Глава 12.
Дорога обратно в столицу далась быстро, но чувства, которые испытывал Селим, убивали его. Он не понимал, как теперь существовать. Были смешанные чувства: с одной стороны, он теперь один и, по факту, больше никого нет, кто бы мог узурпировать трон, но с другой...он не находил себе места. Эти крики, слезы отчаяния и горечь на языке оставили свой след. Селим не мог нормально жить. Воспоминания одним за другим всплывали в голове, забирая частичку жизнь. Возможно, того желал сам Баязид и был прав. Возможно, своими криками он наложил на Селима проклятье, с которым ему придется доживать свое. Но, Баязид был прав. Прав во всем. Селим боялся. Всю жизнь боялся. Он всегда знал, что брат лучше. Во всем лучше. И, наверное, Османская империя расцвела, если бы на трон взошел Баязид, но Селим не хотел...умирать. Он рассуждал логически. Раз всевышний наградил его таким образом, он не должен упускать возможность быть султаном. И во что бы то ни стало, довести дела до конца, чтобы еще спустя столетия о нем гласили легенды.
— Твои руки навсегда будут в крови, Селим!
Эти слова крутились в замедленном действии. Он никогда не забудет последний вздох брата. Последнюю мольбу, которую Селим проигнорировал. Последний взгляд Баязида, который был подарен брату. Но Селим будто не верил в это. Даже спустя день дороги он не осознавал ничего. Будто, ничего не случилось. Будто, они упустили Баязида и тот скрылся на земле Сефевидов. Будто, все исчезло. Но эти чувства пропали, когда Селим открыл гроб, в котором покоится его брат. Все мысли покинули голову и осталась та фраза, которую Баязид крикнул. На шее был виден след, от веревки. Синее тело, которое лежало и не подавало признаков жизни. Он был мертв и надо было это признать. Но, почему в душе так пусто? Возможно ли такая жизнь, где не нужно было проливать родную кровь? Не нужно было сражаться, доказывать отцу свою позицию. Где жизнь состояла бы из гармонии и взаимопонимании? Может быть, где то в другой стороне жизни такое возможно. Но не в этой. Жестокость и безрассудство. Полное отключение головы и хладнокровие. Вот такой мир попался Селиму и Баязиду, которые всю жизнь подвергались испытанию. Но мир был тесен для них двоих и Селим сделал выбор, защищая своих детей. Баязид был слишком горделив, чтобы понять, что проиграл. Проиграл окончательно. И даже в этот момент он не опустил головы. Не уронил свое чувство достоинства, что и послужило уважение Селима. Он был горд за то, что они одной крови. И как бы это не было, он любил его.
— Шехзаде, мы приближаемся к столице — сказал Мустафа Паша.
Селим же просто кивнул, смотря в одну точку. Его ничего не волновало. Что скажет валиде, что скажет Михримах, которая всей душой любила младшего брата. Что скажет Лале, которая умоляла не убивать его. Он не знал, что ответить на это. Да и, кто он, чтобы вершить людские судьбы? Этим должен заниматься всевышний, ибо, только он является праведником в оба мира. Но, быть султаном - быть справедливым султаном. Ведь он знал, что Баязид бы не успокоился. Еще не раз столица бы пережила Гражданскую войну. И виноват бы в этом был только Селим, из за своей трусости. А он так не хотел. В первую очередь: процветание империи и забота о его народе, а потом собственная жизнь. Этой идеологии он предпочел придерживаться до конца своих дней.
Вдалеке показались ворота дворца, что охраняли янычары, которые сражались на стороне Селима. После той битвы янычары, как муравьи сбежались к Шехзаде, дабы покаяться, но Селим никого не щадил. Все было повешены, как предатели османскому роду. Так бы, как сделал его отец - султан Сулейман Хан. Селим не сомневался в своем решении. Перед тем, как забрать всю семью во дворец, здесь было повешено сотни людей. Не сказать, что это были прямо все, некоторым все же удалось сбежать, но Селим охотился за каждым. Один за другим умирали, за свою преданность Шехзаде - предателю. И Селим знал, что повелитель это одобрит. Это то, что показывает справедливость в Шехзаде. Передав страже приказ о распоряжении гробов, Селим двинулся в покои отца, чтобы отчитаться за свои действия. Ему нечего было бояться, но не хотелось видеть горечь в глазах отца.
С этого дня, Селим являлся братоубийцей.
