Глава 1.1
(Тема истории :Соулмейты, или же проще говоря родственные души. В данном au с наступлением двадцатилетия на запястье человека появляется имя пары) *Главная героиня три года назад потеряла память и теперь живёт с другими людьми, которых считает своими родителями. Всё считают, что и Леди Баг и Маринетт мертвы. Камень чудес у мастера Фу*
Если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил меня, какая из всех существующих работ самая отстойная, я бы сразу и, не задумываясь, ответила, что в мире нет хуже работы официанткой в кафе-кофейне «Lumière dorée». И я понятия не имею, почему Маркус — хозяин кафе и мой несносный, ворчливый босс — назвал это место золотым светом. Здесь нет в меню тирамиссу, бизе, грильяжа, бланманже, о стоимости которого я даже подумать боюсь.
А так же в кафе «Lumière dorée» не играет живая музыка, все время воняет дешевым кофе, так как на более дорогой нет денег, да и если бы они и были нормальное кофе мы бы все равно не варили. Нет дресс-кода, и цены явно завышенные даже на маффины. Но все это чушь, на самом деле. Маффины делает сам Маркус, хотя, признаю, — у него это получается лучше, чем управлять кафе.
Мой босс уверен — он прекраснейший хозяин отличного заведения. Что ж, никому из нас не хочется спускать его с небес на землю, поэтому все молчат, скрывая правду за натянутыми улыбками. Если кто-нибудь проболтается — прощай, работа.
Я тоже молчу, потому что эта работа, низкооплачиваемая и грязная, нужна мне. Это крохотное место с выцветшими желтыми обоями, старыми столами и грязными окнами, которые мыть не имеет смысла, потому что их все равно умудряются испачкать немногочисленные посетители, спасают меня от дома, где внутри интерьер куда лучше, но вот люди… с ними я не могу ужиться.
Какая ирония.
Возможно, я бы не устроилась в «Lumière dorée», — никогда в жизни, — если бы оно не находилось ближе к моему дому из всех мест, где я хотела бы работать все лето перед возвращение в колледж на ДИЗАЙНЕРА( я к слову в этом году заканчиваю свое обучение) .
Честно говоря, «Lumière dorée» не так уж и близко к дому. Тридцать три квартала. Это убийственно много, особенно, когда я возвращаюсь уставшей после бесконечной, вечерней смены.
И в такие моменты, когда у меня просто чертовски ноют ноги, и от бессилия я готова буквально умереть в «Lumière dorée», на помощь приходит Николь. Моя лучшая подруга. Моя верная единомышленница. Что бы я делала без нее?
Понятия не имею. Честно.
Каждый раз, когда у меня выпадает вечерняя смена, Николь встречает меня и отвозит домой. Она работает вместе со мной и так же посмеивается над Маркусом. Но по большинству случаев наши смены не совпадают. В основном подруга работает с восьми утра до трех часов дня. А с трех часов до двенадцати — я.
Как обычно, мне повезло меньше.
Но все было бы куда проще, если бы у меня была машина.
Кто-нибудь может представить себе среднестатистического двадцатилетнего гражданина Франции — что уж там — любого человека, не имеющего тачку?! Я не могу. И я страдаю из-за отсутствия личного транспорта.
Однако мои горячо любимые родители абсолютно уверены, что я могу прекрасно обойтись и без машины, и не сожалеют, что я, уже сгоревшая от стыда, замучила Нику, которая тоже устает на работе, с просьбами выручить меня, чтобы я не умерла где-нибудь по дороге домой. Похоже, моя усталость волнует Николь больше, чем их.
Мать и отец.
Брр.
У меня такие отвратительные родители.
Лжецы. Эгоисты.
Я уже говорила об этом?
Плевать. Скажу еще раз.
Они эгоисты.
И лжецы.
И еще раз эгоисты.
И снова лжецы.
