СОПЕРНИКИ

Даня

– Как поживаешь, старина?

Мистер Торн проворчал:

– секса не было со времен администрации Клинтона, единственный, кто приходит меня навестить, – это ты. Как я должен поживать, по-твоему?

Я улыбнулся и подтянул стул к его кровати.

– одно из двух я предпочел бы не знать, но насчет последнего – ты просто везунчик!

Он махнул на меня рукой.

– Товар принес?

Я только головой покрутил. Достав из внутреннего кармана пиджака десять билетов мгновенной лотереи, я откопал в кармане штанов четвертак. Взяв с тумбочки книгу, я положил ее на колени старику, чтобы он смог заняться своими билетами.

Мистер Торн начал счищать монетой серый латекс, а сам указал на тумбочку, не поднимая головы:

– Не забудь взять десятку из моих денег.

– Окей.

Это он говорил мне каждый раз, и я даже не уверен, что старик в курсе – я не беру у него ни цента. Десятка была минимумом за то, что он выслушивал мои стенания.

Пока мистер Торн разглядывал свои вожделенные билеты, я взял лежавший возле него пульт и переключил на какой-то фильм.

– Эй, я это смотрел!

Я приподнял бровь.

– Правда? Дай я тебе время сэкономлю: дети не от качка с бритой башкой, а от хлюпика с маллетом и кривыми зубами.

Мистер Торн в основном смотрел Джерри Спрингера и подобную чушь. Я не знал, устанавливается ли в этом выпуске отцовство, но все дурацкие шоу заканчиваются одинаково.

– Умник вонючий, – пробурчал Торн.

– Знаешь, что им нужно сделать на одной из программ? – сказал я. – Установить ценз для гостей в минимальный годовой доход в миллион долларов и слегка усложнить сценарий. Я бы подписал кое-кого из родственников. Полоскать на публике грязное белье богатых скотов не менее увлекательно, чем прохаживаться по людям, у которых ночного горшка нет.

Мистер Торн фыркнул.

– Можно подумать, кого-то волнуют твои проблемы, золотая молодежь!

Случайный свидетель нашего разговора мог бы счесть, что меня есть за что оскорблять, но это просто была манера разговора старикашки, его способ напомнить, что мои проблемы могли быть гораздо серьезнее.

Он закончил скрести билеты и бросил один мне.

– Выиграл пять долларов! Правда, потратил десять… Давай мне обратно десятку и возьми этот билет и пятерку. Выигрыш получишь, когда пойдешь покупать мне новые. В следующий раз бери один десятидолларовый, а не десять по доллару.

Я спрятал выигрышный билет в карман пиджака. Мы посидели молча минут десять или с полчаса, глядя сюжет о фармацевтической компании, попавшей под следствие за продажу поддельной «Виагры», которая якобы продлевала эрекцию до четырех дней. Меня это не впечатлило: Юля легко бьет этот результат одним своим темпераментом.

Мистер Торн выключил телевизор.

– Ну, поговори со мной, малыш. Как поживают низменные страсти?

Первым побуждением было ответить так же, как я ответил бы отцу или деду: соврать, что все хорошо, но старая пословица учит не врать жене, духовнику, врачу и адвокату. Впрочем, это правило для трезвенников, а для остальных к упомянутой четверке прибавляется пятый – личный куратор.

– Временами я просто горжусь собой. Вот позавчера я заплатил уборщице в отеле, где живу, сотню баксов, чтобы она унесла маленькие бутылочки спиртного из мини-бара в номере.

Старик кивнул.

– На собрания ходишь?

Я помотал головой.

– Последние две недели не хожу, но я несколько раз посетил психотерапевта, к которому меня отправил дед.

Мистер Торн погрозил мне кривым артритным пальцем:

– Руки в ноги – и мотай на собрание. Ты ведь знаешь, говорить не обязательно, но слушать надо. Постоянное напоминание – основная штука для твоего выздоровления.

Я попытался отшутиться:

– Я же приехал и слушаю тебя. Почему это не может считаться за ежедневную пытку выслушиванием?

Но мистер Торн очень серьезно относился к своей трезвости.

– Потому что я четырнадцать лет не пью, и единственный способ добыть выпивку – вскочить с койки и шкандыбать на этих бесполезных ногах в магазин. А на это, как мы оба знаем, меня уже не хватит. Но у тебя-то кругом искушения, только руку протяни. Да ты даже можешь задницей не шевелить – лежи себе на своей пафосной кровати в своем пижонском номере, по звонку все под нос принесут!