***
— Лале! Лале! Шехзаде приехал! — сказала Айла, забегая в покои с балкона
Лале, что молила всевышнего все эти дни, пулей вылетела на балкон, наблюдая, как Селим возвращается с похода. В ее глазах читалась надежда на то, что она увидит младшего Шехзаде, но этого не произошло. Селим шел один, никуда не оглядываясь. И казалось, смотреть было уже не на что, как в стены дворца не начали вносить 5 гробов, от чего Лале пошатнулась. Они ничего не видела. Ничего не слышала. Крик ее был беззвучен. Она не кричала, а просто оплакивала смерть покойного Шехзаде Баязида. Прижав к груди кулон, который ей подарил Баязид, она со слезами на глазах смотрела, как гробы уносят в павильон. После того дня Лале заглянула в покои Шехзаде, чтобы найти что нибудь, что помогло бы ему выжить, но ничего не нашла, кроме кулона, который Баязид дарил Лале. Это знак османов. Тюльпан. И Лале решила забрать его, чтобы он был, как символ памяти.
Выйдя с балкона, она побрела в сторону дивана. Ноги не могли выдержать такого натиска и она упала, глотая слезы. Ей было так больно. Больно от того, что она привыкла к младшему Шехзаде. Привыкла к его теплой улыбке, приятным словам, крепким объятиям. Лале не испытывала романтических чувств, но испытывала нечто большее, чем любовь. Семью. Доверие. Верность. Лале никогда не желала смерти Баязиду, даже за его самые ужасные поступки. Он ни раз сомневался в ней. Не верил. Но даже так, он оказывал ей должное уважение. И совесть Лале не могла терпеть такого. Растоптала, ранила, а потом ушла к его злейшему врагу. И, даже не к постороннему человеку, а к его брату. Лале было несказанно жаль. Опустившись лбом на кавер, она рыдала, что есть силы. Рыдала и рвала на себе волосы, одежду. Царапала кожу, била пол. Делала все, чтобы физическая боль притупила моральную. Ведь, морально ей было больно как никогда.
Но больше ее убивало то, что Селим смог это сделать без капли сожаления. Селим, которого она знала, никогда бы не пошел на такое. Селим был не сторонником жестокости. Возможно, она не до конца осознавала, где находится и по каким правилам приходится здесь выживать. Там были...дети. Маленькие крохи, которых Лале знала лично. Маленькие существа, с которыми Лале жила бок об бок. Играла, дружила, учила чему то. И это убивало сильнее. Надавливало на, и так, гноящуюся рану, доводя до безумия. Нет...Селим не мог этого сделать. Никогда. Но, если дети Баязида, значит...
— Айла! Айла! — кричала как не в себе Лале, вставая с опухшими глазами — Где тебя носит, Айла?!
Айла быстро прибежала, закрывая за собой дверь. То, в каком состоянии она увидела подругу, ошеломило ее. Девушка, конечно, догадывалась, что Лале коснется это, но не думала, что настолько.
— Что, Лале? Я здесь. Что случилось? — спросила беспокойно Айла, подбегая к подруге.
— Где Осман? Где, черт возьми, Осман?! — говорила быстро Лале, схватив подругу за руку — Принеси его. Принеси его сюда, немедленно!
Айла видела и ужалась с того, во что превращается подруга. Это было безумие, в перемешку со страхом и болью, что испытывала юная госпожа. Быстро кивнув, Айла выбежала из покоев, закрывая двери. Думать было некогда и Лале подбежала к комоду, открывая дверцу. В комоде лежал тот самый кинжал, который Элиф Хатун выкрала у стражи Селима. Лале по сей день хранила его, ведь знала, что когда нибудь, ей придется защищать себя и своего сына. Схватив крепко рукоятку кинжала, она запихнула его под платье, от чужих глаз. Тем временем, в покои вбежала Айла, а на руках мирно спал Осман, немного хрюкая во сне.
— Ты мне расскажешь, что случилось?
— Будешь спать здесь. Вы оба будете спать здесь. Под моим присмотром — говорила Лале, обезумев окончательно — Никому нельзя доверять. Никому. Они захотят убить его. Захотят убить и тогда я сама лично перережу им глотку.
Айла понимала, что вся ситуация с Баязидом повлияла на Лале и, в принципе, ее можно было понять, ведь, Осман был сыном Баязида, что мог устроить Гражданскую войну и свергнуть детей Селима. Немного пройдя вперед, она схватилась за голову, понимая, что та начинает адски раскалываться.
— Никому не открывай двери. Никого не впускай. Никого. Они все заодно. Они захотят убить Османа — сказала Лале и начала падать — они захо...захотят....
— Лале!
Тело Лале с грохотом упало на пол, а голова скорее всего ударилась об нее. Положив Османа на кровать, она быстро метнулась к подруге, подхватывая ее голову к себе на колени.
— Лале! Лале очнись! — говорила Айла и ее все больше захватывала паника — Стража!
