Амалия
Наблюдая за этим отстранённым и до жути тихим мужчиной, я успела подменить то, что он постоянно держит руки в карманах.
-У тебя мёрзнут руки? - зачем-то спрашиваю я, от чего его внимание переключается с безымянный стены на меня, вызывая во мне табун страха.
-Нет - бездумно отвечает он, отворачиваясь в противоположную сторону, так же держа руки в карманах.
-Амалия, как твои вступительные? - интересуется Амир, контрастирую на фоне своего угрюмого старшего брата.
-Пишу эссе на тему достопримечательности Москвы в заводской сфере.
-Ты пишешь про заводы?
-Если быть точнее, то пытаюсь, да и вообще я ещё не выбрала о каком писать - озадаченно вздыхаю я, замечая искромётный взгляд мужчины на себе.
-Как тебе идея написать про мою станцию? - неожиданно встревая в разговор, предлагает старший брат Амира.
-Какая тебе с этого выгода? Я не думаю, что студенты филфака захотят экскурсию - фыркаю я.
-Видимо ты ещё не поняла - он пододвигается ближе к окантовке стола в местной кофейне, но так и не вытаскивает руки из карманов - если дают, бери, бьют, беги - этот резкий и бездушный тон заставляют съёжиться - и у тебя есть возможность взять то, то тебе так необходимо, а я возьму то, что захочу - ухмыляется он.
- Без вариантов - я машу руками перед собой, складывая их на груди - не думаю, что у тебя есть недостаток женского внимания, поэтому мне больше нечего тебе дать - пожимаю плечами.
-Не скажу, что был бы против провести с тобой ночь, но твоё тело - это не то, что меня действительно интересует сейчас - хмыкает он.
-Мне не важно, что ты думаешь, Кристофер - как только я произношу его имя, он выпрямляется и переводит взгляд на моё лицо - между нами не будет никакой договорённости - чеканю я.
- Настанет время, когда я стану твоей последней надеждой на вероятность выживания - ухмыляется он, вводя меня из себя.
-Не льсти себе - рявкаю я.
-Твой грубый голос делает с моим телом слишком неправильные вещи - парирует он, а Амир брезгуя, оттряхивает руки о бедра.
-Кристофер, мне ещё не приходилось слышать от тебя хоть два целых предложения, а рядом с Амалией у тебя начался настоящий словесный порыв - хмыкает мой друг.
-Амир, не давай этой девочке пустые надежды - подмигивая мне, парирует этот козёл.
-Эта девчонка не заинтересована в мальчишке с таким заносчивым характером и привычкой держать руки в карманах, хоть это и не уважение к собеседнику - парирую я, замечая резкую смену его мимики с игривого выражения лица на зловещий оскал.
-Держи язык за зубами, Амалия - чеканя каждую букву, парирует он, впервые произнося моё имя.
- Так ребята! - выставляя руки между мной и Кристофером, выкрикивает Амир - брейк, всем пора по домам - подмечает он, позволяя оставить кофейню в исходном состоянии, а не спалить до тла нашей совместной яростью.
-Мне надо заехать в одно место, а вы идите сами - рявкает Кристофер, бросая на меня ужасающий взгляд, от которого кровь стынет в жилах, а гнев подступает к лицу, оставляя лишь порозовевшие щеки от невысказанной агрессии.
-Амалия, не бери дурного в голову, он всегда такой... - медля, подбирая нужное слово, хмыкает Амир – отстранённый – заканчивает он и это слово действительно начинает приобретать краски и смысл, когда речь идёт именно о его старшем брате.
-Амир, я пожалуй пойду – предлагаю я, замечая осадок на его лице – мы уже говорили с тобой на эту тему – вздыхаю – я не хочу причинять тебе боль, которая будет сопутствовать с тобой – чеканю я – то, что между мужчиной и женщиной может быть дружба заведомо не доказано, поэтому я не могу утверждать, что мы сможет остаться друзьями особенно, когда один из нас влюблён – горько, сглатываю я.
-Я понимаю, но не хочу принимать то, что нас не может быть – шепчет он, стоя передо мной на расстоянии вытянутой руки за углом кофейни.
-Я не могу заставить тебя забыть меня или нас, которых ты вообразил себе, но я могу позволить тебе хранить наше детство и воспоминания глубоко -глубоко в памяти – шепчу, я в ответ – будь счастлив – заканчиваю я, разворачиваясь полубоком, направляясь подальше от назойливых разговоров, но он хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.
-Я хочу забрать с собой ещё кое-что – его глаза бегают по моему лицу и сгущаются над губами, от чего я непременно начинаю отступать назад, чтобы не совершить непоправимое – это будет первый раз, когда я сделаю то, что хочу – его голос опускается на тон ниже, а в глазах застывает туман, он сокращает между нами расстояние одним лишь шагом и его губы рушатся на мои.
