постфактум

Atlantis - Seafret

Тэхён любит дождь. Любит слушать мерный стук капель по стеклу и громкие раскаты грома вдали. Любит наблюдать, как изогнутые молнии рассекают тёмное небо, на мгновение освещая всё вокруг. Многих пугает такая погода, а Тэхёну она дарит удивительное чувство покоя.

Стоя у окна, Ким с упоением наблюдает за бушующей стихией и неосознанно поглаживает низ живота. Там медленно зарождается ещё совсем крохотная жизнь.

Беременность для Тэхёна стала неожиданностью. Он не был девственником и, естественно, знал, откуда берутся дети, но даже подумать не мог, что та спонтанная ночь в клубе, когда алкоголь затуманил разум, обернётся для него таким сюрпризом. Спустя несколько недель после секса с незнакомым альфой, который остался в памяти Тэхёна лишь размытым воспоминанием, он держал в руках положительный тест на беременность. Шок - вот что Ким испытал в тот момент, ведь понимал, что его мир точно перевернётся с ног на голову.

Всё бы ничего, ему уже девятнадцать, и в его возрасте хоть и рановато, но не страшно заводить ребёнка. Дело в другом - отец. Ким Донхён человек строгий, а временами жестокий, точно не обрадуется этой новости. Он сына-то из дома выпускает лишь пару раз в месяц, и то под строгим контролем охраны, а тут - ребёнок, да ещё и нагулянный в грязном клубе от неизвестного альфы, имя которого вспомнить так и не удалось.

Пару лет назад, пытаясь хоть как-то бунтовать против удушающего контроля отца, Тэхён начал сбегать из дома и посещать с друзьями клубы, где алкоголь и мимолетные связи с незнакомыми альфами служили способом заглушить внутреннюю пустоту. Наверное, таким способом он надеялся, что отец посмотрит на него по-другому, ослабит контроль и позволит проживать собственную жизнь так, как хочется Тэхёну. Но вместо этого Донхён лишь сильнее злился и часами читал сыну нотации в своём кабинете. Омега хорошо помнит, как отец всегда говорил: «Твоя репутация - это моя репутация». И теперь эта самая репутация запятнана. Ким знает, что за такое отец может лишить его всего: свободы, немногочисленных друзей, даже возможности дышать. Но теперь, с крошечным существом, растущим внутри, он чувствует себя загнанным в угол.

Тэхён нервничает, очень. У него ладони потеют так, что то и дело приходится вытирать их о брюки, а внутренности скручивает тугим узлом волнения до такой степени, что подташнивает. Ким чувствует, как ком подступает к горлу, и боится, что не сможет вымолвить ни слова. Но рассказать об этом отцу он обязан. Тот всё равно узнает, рано или поздно. Лучше рано, иначе гнев Донхёна будет куда сильнее.

Отец никогда не гнушался строгими методами воспитания и даже мог поднять руку на сына, если тот, по его мнению, «выходил за рамки дозволенного». Оттого омега его и боится - до дрожи в коленях, до замирания сердца. Этот разговор явно ничем хорошим не закончится. Но выбора нет. Куда он подастся с ребёнком на руках? Кому он будет нужен, кроме отца?

Тэхён уверен, Донхён, несмотря на свою строгость, никогда не оставит его на улице, но цена этой «милости» будет слишком высока.

Папы у него, к сожалению, нет. Он умер, когда Тэхёну было всего пять, оставив в его памяти лишь смутные воспоминания о тёплых объятиях и тихих сказках на ночь. Поэтому поддержки получить ему неоткуда - придётся самому противостоять отцу, в успех чего он слабо верит. Тэхён помнит, как Донхён, после смерти папы, стал ещё более строгим и отстранённым. Ким знает, что отец, привыкший к беспрекословному подчинению, не потерпит неповиновения.

