Вечер в кругу семьи.
Праздничный вечер в честь приезда сестры Султана Сулеймана был в самом разгаре и в гареме, и в зале, где собралась вся семья падишаха. Вид Султана заставлял улыбаться каждого сидящего на тахтах, он был счастлив как никогда. Для этого вечера были приглашены музыканты и танцовщицы, что развлекали семью.
—Я рад, что наш дворец собирает в себе всех моих близких и горячо любимых людей. Айсу, Мирай, Али, мы всё очень рады видеть Вас! —Сулейман с лаской обвёл зал взглядом и широко улыбнулся. —Луноликая моя красавица, моя Мирай, мой лучик света, я буду неприменно счастлив, если ты останешься в Топкапах. Тебе приготовят самые лучшие покои в этом дворце, какие только пожелаешь. —он с нежностью посмотрел на свою племянницу. Девушка широко улыбаясь поднялась с места и присела возле ног падишаха, поднимая его подол платья. Она поднесла к губам нежный шёлк и поцеловала.
—Спасибо, Султан. Я благодарна Вам за гостеприимство и заботу,мой Повелитель, но в данный момент должна отказаться от вашего приглашения. —Мирай ярко улыбнулась, когда Сулейман поднял её голову за подбородок.
—Мирай, племянница моя, ты можешь в любой момент явиться во дворец и я с радостью приму тебя.
—Пусть Аллах благословит вас, падишах!
Сулейман молча улыбнулся и указал на рядом лежащую подушку, что указывало на то, что Мирай может присесть рядом с ним. Это была большая честь для всех сидящих в этом просторном зале.
Вечер продолжался, становилось всё веселее. Музыка сменилась на разговоры на разные темы, о прошлом, о настоящем, о будущем. Каждый был включён в разговор, кроме Ибрагима. Он стоял неподвижно возле Султана и обводил всех суровым взглядом. В зале остались взрослые, детей увели прислуги.
—Я помню,маленькая Мирай любила есть песок. —Султан засмеялся от своих же воспоминаний. —Она лепила куличи и так жадно их уплетала, иногда даже казалось, что они и впрямь очень вкусные.
—Ну что Вы, падишах, прекратите. —смущённо засмеялась Мирай, держа за руку Михримах.
—Сын, а ты помнишь, как Михримах, Мустафа и Мирай скинули в Эдирне со скалы твои сапоги? —напомнила Валиде-султан.
—Я помню, было весело. —засмеялась Михримах.
—Ничего подобного, мы потом знатно получили. Я сначала от дядюшки, а потом ещё и от родителей. —не прекращая смеяться, ответила Мирай.
—Как было хорошо, когда мы были всё вместе. —тяжело выдохнула Айше Хавса Султан.
—Да, было, здорово. —улыбка на лице Сулеймана поникла. —И всё же, я настаиваю на том, чтобы вы закончили свои дела и переехали сюда.
—Падишах , я обещаю, когда мы закончим, обязательно переедем. —внушила надежду Айсу.
Вечер сменила темная ночь, а семья всё не спешила расходиться. Разговоры затянули родню, они пытались наверстать те года, что были в разлуке. Они не умолкали, разговаривая и разговаривая обо всём на свете. Мирай, наконец-то, чувствовала себя счастливой.
—Забыл спросить у султанзаде, понравилась ему игра с Ибрагимом-пашой, Айсу? —падишах обратился к своей сестре, поднимая бокал с щербетом.
—Несомненно, повелитель, Али сказал, что завтра ему нужно будет срочно победить Ибрагима-пашу.
—О-о-о, —засмеялся Сулейман, —Ибрагим, неужели ты не поддался?
—Поддавался, но с реакцией у него немного плоховато, повелитель. Но это можно исправить, в два счета, не беспокойтесь. —сдержанно ответил Ибрагим.
На Мирай накатила волна гнева. Произошедший инцидент с пашой сильно разозлил её.
—Мирай,я слышал, ты упала. —ласково сказал Султан.
В этот момент Ибрагим кинул на девушку то ли испуганный взгляд, то ли сочувственный.
—Да, немного поцарапала руку, но меня уже осмотрел лекарь, всё хорошо. —девушка не стала рассказывать настоящую причину своего падения , потому что знала вспыльчивый характер своего дяди и не хотела навредить из-за пустяка визирю.Михримах с улыбкой посмотрела на лицо паши,который с облегчением выдохнул.
Разговоры лились рекой, графины с щербетом приносили уже в сотый раз, так же как и подносы с лукумом и перепелками.
Мирай почувствовала недомогание. Грудь словно взяли в тиски. Девушка посмотрела на мать, которая поняла по внезапному изменению лица дочери, что ей снова не хорошо.
—Султан, с вашего позволения, мы с Мирай отойдем подышать. —Айсу поднялась с места, поклонилась и поспешила к дочери.
—Всё хорошо?! —взволнованно произнесла Валиде.
—Всё хорошо, матушка. Просто тут душно, ей нужно подышать.
Мать помогла дочери подняться и дойти до балкона.
—Неужели она всё так же мучается, бедняжка? —прикрывая рот, спросила Хатидже.
—Я отнесу воды. —Михримах поднялась с места и схватила графин с бокалом.
Она вышла на балкон, где на тахте полулежа сидела Мирай и тяжело глотала воздух ртом.
—Мирай, как ты? —тихо спросила Михримах. —Тебе надо попить, давай-ка.
—Всё.. Хорошо. —прошептала девушка.
—Малышка моя, моя девочка. —со слезами на глазах прошептала Айсу, протирая мокрыми руками лицо дочери.
—Мам, всё нормально, не плачь. —Мирай взяла мать за руку, прикрывая глаза, она поцеловала её пальцы. —Я хочу побыть одна.
—Но...
—Михримах, пойдем, —Айсу повела племянницу в зал.
—Но, тётушка, она там одна, вдруг ей станет хуже. —препиралась Михримах.
—Сейчас ей лучше побыть одной, так ей будет легче.
Тётя с племянницей вернулись ко всем и заняли свои места. В зале повисла тишина.
—Как Мирай? —спросил султан.
—Всё хорошо, она скоро вернётся.
—Её приступы так и не ушли? —обеспокоенно спросила Валиде.
—Нет, матушка, к сожалению они стали появляться ещё чаще, чем в детстве. —голос Айсу дрожал, так же как и руки. Она боялась за дочь, она боялась, что её сердце в один миг может остановиться.
—Завтра покажем её лекарю. —строго сказал падишах.
—Ибрагим, посмотри. —султан указал взглядом на балкон. Ибрагиму было любопытно, что с этой девушкой происходит, поэтому с удовольствием принял указание падишаха. Он взял с тахты плед и двинулся в сторону балкона, где лежала на боку девушка. Визирь замер от увиденного, боясь, что произошло страшное.
—Мирай?! —тихо спросил Ибрагим. —Мирай?
—Думаете, что я умерла? —не поднимая головы, тихо сказала девушка.
—Вы так лежите, госпожа, каждый так подумал бы. —Ибрагим подошёл и укрыл девушку пледом.
—Я хотел извиниться за сегодняшний инцидент и поблагодарить ваше доброе сердце за то, что не рассказали повелителю правду.
—Ибрагим-паша, если вы думаете, что я дружелюбная и хочу с вами вести диалог, вы глубоко ошибаетесь.