Амалия
Спустя 48 часов:
-Какой бы сталью не рассекали твою кожу, она останется всё той же... - задумчиво, протянул отец, стоя над моим отходящим от наркоза телом и, окружившими меня пикающими приборами, измеряющими мои жизненные показатели - надо же - хмыкнул он - черты твоих глаза ни капли не изменились - с неподдельной гордостью, отчеканил он - твои черты лица стали острее и превосходнее, вот только полный обзор твоего нового лица мы сможем рассмотреть лишь завтра или послезавтра, когда снимут швы и бинты - острая боль, раздающаяся где-то вдалеке не даёт о себе забыть ни на секунду - если бы, я ни был твоим отцом, то не узнал бы тебя ни при каких обстоятельства - сомнительно, ухмыляясь, произнёс он, пододвинув стул, стоящий рядом ближе к койке и присел - но - в его глаза чётко виднеется удовлетворение - вот мои глаза - с восхищением, чеканит он - не посмеют мне солгать, когда наши взгляды так похожи, даже можно сказать идентичны - кроткое поглаживание по щеке, не вызвало во мне табун мурашек или счастья, а наоборот недоумение, от чего я моментально отодвинулась и меня пронзила резкая боль в области шеи - не двигайся, Амалия! - прикрикнул отец - швы всё ещё затканы в твою кожу, ты не можешь, так резко передвигаться, иначе начнётся кровотечение - пригрозил он, взбив подушку под моей головой, ложа меня обратно.
-И что будет дальше?
-Дальше только пропасть, душа моя - холодно, отрезал он - ты прекрасно знаешь, что чернота внутри нас не позволит пролиться свету, даже на миг. Тебе стоит подготовиться к тому, что отныне ты не сможешь быть той, кем была раннее! Ты станешь новой эрой собственного превосходства. Ты выстроишь новый фундамент, для новой себя.
-Могу ли я считать, что мы так прощаемся? - монотонно, спросила я - ты хочешь дать мне понять, что с этого момента у меня нет права на ошибку, иначе погоня возобновиться и на этот раз мне придётся лечь лишь в сырую землю, а не под нож - усмехаясь, парирую я, прислушиваясь к гортанному смешку отца.
-Амалия, ты никогда не была и не будешь глупой девушкой, поэтому наша встреча в будущем под огромным вопросом, будет ли она? Или мы прощаемся навсегда? Спроси саму себя и тогда мы узнаем, правильно ли ты ответила - одобрительно, подмечает он - но в одном ты права, отныне, у тебя нет права на ошибку.
-Сегодня день её смерти - выпаливаю я на одном дыхании - помнишь?
-Не было ни одного дня, чтобы я забывал, как она ушла из своей короткой и несостоявшейся жизни - слегка напряжённо, парировал он - твоя мать, была по-настоящему красива. Но она была умопомрачительно одержима идеей слиться со мной воедино. Ей пришлось пожертвовать своим рассудком и свободой, чтобы собственноручно запереть себя в оковах, шаг за шагом уничтожающих её лучистость и любовь - на выдохе, вымолвил он, не сводя с меня глаз.
-Она выбрала зависимость - выпалила я сквозь зубы - она погубила своё здоровье и тело изнутри, а ещё уничтожила своё будущее, когда связалась с тобой - прошипела я, ощущая горький комок в горле - но я не виню, ни тебя, ни её в случившемся с нами. Она была слаба и всё, что я могу испытывать к ней - это грёбанную жалость - выпалила я, сквозь зубы - а ты... - впиваясь в него взглядом, продолжила я - ты не сумел отпустить её из-за своего эгоизма и желания овладеть ею. Она была одержима тобой, а ты был одержим идеей владеть ею в любых ипостасях, при этом не проявляя к ней, даже уважения. Вы оба не познали ни любви, ни счастья, ни семейного очага, вы любили каждый лишь друг друга и ваша гордыня не сумела встать на колени, не потому что была высока, а потому что вы не хотели этого. Вам было удобно пользоваться друг другом, пока она утешала себя, в том, что ты наконец-то увидел в ней женщину и возжелал её тело, ты лишь искал удобный берег, где мог выплеснуть всю свою ярость и гнев, на той, что была готова пасть от твоих рук, той, что не стала бы сопротивляться тебе ни при каких обстоятельствах.
-Она была больна своей любовью. Ей пришлось подчиниться своему хрупкому сердцу. В ней не осталось ни капли истины. Она была уверенна в том, что любила меня, в то время, как сама того не замечая, лишь зависела от своей влюблённости и ослепляющих её чувств, путая их с проявлением малейшего внимания. Твоей матери было достаточно того, что я посмотрел на неё при встрече. После того момента, она стала моей тенью, она приклеилась ко мне, перестала слышать всех вокруг, она оглохла, пропала из реальности, вырисовывая себе светлое будущее, о котором читала в книжках на ночь.
-Но ведь, ты ей не отказал в близости - подметила я, раздражаясь на ровном месте - если бы меня не было, возможно тебе бы не пришлось терпеть её нездоровые бредни - выпалила я.
-Красота страшная сила, не правда ли? - усмехаясь, горько подметил он - она была чертовки красива, даже оказавшись в гробу она не переставала манить к себе противоположный пол, заставляя вершить грех и надругательства над усопшим телом. Я был опьянён её притяжением, которое распространилось в ту ночь на нас обоих. После той ночи я не переставал видеться с ней и брать то, чего желал, вот только изо дня в день в ней распылялась не только страсть, но и симпатия, которое возросла до неизмеримых размеров, превратившись в слепую и нездоровую привязанность. Как только мы узнали, что у нас будет ребёнок, я ни на секунду не сомневался в том, что ты появишься на свет. Но я не тот, кого можно назвать примерным отцом. Я всего лишь донор клетки, которая соизволила пожениться с клеткой твоей матери и даровала тебе эту ненавистную жизнь. Дети - это невинные существа, явившиеся на эту землю, будучи чистыми и верующими всем и каждому. Они искренны и жизнелюбивы, но их рождение - это автоматически вынесенный приговор, который распространяется на всех нас. Смерть - это та грань, которую мы все когда-нибудь пересечём. Поэтому ты была чистым листком бумаги, на котором постепенно начинали вырисовываться качества, черты характера, цвет волос, и глаза - акцентируя внимание на последнем слове, выделил отец - ты стала той, кто ты сейчас, прошла через многое дерьмо и вынуждена снова скрываться от выродков, которые сделали тебя моим слабым местом - выпалил он.
-Хочешь сказать, что я твоё слабое место?
-Тебе не стоит слишком много думать, иначе можешь повторить участь матери, нарисовав себе заоблачный и счастливый мир - раздражённо, прошипел он - оставайся собой и не смей открывать то, что заперто внутри тебя - отчеканил он, резко вставая со стула и направляясь к выходу из палаты.
-Даже не надейся, что я стану вспоминать о тебе - усмехнулась я, замечая его холодную улыбку мельком.
-И не подумаю, Доминика Авецвехтова - прочищая горло, выпалил он - теперь это ты - не оборачиваясь, произнёс он - стань той, что перестанет быть дочерью Верховцева, а настоящим модерном в собственной истории.