Сгущающийся полумрак во дворе особняка внезапно рассекает свет фар представительского автомобиля; чёрный мерседес бесшумно паркуется на подъездной дорожке и из машины тенью выходит Донхён. Его уже ждёт дворецкий, пожилой бета с безупречной выправкой, держащий над головой хозяина большой чёрный зонт. Тэхён, наблюдающий за всем из окна, чувствует, как по спине пробегает холодок - лицо отца, обычно непроницаемое, сейчас кажется ещё более суровым в отблесках молнии.

Он дожидается глухого хлопка входной двери и только после этого, с тяжёлым, дрожащим вздохом, выходит из своей комнаты. От страха поджилки трясутся, когда Тэхён медленно спускается по широкой мраморной лестнице на первый этаж и подходит к кабинету отца, где тот скрылся буквально минуту назад. Как всегда, весь в делах и заботах, словно мир держится на его плечах. Донхён является владельцем сети борделей и редко бывает дома. Из-за этого у него никогда не хватало времени на сына, а Тэхёна воспитывал строгий гувернёр, читавший ему лекции о правилах этикета и финансовом управлении. Но омега зла на него не держит, даже рад, что ему не приходилось на постоянной основе видеть суровое, словно высеченное из камня, лицо отца. Тех редких пару часов в неделю, проведённых в его обществе, ему было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя неловко и скованно.

Массивная тёмная дверь пугает сегодня не на шутку, однако Тэхён всё же находит в себе смелость и с замиранием сердца робко стучит.

- Войдите, - рявкают по ту сторону.

Отец сегодня явно не в духе, но отступать некуда.

Ким, весь сжавшись, прошмыгивает внутрь, подобно маленькой серой мышке, и, прикрыв за собой дверь, проходит на середину кабинета. Донхён сидит за столом, мрачный подобно погоде за окном, и листает какие-то документы. Это помещение выглядит под стать его отцу: мебель здесь вся тёмная, на стеллажах, тянущихся вдоль стен, множество книг в старинных переплётах, у окна - массивный дубовый стол, а слева уже зажжён заботливой прислугой камин.

Донхён отрывается от бумаг и смотрит на Тэхёна исподлобья.

- Что-то хотел? - как обычно сдержанно и немного грубо. Тэхён к этому уже привык, но лёгкая дрожь всё же проходит по телу.

Потяжелевший запах сандала, исходящий от отца, неприятной горечью оседает на языке. Появляется желание сбежать, но Тэхён находит в себе силы остаться на месте.

Он смотрит на Донхёна прямо, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица и не показывать скрываемого за маской волнения.

- Я хотел поговорить, - достаточно громко произносит Тэхён, подходя чуть ближе к столу.

- Говори, - отмахивается отец и, словно его вовсе не интересует, что ему скажет сын, снова утыкается в документы.

Это равнодушие отзывается в груди Кима лёгкой обидой, но он не позволяет ей разрастись. Пожалеть себя из-за безразличия отца он ещё успеет, сейчас у омеги иная цель.

- Я беременный, отец, - выпаливает он на одном дыхании и замирает, со страхом ожидая реакции.

Тэхён даже отсюда видит, насколько сильно напрягся Донхён в этот момент. Отец медленно поднимает потемневший от гнева взгляд и прищуривается, с силой сжимая кулаки. Кажется, он даже не обращает внимания на то, как комкает в руках какие-то документы. Донхён выглядит сейчас как настоящий дьявол во плоти, разве что глаза не горят красным, а молнии, яркими вспышками сверкающие у него за спиной, придают ему ещё более устрашающий вид.

У Тэхёна резко подкашиваются колени, но он не падает, держась из последних сил. Дрожащими пальцами он сжимает края рубашки и молится всем богам, чтобы его помиловали и избавили от отцовского гнева, что непременно обрушится подобно лавине. Он сметёт всё на своём пути, не оставив и камня на камне, разрушив хрупкую израненную душу Тэхёна.

- Какая ещё, к чёрту, беременность? - яростно ревёт отец, с безумной силой ударяя кулаком по столу.