Я провел рукой по волосам и кивнул.

– Ладно, я пойду на собрание.

С Уолтером Торном мы знакомы довольно давно. пять лет назад я, пьяный, забрел к нему в больничную палату, хотя должен был навещать сестру. Запутавшись в ногах, я грохнулся и разбудил старика истерическим гоготом с пола. Потом оказалось, я даже не на тот этаж поднялся. Но старый брюзга тем не менее сел на постели и спросил, что у меня стряслось.
Битых три часа я выкладывал ему наболевшее, о чем не говорил ни одной живой душе. Когда я выдохся и практически протрезвел, мистер Торн в свою очередь рассказал, что он лег в больницу на шестую операцию за пять лет, так как наполовину парализован после аварии – в пьяном виде въехал в дерево.

Тогда я так и не зашел к сестре, но на другой день я вернулся трезвым и просидел с мистером Торном несколько часов после визита к Кэролайн. Я приходил к нему еще десять дней после того, как сестру выписали. Половину времени старик сыпал неприличными анекдотами, а другую половину читал нотации о необходимости вытрезвляться. История вышла бы гораздо красивее, если бы я мог сказать, что наша встреча стала для меня вехой и откровением. Но она не стала.

Вскоре я вернулся к попойкам, а телефон, который мне дал мистер Торн, бросил в ящик стола. Но через семь месяцев , в ночь, когда умерла Кэролайн, я откопал ту бумажку и позвонил старику. Мы начали разговаривать, и наконец я позволил ему помочь мне вернуться к трезвой жизни.

– Как у тебя дела с твоим чурбаном дедом?

Я выдавил улыбку.

– Да нормально. Он получает хвалебные отчеты от моего мозгоправа, а я взялся за ум и выполняю целый список условий, на которые мне пришлось согласиться, чтобы мне вернули работу.

– Он просто о тебе заботится.

Я мог бы возразить, что все не так просто, с моей-то семейкой.

– А как продвигается с той леди, о которой ты недавно говорил?

Я совершенно не помнил, о ком я говорил, но это было не важно. Я пожал плечами.

– У нас было одно свидание, на том и расстались.

– Мальчик, в твоем возрасте у меня была семья и двое детей!

– Наверное, поэтому к тридцати пяти ты и развелся.

– Не, Элиза со мной развелась, потому что я пил и не задерживался ни на одной работе дольше трех месяцев. Я ее не виню. Хорошая женщина заслуживает хорошего мужчину; рано или поздно она начинает видеть тебя насквозь.

Эти слова заставили меня вспомнить о Юли. Как ни убеждал я себя в обратном (так мне было бы проще), она хорошая женщина. Мистер Торн был единственным человеком в мире, кому я мог открыть самую неприглядную правду, и он не осуждал меня и не презирал. Может, потому, что у него была своя некрасивая история, или потому, что он был прикован к постели и навещали его только платная сиделка да я, не знаю, но с ним я был откровенен до конца. В этом старик заменил мне Кэролайн – только рядом с ней я чувствовал себя собой.

Длинно выдохнув, я сказал:

– Я начал встречаться с новой девушкой. Вернее, я знаю ее давно, с самого детства, и, строго говоря, мы не встречаемся как влюбленные, но… Короче, у меня появилась женщина.

Мистер Торн кивнул.

– Продолжай.

– Да тут почти нечего говорить. Зовут ее юля, и вообще-то она мой враг.

– То есть ты в постели с врагом, как в том боевике?

Я засмеялся.

– Нет, враг в другом смысле. Наши семьи исторически ненавидят друг друга.

– А вы с ней, значит, поладили?

Я покачал головой.

– Не совсем. Почти всегда она готова пнуть меня по яйцам.

Густые брови мистера Торна нависли ниже.

– Что-то я не понял. Ты не спишь с этой девушкой?

– Отчего же, сплю.

– Но при этом она хочет дать тебе по яйцам?

Я улыбнулся.

– Хочет.

– А ты ходишь и улыбаешься? Не пойму я ваше поколение!

– Меня любит не она, а ее тело. Мы как торнадо и вулкан – редко сходимся вместе, но если встречаемся, возникает взрывоопасное сочетание.

– Взрывоопасное? В этом мне чудится нечто разрушительное.

По-своему он был прав, но тут волноваться не о чем: юля не пострадает, раз она торнадо, такие смерчи быстро перемещаются. Это вулканы торчат на одном месте и дремлют по многу лет.

– Будь осторожен, это из ряда явлений, которые могут угрожать твоему выздоровлению.

