Откровение на балконе.
В больном сердце щемило от грусти и обиды,обиды на свой жизненно важный орган, который её подводит слишком часто, который приносит её матери боль и страх. Мирай сидела на тахте, смотря в даль,где воды чёрного моря омывают столицу. Она сняла с себя обувь и поджала под себя ноги, девушка сидела на балконе повелителя, откуда вид был куда прекраснее, чем с её. Султан знал о любви к балконам своей племянницы, поэтому позволил ей приходить сюда когда её душе будет угодно. Доброта падишаха к Мирай всех поражала. Во дворце нет такого человека, к которому Сулейман относится так, как к своей племяннице.
На соседнем балконе за резной перегородкой тихо встал Ибрагим-паша, сразу обратив внимание, что на тахте сидит Мирай. Он не спешил нарушить молчание, а тем более раздумия девушки. Он тихо смотрел то на пейзаж, что расстилался вдали, то на Мирай. В её опущенных глазах он распознал боль и застывшие слезы. Он понял сразу, что девушка грустит из-за своего здоровья. Последняя надежда умерла пару часов назад в кровати падишаха.
—Не печальтесь, госпожа. —тихо произнёс паша, оперевшись на балюстраду двумя руками. Он не смотрел на девушку, он влюблённо смотрел на предмет обожания-закат.
—Вам легко сказать, паша. —шмыгнув носом, ответила Мирай. Она смотрела в спину мужчины и словно видела его лицо, что не выражало никаких эмоций.
—Скорее всего, так и есть, но я не желаю чтобы падишах видел ваши слезы. Я знаю как он вас любит, госпожа. Он готов казнить лекаря, что сообщил о вашей неизлечимой болезни только за то, что он подтвердил догадки. —Ибрагим не спешил поворачиваться лицом к Мирай, он всё так же смотрел в небо.
—Вам то что, паша? —огрызнулась девушка, поднимаясь с места.
—Я не только Великий Визирь, но и хранитель покоев Султана Сулеймана.
—Хранитель покоев, я ещё вчера вам сказала, что не желаю с вами вести диалог. —Мирай подошла к балюстраде и так же уставилась свой взор в небо.
—И тем не менее, госпожа,вы его ведёте. —Ибрагим повернул голову и его уголки губ слегка приподнялись вверх. —И я всё ещё хочу перед вами извиниться за вчерашний инцидент, госпожа. —Ибрагим не договорил свою мысль, потому что на свой балкон вышел Султан. Ибрагим склонился в поклоне.
—Знаешь, Ибрагим-паша, —начала неожиданно Мирай, всё так же смотря на закат, не подозревая, что за её спиной стоит Повелитель. —когда ты знаешь, что твоё сердце в любой момент может остановиться, времени на обиды и выжидания извинений нет. Я никогда не держу ни на кого зла и тем более обид, моя жизнь может оказаться слишком короткой. Единственный человек, на которого я держу обиду-это я сама. —поток слов слетал с пухлых губ водопадом, в них слышалась лишь боль и страх. Ибрагим хотел показать всём видом, что за её спиной стоит Сулейман, но его попытки были тщетны, она не смотрела на него, а Султан показал жестом, что не стоит прерывать Мирай. —Я держу обиду на своё сердце. Я должна приносить только радость своим близким и любимым, но я приношу только слезы своей матушке, даже здесь в этом прекрасном дворце своего горячо любимого дяди я всём приношу только разочарование, они жалеют меня, а я не хочу этого. Вы правильно сказали, Ибрагим-паша, о повелителе, он любит меня не меньше, чем я его и не хочу расстраивать повелителя.—неожиданно, речь Мирай прервал тёплый кафтан на её плечах. Девушка вздрогнула от испуга и повернула голову на Ибрагима.
—Мой луч света, моё самое драгоценное сокровище, моя Мирай, мне приятны твои слова, но ты не должна считать себя обузой для нас. —Султан говорил эти слова, окрашивая их только печалью.
—Повелитель, —виновато произнесла Мирай, поворачиваясь к нему лицом. —я прошу прощения, что вам пришлось услышать мой диалог. И прошу прощения у Ибрагима-паши, что я разоткровенничала с ним на счёт моих переживаний.
—Тебе не за что извиняться, Мирай. Ибрагим-паша хороший человек, только ему я доверяю всё, что у меня в душе,поэтому ты тоже можешь делиться с ним всем,что тебя гложет в твоём сердце.
—Повелитель, с вашего разрешения я не буду вам мешать. —Ибрагим поклонился и ушёл со своего балкона.
—Спасибо, повелитель.
Султан молча притянул к себе племянницу и крепко обнял, словно это их последнее объятие.
Он и вправду слишком сильно любил эту девушку с момента её рождения. И любовь эта была отцовская.
Сулейман и Мирай ещё долго разговаривал стоя на балконе, а Ибрагим тайком улавливал слова.
Прохладный воздух позднего вечера окутывал тело, покрывая его тысячами мурашек. Мирай сидела возле пруда и смотрела на закрытые кувшинки белого цвета. Где-то в роще пела ночная птица, да так красиво, что захватывало дух. Мирай вжалась в плащ. Настроение немного поднялось, но всё же остался этот жгучий след на сердце.
Неожиданно послышался нежный звук скрипки, он разливался по всей территории дворца, плавная мелодия заставляла девушку трепетать изнутри, на сколько же это звучание было красиво.
—Ох, как же это прекрасно. —тихо произнесла Мирай, пытаясь найти кто создавал это чудо в такой поздний час. Она поднялась с места и начала рассматривать округу, но так и не нашла откуда доносится мелодия. Она эхом отдавалась с разных сторон. Поэтому Мирай не стала отвлекаться и снова присела на подушку, слушая прекрасную игру на струнах.
Смычок плавно перебирал натянутые струны, создавая неимоверной красоты мелодию. Девушка готова была слушать игру до самого утра, но совсем скоро всё утихло и осталась слышна только ночная птица в роще.
Мирай тяжело вздохнула.
—Как жаль, что вы перестали играть, господин или госпожа. —произнесла шёпотом девушка, поднимаясь с места.
—Мирай Султан! Вот вы где! —неожиданно появилась Нигяр-калфа, она тяжело дышала и держала руку на боку, что говорили о том, что она бежала.
—Нигяр-калфа, что случилось?
—Там всё на взводе, госпожа!Вас все ищут.
—Ох, я забыла предупредить матушку, что я иду в сад.
—Пойдёмте скорее!