ МЕСТИ. Ну как же, я перепорхнула от приятного, надежного, стабильного драматурга к дьявольски сексуальному плохому парню с непростым прошлым. Какое дешевое клише! К тому же у Дани тоже проблемы с доверием… – Я покачала головой. – Он как яркая звезда в темную ночь: рассеивает тьму, но быстро сгорает и рассыпается в крошку, и тогда ты остаешься в темноте.

– Солнце, между прочим, тоже звезда. Иногда звезды возвращаются каждое утро.

Я только вздохнула.

– Ты сама разберешься, – заверила Скарлетт. – Обещай только не тащить в уравнение свою семью или Лиэма, когда будешь рассуждать, подходит тебе Даня или нет. Что бы ты ни решила, это должно касаться только тебя и его.

После завтрака Скарлетт уговорила меня пройтись по магазинам. Я сходила взглянуть, как дела на стройке – бригада работала и по воскресеньям, – быстро приняла душ и стянула волосы в хвост, а Скарлетт сидела у меня в номере и пила третью чашку кофе, зачитывая вслух самые интересные новости. Все было совсем как воскресным утром в Лондоне, и я поняла, что не готова терять дружбу из-за расстояния между нами. Не важно, где мы живем: мы найдем способ общаться. Просто Лондон уже не мой дом.

– Ну что, готова к шопингу? – спросила я, собравшись и взяв сумку.

Скарлетт опустила взгляд.

– На мне балетки. Тебе это что-нибудь говорит?

Я улыбнулась. Я часто носила обувь без каблука или даже кроссовки, но Скарлетт всегда ходила на каблуках, не считая спортзала. А это значило, что сегодня нашим ногам придется потрудиться, пока мы будем бегать по бутикам Нью-Йорка.

Распахнув дверь, я едва не сшибла посыльного, который собирался постучать, и невольно схватилась за сердце.

– Простите, не хотел вас напугать, – смутился он.

– Это я не смотрела, куда иду. Вы Уолтер, да?

– Верно, – с улыбкой кивнул посыльный и подал мне длинную белую коробку. – Вам доставочка. Мистер милохин велел положить в вашем номере, если вас не будет.

– Это мистер Милохин попросил вас доставить цветы?

– Он оказался на ресепшене, когда их доставили с пять минут назад.

Я удивилась – не только тому, что Даня прислал мне цветы, но и что он передал их через посыльного. В «Герцогине» мы вели себя очень осторожно.

– Надо же… спасибо.

Уолтер передал мне коробку и повернулся, чтобы уходить.

– Постойте, а чаевые? – я начала копаться в сумке, но посыльный жестом отказался:

– Мистер милохин обо всем позаботился.

Скарлетт просияла, когда я принесла коробку в гостиную.

– Похоже, твой факир на час не лишен романтической жилки!

Коробка была перевязана красной шелковой лентой, закрученной в замысловатый бант, поэтому я поставила ее на журнальный столик и принялась развязывать. Под крышкой оказались два десятка великолепных желтых роз, а сверху маленькая открытка. Я улыбалась, вынимая ее из конверта, но когда прочла, почувствовала, как приподнятые в улыбке уголки губ опустились сами собой.

«Путь истинной любви не бывает гладким.

Мне тебя не хватает. Пожалуйста, перезвони мне.

Лиэм».

Увидев мое лицо, Скарлетт подошла заглянуть в открытку.

– Не бывает гладким? – процедила она. – Да, истинная любовь может и забуксовать, если нанизывать на член кузин своей подруги! Боже, какой все-таки мерзкий тип этот Лиэм!

– Это строка Шекспира.

– В курсе! – Скарлетт округлила глаза. – Банальные розы и чужие сопли – ничего своего не в состоянии выдумать! Спорим, если бы Даня прислал тебе букет, это были бы полевые цветы или что-то столь же редкое и неповторимое, как ты. Я в любой день недели предпочту открытку со словами «Давай перепихнемся» всем претенциозным цитатам!

Даня!

Чё-орт…

Я успела забыть, что, со слов посыльного, доставку принял мистер милохин и распорядился притащить коробку в мой номер.

Что-то мне подсказывало, что эти розы мне еще аукнутся.