– Не беспокойся, у меня все под контролем.

На мгновение наши взгляды встретились. Мы оба знали, что я не в первый раз самонадеянно произношу эту фразу, и я остался признателен, что мистер Торн не стал мне об этом напоминать.

Я встал.

– Давай, может, пересадим твою ленивую задницу в кресло и я повезу тебя на прогулку? День погожий.

Мистер Торн кивнул с улыбкой.

– А давай!

* * *

По дороге в «Герцогиню» я зашел на собрание анонимных алкоголиков, а потом сидел в своем офисе и думал над словами мистера Торна. Я заверил его, что у меня все под контролем. В отношении алкоголя это было правдой, но вот Юлия Гаврилина начала волновать меня не на шутку. Если я не следил за ней издали, то придумывал предлог подойти, что обязательно приводило к ссорам, от которых я кайфовал. Мои дни вращались вокруг созерцания юли или общения с ней, а мои фантазии наводняли наши совместные ночи. Если я не мог вызвать ее на ссору, которая живо доводила ситуацию до нужного градуса, я сидел в своем номере один и мастурбировал на воспоминания. Когда Юля переехала в президентский люкс, я договорился на ресепшене и занял ее бывший номер, запретив там убирать. Теперь мои простыни пахли Юлей, и каждый раз, входя в душ, я представлял, что она стоит рядом и доводит себя до оргазма. Прибавить к этому подглядывание за Юлей в очереди в кафе или на ресепшене – и выходит, я превращался в какого-то извращенца.

Поэтому, когда Юля постучала в мою открытую дверь, я почувствовал себя ребенком, которого накрыли за кражей печенья.

Я откашлялся, прочищая горло.

– Да-да, Фифи?

Она вытаращила глаза и вошла.

– Вот почему в школе ты начал меня так звать?

Я развалился на стуле и бросил ручку на письменный стол.

– Не знаю. Сказал однажды, увидел, что это тебя взбесило, и пошло-поехало.

Она вздохнула.

– Некоторые вещи не меняются?

– Отчего же. Сейчас ты сама меня дразнишь, – я подмигнул.

Юля усмехнулась, но не ответила. Присев на стул напротив, она положила ногу на ногу.

Не то у меня разыгралось воображение, не то ее юбка чуть короче, чем накануне. Утром, когда я видел ее у кафе, волосы у нее были распущены, но перекинуты через одно плечо, открывая прекрасную кожу шеи. Стоя в очереди, Юля своими идеальными ноготками осторожно водила от затылка до воротника блузки. Скорее всего, это все моя буйная фантазия  и она не собиралась сводить меня с ума, но сегодня юбка действительно была ближе к мини.
Поглядев в глаза Юли, я, могу поклясться, заметил в них мерцание. Однако заговорила она самым деловым тоном:

– Так вот, я получила два предложения от моих подрядчиков. Сметы мало отличаются, но только один берется закончить работу в нужные сроки. Твои люди успеют составить предложение?

– Вообще-то уже представили. Я взглянул только на последнюю строку. Сравним все три заявки?

Мы перешли за круглый конференц-стол, разложили бумажки и обменялись сметами. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что ее подрядчики запросили значительно меньше. Наши соглашались завершить работы за три месяца, однако включили наценки за срочность где только могли. А подрядчики юли сверх стандартных расценок указали только ночные тарифы и переработку.

Пока мы изучали сметы, у Юли зазвонил телефон. Она сразу отправила звонок на голосовую почту, но я успел разглядеть имя звонившего.

И ощутил укол ревности.

– Я думал, у тебя с этим британским сухарем все.

Она вздохнула.

– Давай представим, что ты ничего не видел, ладно?

Я сжал зубы.

– Ну, если ты так хочешь…

Юля кивнула и принялась читать дальше. Спустя несколько минут она отодвинула бумаги.

– Ну, по-моему, очевидно, чье предложение надо принимать.

На бумаге это, может, и было очевидно, но я не забыл, как Трэвис Болтон на нее смотрел.

– Дело не всегда в самой низкой сумме.

Ее тон сразу стал воинственным:

– Я это прекрасно знаю, но Болтоны уверены, что справятся со сроками, у них отличная репутация, и они никогда не подводили мою семью.

– Мне нужно навести о них справки.

Юля надула губы.

– Пожалуйста, но чем скорее начнутся работы, тем лучше.