***
Выйдя с покоев повелителя, Селим облокотился руками об стену, переваривая весь разговор. Отец был холоднее камня. Но, Селим видел, как глаза становились стеклянным, когда он рассказал, что случилось с Баязидом. Селим не пытался врать. Он рассказал все, что случилось в тот роковой день. Изложив все до малейшей детали, он смиренно ждал своей участи, когда разъяренный отец встанет и отрубит тому голову, не согласившись с его решением. Но этого не было. Сулейман слушал, а душе нарастало отчаяние. Он один за другим терял своих близких. Мехмед, Мустафа, Джихангир...а теперь Баязид. Его любимые мальчики, которые покинули этот мир, не прожив достойную жизнь. Хатидже, Ибрагим... все они умерли, забирая его частичку души. Лишь выдохнув, он отпустил Селима, утыкаясь в свои четки. А позже, когда за Селимом закрылась дверь, он услышал сдавленный плачь, который Сулейман не желал показывать. Ведь, именно он принял решение о его казни, но оплакивал, как любящий отец.
Потерев глаза, Селим выдохнул, начиная двигаться в сторону покоев валиде. Он знал, что Михримах тоже там. Ему нужно было сообщить о том, что Баязид мертв. Но, как? Он не знал, что говорить.
Стража открыла дверь, пропуская Селима вперед. В покоях сидела Хюррем, наблюдая за старшей внучкой Айше-Хюмашах султан, которая играла с попугаем, сидя на тахте. Рядом сидела Михримах, которая пустыми глазами смотрела сквозь дочь, обдумывая смерть своего мужа - Рустема паши. После того, как армия Баязида наступила на столицу, во дворец Михримах султан и Рустема паши нагрянул Атмаджа, убив Пашу. Это было планом не только Селима, но и Михримах, которая мечтала избавиться от мужа, пускай и таким путем. Все списали на болезнь, ведь, Паша не раз говорил, что у него болит желудок.
Пройдя немного вперед, Хюррем наконец обратила внимание на старшего сына, ровняя спину.
— Селим — мягко сказала Хюррем, встречая сына — Ты приехал.
— А где...где Баязид? — спросила сразу Михримах, не замечая младшего брата — Где Баязид, Селим?
Но Селим так и не открыл рот, оставляя вопрос в воздухе. Ему не хотелось видеть печаль своих близких, но по самому виду Селима можно было понять, что новости плохие. Он был помятым, опухшим, с красными глазами. Михримах, не услышав ответа, закрыла рот рукой, глотая слезы. Весь дворец оплакивал покойного Шехзаде и его детей. Опустив голову, он закрыл глаза, слыша только горький плач сестры и мамы, что не могли смириться с этим. Делать здесь было нечего и он развернулся, начиная двигаться к выходу.
— Как ты мог!? Как ты мог убить его!? Баязид твой брат! — кричала Михримах, вынуждая Селима остановиться — Ты ужасен! Я ненавижу тебя!
— Михримах! — сказала грозно Хюррем, но даже в ее стальном голосе можно было услышать плачь — Прекрати!
— Это ты предатель, Селим! Кровь брата на твоих руках! — сказала Михримах и Селим развернулся — После всего, что вы пережили вместе, ты посмел так поступить!
— Ты половину не знаешь того, что мы пережили. Мы уже в детстве готовы были друг другу глотки поотрывать — сказал Селим, не скрывая слез — Несомненно, мы одной крови, но это была не любовь, Михримах. Мы были соперниками. И только один из нас должен был выжить.
— Ты навсегда станешь братоубийцей! Люди будут называть тебя пьяницей и убийцей — сказала осуждающе Михримах, качая головой — Баязид...братик...
— А сама что, Михримах? Думаешь, ты правильная? Чем ты думала, когда обрекала нашего покойного брата Мустафу на смерть? — спросил Селим
Михримах, не выдержав такого неуважения к ней, резко дала пощечину своему брату, вынуждая Хюррем ахнуть от неожиданности. Селим откинул голову, выдыхая боль и повернулся, немного улыбаясь. Женщина немного испугалась своего напора, но глаз отводить не стала, смотря, как меняется лицо младшего брата.
— Михримах...сестра. Это был последний раз, когда ты могла так поступить — сказал Селим и убрал улыбку.
— Селим! — где то кричала Хюррем, но Селиму было все равно, ведь он понимал, что даже его родные не видят в нем сильного наследника.
— Я будущий султан нашего государства! И я не позволю так с собой обращаться — сказал Селим и нагнулся к Михримах — Запомни мои слова, сестра. Это был последние раз. Впредь, если подобное повторится, ты получишь точно такой же ответ. Но я не буду сдерживаться.
И он вышел из покоев, не дождавшись ответа.
******************
Прим.автора: ребята! Прошу не забрасывать меня камнями за то, что я пропала почти на месяц, не выкладывая обновы. Поймите меня, пожалуйста. У меня начался новый учебный год, работы стало больше и времени вообще нет, но я обещаю исправиться и вернуться в строй. Спасибо❤️