-Бесчестный ублюдок! – рявкаю я, ударяя его по щеке со всей силы, так, что его голова меняет траекторию и откидывается в противоположную сторону – ты не имел права касаться меня – отталкивая его фигуру, отчеканила я.
-Да, когда же ты поймёшь, что не все вокруг редкостные ублюдки и, что не все такие, как твой отец! – крикнул он и меня словно парализовало.
-Если по твоему мнению от отца мне передалась только фамилия, то ты глубоко ошибаешься – яростно, шепчу я, демонстративно указывая на него пальцем – мне не составит труда задушить тебя прямо здесь и сейчас – серьёзно, парирую я – и как только ты испустишь последний вздох я не рухну на колени и не стану сжирать себя от чувства вины, я не из тех, кто будет о чём-то сожалеть. Можешь считать меня сумасшедшей, безумной, больной на голову, но я дочь своего отца и я чёртова Амалия Верховцева – взревела я, давая понять этому ублюдку, что из прав в этой жизни у него есть только способность дышать.
-Не будь столь своенравна, Амалия – слегка уняв дрожь в голосе, парирует он.
-А я буду! – продолжая настаивать, парирую – я буду кошмаром, я буду мороком, я даже готова стать прототипом мнений общества, лишь бы заткнуть тебя и твою бессмысленную любовь – ярость внутри меня не прекращает подливать ещё больше масла в огонь – эта твоя чувствительность и отсутствие бдительности не сумеют прокормить тебя и ты падёшь от собственных иллюзий после первого же промаха – угрожающе, напоминаю я, любуясь недоумением в его глазах – ты слаб и вынужден выживать – шикаю я, наблюдая намёк на агрессию на его лице – поэтому иди к чёрту! – заканчиваю я, взмахивая рукой в воздухе, от слабого покалывания после удара.
-Знаешь, чем ты меня зацепила? – я сложила руки на груди в ожидании – ты непробиваемый чёрный лебедь среди фальшивых белых – в его словах есть доля правды, но к счастью или сожалению у меня нет возможности парить и быть свободной в этом замкнутом мире – ты не боролась за внимание взрослых, тебе были безразличны слова окружающих, ты даже не стыдилась своей фамилии, ты продолжала быть горделивой сукой, среди гадких выскочек и замухрышек – хмыкает он – как только ты подросла и сформировалась, как девушка, в тебе объявилась неописуемая привлекательность и незабываемо голубые глаза, в которых хочется затеряться навечно – мои глаза никогда не пугали людей, а лишь вызывали восхищение, но стоило мне представиться, как тут же мои глаза становились оком Дьявола и воспроизводили на окружающих противоположный эффект – как ты думаешь, если бы ты была менее холодной, мы смогли бы стать чем-то большим, чем просто знакомые и друзья детства? – искренне, спрашивает он.
- Как я могу ответить на этот вопрос, если перед тобой стою, та самая я, с которой у тебя ничего не выйдет, а не твоя задушевная влюблённая мечта – хмыкаю я.
- Я впервые встречаю явную копию своего брата – усмехается он, заставляя меня вскинуть брови в удивлении.
- К чему это? – хмыкаю я, недоумевая, что же он хочет до меня донести – хватит трепать языком, я стою здесь, чтобы вынуть из тебя подкожное содержимое, а не чтобы выслушивать твои сопливые басни – фыркаю я.
-Амалия – повышая голос, прикрикивает он – прекрати лгать самой себе – сжимая кулаки, парирует он – ты можешь врать мне, врать отцу, матери, врать кому -угодно, но только не себе – напористо, чеканит он – разве ты не помнишь, как мужественно отстаивала права незнакомой тебе девушки, которую чуть не обесчестили в подворотне и как аморально ты поступила с её обидчиками, вынув свой складной нож из кармана и пырнув их лидера в живот – стоя напротив него, я не могла понять, чего он пытается добиться этими гнусными воспоминаниями – ты осталась на свободе лишь потому, что была несовершеннолетней, а твой отец и так сидел, то, что тебя сняли с учёта было колоссальным чудом, которое оказало тебе медвежью услугу, благодаря девушке, которая оправдала тебя перед комиссией. Что бы ты ни делала, чтобы ты не говорила, ты чувствуешь. Может не любовь и не привязанность, но ты точно чувствуешь. Будь честна с самой собой, признай, что твоё мнение о мире обманчиво и то, что чувствовать мрак сильнее, чем свет, тоже чувство.
-Не строй из себя пророка – усмехаюсь я – и будь.... – подбирая нужное слово, затихла я – менее наивен – фыркнула я и поспешила удалиться.