Это безумие, как же мне хотелось всосать эти надутые губки!.. Конечно, у нас за плечами длинная история влечения, которое разгоралось от гнева, но сейчас я не понимал, на что я, черт побери, рассержен. Неужели на то, что предложение моего хитрозадого подрядчика оказалось хуже? Или мысль, что Трэвис Болтон будет три месяца крутиться вокруг юли, приводила меня в ярость?

От размышлений меня снова отвлек мобильный Юли. Мы одновременно прочли на экране имя Лиэм, и я протянул руку ладонью вверх:

– Можно я отвечу?

Ее глаза расширились, и она прикусила нижнюю губу.

– А что ты скажешь?

– Между вами все кончено?

Она утвердительно кивнула.

– Я бы закопала его труп как можно глубже.

Я не удержал озорной улыбки. Я легко мог сам взять телефон со стола, и вряд ли Юля кинулась бы меня останавливать, но я хотел, чтобы она сама отдала мне свой мобильный.

– Дай мне телефон, – сказал я, не опуская руки.

И ощутил прилив гордости, когда Юля положила сотовый мне на ладонь. На третьем гудке я провел по экрану пальцем, принимая звонок, и поднес телефон к уху:

– Алло!

– Кто это?

– Это мужчина, трахающий твою бывшую подружку. Мы сейчас малость заняты. Чем тебе помочь, Лиэм?

Глаза Юли выпучились как у рака, и она зажала рот обеими руками.

Негодяй на том конце линии имел наглость вознегодовать:

– Позовите к телефону Юлю!

Я развалился на стуле.

– Никак не могу. Она сейчас связана, если ты меня понимаешь.

– Это шутка?

– Да ты сам ходячий прикол – даже не знаешь, что наша девочка любит, когда ее связывают? Может, если бы ты попытался выяснить, что нужно красивой женщине, она бы не стонала мое имя по ночам! Но тебе это не дано, тебе главное – самому удовлетвориться, с ее кузиной, например.

Я помолчал, ожидая, что старина Лиэм на это скажет, но, похоже, я его вконец озадачил – в трубке слышалось лишь громкое сопение. Поэтому я решил закончить на веселой ноте:

– Вот и чудненько. Хорошо поговорили, Лиэм! И еще: забудь этот номер.

Я провел пальцем по экрану, заканчивая звонок, и подал телефон вконец ошарашенной Юли. Забрав мобильный, она продолжала смотреть на меня глазами глубоководного краба. По выражению ее лица я счел, что выговор на подходе, вот только она опомнится немного.

– Что, чересчур? – я приподнял бровь.

Губы Юли разжались – и тут же раздвинулись в широченную улыбку.

– Браво! Просто блеск!

– Рад, что ты так думаешь. Я уже начал подозревать, что ты мне сейчас всыплешь. Впрочем, это вылилось бы в оглушительный скандал, а мы с тобой знаем, чем для нас заканчиваются скандалы. Так что я бы в любом случае не проиграл.

Мы посмеялись. Юля сложила бумаги в аккуратную стопку. Я решил, что сейчас снова начнется разговор о делах.

– Можно вопрос? – спросила она.

Я кивнул, и она, нерешительно теребя нижнюю губу зубами, произнесла:

– Как ты узнал, что Лиэм меня никогда не связывал?

– По твоей реакции, когда спрашивал твоего разрешения стянуть тебе руки ремнем. Ты и хотела, и стеснялась признаться. Если бы тебе это было не в новинку, ты бы среагировала иначе.

Она кивнула, но ей явно хотелось еще что-то выведать. Наконец она выпалила:

– Но как ты понял, что я этого хотела?

М-да, этот Лиэм действительно недоумок. Неужели этот баран не видел, чего она хочет, и не попытался ее удовлетворить? Я просто ушам не верил, что Юля задает мне такой вопрос, но мне не хотелось, чтобы она почувствовала себя дурой, поэтому я постарался ответить без малейшего осуждения:

– Просто почувствовал, глядя на тебя.

Она мелко затрясла головой:

– Но как? Я что, выглядела слабой?

– Как раз наоборот. Ты казалась очень уверенной в себе, поэтому я решил, что тебе не повредит малость расслабиться. Какая ты в спальне, никак не связано с тем, какая ты в бизнесе.

Юля помолчала.

– Это у тебя фишка такая? Ты доминант или…

– Нет, это точно не моя фишка.

– Оу… Ладно?..

Я подался ближе и накручивал на палец прядь ее волос, пока Юля не посмотрела мне в глаза. Тогда я улыбнулся и как следует дернул ее за прядь.

– Судя по всему, это станет нашей фишкой.