Тэхён вздрагивает и сжимается, желая превратиться в мельчайший атом и исчезнуть. Но, к сожалению, исчезнуть или уйти уже не получится, да и сказанных слов не вернуть. Отец узнал правду, и остаётся только надеяться на минимальное наказание.

Нужно что-то ответить; чем дольше он молчит, тем сильнее Донхён злится, а его запах, наполненный яростью, уже душит своей тяжестью.

- Я... я, - заикается Тэхён и, кое-как взяв себя в руки, продолжает: - Я три недели назад ходил в клуб и переспал там с незнакомым альфой. Прости, отец, я не думал, что это закончится вот так.

Тэхён низко опускает голову и вздрагивает, когда слышит слишком громкий для этой напряжённой тишины скрип ножек кресла по деревянному полу. Тяжёлые шаги медленно приближаются, вынуждая омегу сжиматься от страха ещё сильнее.

- Ты не думал? - рявкает отец совсем близко - всего в шаге от сына. - Не думал!

Тэхён уже не может сдержать дрожь от ужаса, когда отец внезапно даёт ему звонкую пощёчину, отчего всю правую сторону лица обжигает дичайшая боль до звона в ушах. Тэхён отшатывается назад, едва удержавшись на ногах, и хватается холодной ладонью за ушиблённую и горящую от хлёсткого удара щеку. Отец уже бил его раньше, но так сильно - впервые.

- Прости, пожалуйста, отец, - еле выдавливает из себя Тэхён, вздрагивая от каждого шороха.

- Простить? - иронично интересуется отец с ледяной усмешкой в голосе. - Ты, шлюха, не думал о том, что скажут люди, узнав, что мой сын залетел от какого-то альфы? Мне будет стыдно смотреть в глаза своим партнёрам по бизнесу.

- Прости, - всхлипывает Ким, не сдержав первых обжигающих слёз, скатившихся дорожками по щекам.

- Нет тебе прощения, - холодно бросает Донхён. - Завтра же едешь в клинику на аборт.

Тэхён резко поднимает голову, едва заметно поморщившись от боли, и смотрит на отца с мольбой.

- Нет, пожалуйста, отец, - захлёбываясь от слёз, умоляет Тэхён. - Прошу, позволь мне оставить ребёнка.

Донхён смотрит на него, как на идиота, вскинув брови.

- Я не желаю видеть это отродье в своём доме, поэтому ты избавишься от него, иначе лишишься моей поддержки. Я вышвырну тебя из дома без копейки в кармане, - холодный тон говорит сам за себя - спорить с отцом бесполезно.

- Хорошо, - понуро опустив голову, выдыхает Тэхён.

- Убирайся, - в который раз рявкает и отходит обратно к столу.

Словно находясь в тумане, Тэхён, едва переставляя дрожащие ноги, выходит из кабинета; плотно прикрывает за собой дверь и поднимается в свою комнату. Он падает на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, наконец даёт волю чувствам.

Он рыдает так громко, что даже раскаты грома не могут скрыть этих жалобных всхлипов. Душу Тэхёна сейчас словно выворачивают наизнанку, причиняя мучительную жгучую боль. Ему так обидно, что отец в очередной раз думает только о себе, о своём статусе в обществе, но никак не о сыне.

Тэхён так надеялся, думал, что этот ребёнок станет его спасением, излечит душу и подарит настоящее счастье, но Донхён своими же словами вырвал эту надежду из его груди, оставив там огромную кровоточащую рану.

Рука неосознанно тянется к низу живота. Там его маленький шанс на счастье, на лучшую жизнь, на смысл, в конце концов. Разве он сможет завтра пойти в клинику и избавиться от него? Даже одна мысль об этом причиняет нестерпимую боль. Нет, если он убьёт этого ребёнка, то жить нормально больше не сможет. Окончательно потеряет себя и будет существовать до конца своих дней без души.

Нет, надоело. Ему не нужно будущее под гнётом отца-тирана. Плевать, пусть отказывает, лишает денег, наследства. Тэхён со всем справится. Он ведь не совсем слабак.

Омега резко садится на кровати, стирая с лица дорожки слёз, обжигающие кожу. Злость и обида клокочут в груди, заставляя сердце бешено колотиться. Решительно вскочив на ноги, Тэхён, не обращая внимания на лёгкое головокружение, направляется в гардеробную, продолжая всхлипывать. Он находит небольшой чемодан, спрятанный на верхней полке, и с силой вытаскивает его, куда, не церемонясь, начинает скидывать первые попавшиеся вещи: любимую толстовку, рубашки, брюки, несколько пар джинсов и пару футболок. Мелкие безделушки, подаренные друзьями, летят следом, а затем он не забывает схватить зарядку для телефона и ноутбук, словно собирается в срочную командировку.

Переодевшись в тёплую куртку и удобные ботинки, Ким, волоча за собой чемодан, направляется к выходу из комнаты. С каждым шагом его решимость крепнет, а слёзы, наконец, полностью высыхают, оставляя лишь солёный привкус на губах. Тэхён спускается по лестнице, стараясь не шуметь, и, распахнув входную дверь, выходит на улицу, где его встречает прохладный весенний ветер и дождь.

Игнорируя удивлённые взгляды охраны, Тэхён подходит к кованым воротам, которые тут же перед ним распахиваются, выпуская на «волю». Не обращая внимания на дождь, хлещущий его по лицу, омега выходит к дороге и кое-как дрожащими пальцами вызывает такси. В ожидании он нервно оглядывается на особняк, чёрным очертанием выделяющийся на фоне тёмного неба, и с замиранием сердца вглядывается в каждую тень, боясь, что отец нагонит его и вернёт против воли обратно.

Но, к счастью, этого не происходит. Возможно, он ещё не знает, что омега ушёл, хотя это странно, ведь охрана его видела, а может быть, Донхёну просто всё равно. Тэхён очень надеется на второй вариант.

Как только к нему подъезжает жёлтый автомобиль такси, Тэхён, не теряя времени, вместе с чемоданом запрыгивает на заднее сиденье, бросает водителю адрес первого всплывшего в памяти отеля и, наконец, расслабляется.

Тэхён не представляет, как будет жить дальше и что сделает отец, когда узнает о его побеге. Но сейчас ему плевать. Пусть хоть один день, но он побудет вдали от этого дома и от Донхёна. Ему это нужно. Очень нужно. И думать о своём будущем он сегодня не будет. Завтра. Обязательно завтра, но не сегодня.

***

- Господин Ким, ваш сын только что уехал, - докладывает вошедший в кабинет начальник охраны Сынмин, работающий на Донхёна уже добрых пятнадцать лет. Он делает небольшую паузу и неуверенно добавляет: - Нам проследить за ним?

- Нет, - прищурившись, Донхён с лёгкой улыбкой на губах смотрит на Сынмина. На удивление, он легко принимает эту новость и даже не злится. - Пусть погуляет. Ты можешь быть свободен.

- Как скажете, - начальник охраны глубоко кланяется и покидает кабинет.

Откинувшись на мягкую спинку кресла, Донхён до жалобного скрипа сжимает кожаные подлокотники. Тэхён осмелился пойти против него, показательно покинув дом. Решил спасти маленькое, ещё не родившееся отродье. И кажется, альфа даже гордится им - где-то там, глубоко внутри, - только вот он знает, что совсем скоро омега вернётся домой.

Пусть погуляет, попробует пожить один, и уже через пару дней сам приползёт на коленях домой просить прощения. Донхён в этом уверен. Его сыну, родившемуся с золотой ложкой во рту, не выжить в обычном мире без поддержки и денег.

И как бы Донхён не злился на Тэхёна, он примет его. Но сначала, конечно, как следует накажет, показав ему его истинное место.