Они живут, душа в душу вот уже десять дней. Я с трудом верю, что чудесное возвращение моего блудного отца спасет их покрытые лицемерием идеальные отношения. Они оба думают, что любят друг друга, но мне виднее со стороны. Я знаю, просто уверена, что в скором времени отец смоется к какой-нибудь очередной молоденькой Принцессе го рода Бордо. Его не хватит надолго. По крайней мере, его здесь ничто не держит. Если много лет назад мой папа терзался тем, что у него маленькая дочь, то сейчас я выросла, и он может спокойно валить на все четыре стороны. Я только спасибо ему скажу. Правда.
Моя мама, сорокаоднолетняя, обескураженная и окрыленная возвращением любви всей своей жизни, надеется, что плохие времена остались в прошлом. Она верит, что, в конце концов, я перестану обижаться на них с папой и вольюсь в состав безупречной семьи. Мама даже подумывает о том, чтобы завести собаку. Когда она сказала мне об этом, я посмеялась. Моя мать просто сошла с ума.
Не будет никакой собаки. Не будет хорошей семьи. Ничего не будет. Изо дня в день я мечтаю лишь о том, чтобы лето поскорее подошло к концу, и я смогла уехать вместе с Николь на стажировку в какое-нибудь дизайнерское агенство.
Если кто-нибудь спросит меня, почему я работаю официанткой в кофейне «Lumière dorée» за мизерную зарплату, я отвечу ему, что лучше проводить свои дни, дыша одним воздухом с Маркусом, который не устает отчитывать персонал и разбрасываться неуместными и абсолютно несмешными шутками, чем делать вид, что мне приятно находиться в обществе моих родителей.
Я много раз спрашивала себя: какая она — граница, отделяющая нормальную жизнь от отчаяния?
Похоже, я уже переступила ее и сейчас нахожусь где-то за гранью...
— Лавьен, черт бы тебя побрал! — я вынырнула из мыслей и вздрогнула, когда услышала за спиной гремящий голос Маркуса.
Подскочив и обернувшись, я увидела его с огромной коробкой, которую он еле держал в руках.
— Убери свою задницу с моего пути, или это... свалится прямо на тебя, — кричал он, как бы говоря, чтобы я проваливала.
О, я забыла сказать? Маркус такая лапуля, когда злится. Да и когда не злится, его тактичности можно только позавидовать.
Я не сомневалась, что Маркус говорит правду, и если я не отойду, то окажусь под грудой звенящего чего-то, чем забита картонная коробка.
Я вздохнула и прижалась плотнее к барной стойке, у которой стояла вот уже битый час и стучала пальцами по деревянной поверхности. Маркус едва втиснулся в расстояние между мной и стеной. Он был толстым — фунтов так триста пятьдесят (прим. автора 113 кг), и высоким — шесть с половиной футов (прим. автора. 198 см). Гора, никак иначе не назовешь. В силу своих габаритов Маркус был неповоротлив, неуклюж, постоянно потел, отчего было ощущение, будто он никогда не покидает душ.
— Никакой пользы, Лавьен. От тебя никакой пользы. И зачем я только нанял тебя? — донеслось до меня его бурчание.
Я сдерживала улыбку, но в итоге усмехнулась и поймала на себе яростный взгляд босса.
— Тебе смешно, Лавьен? — у входа в коридорчик, ведущего на кухню и в кладовую комнату, Маркус остановился.
Меня всегда забавляло, когда он звал меня по фамилии. А он всегда так делал, и я всегда смеялась. Слава богу, я все еще не уволена.
Я закашляла, пытаясь замаскировать свое веселье, и убрала улыбку с лица, сделав его серьезным.
— Нет, нет, — пробормотала я. — Совсем не смешно.
Он нахмурился и скрылся в коридоре, бурча себе что-то под нос.
Вздохнув, я развернулась лицом к залу и устремила взгляд на отстающие часы. Стрелки на них показывали 23.48 вечера — значит, сейчас почти без десяти двенадцать . По моему телу прошлась волна бодрости, и на лице вновь засверкала улыбка. Конец рабочего дня? Что может быть прекраснее?
Но улыбка сошла с лица, когда я вспомнила, что дома меня ждут родители.
Замечательно, черт подери.
Всё 00:00 я свободна, сегодня мой день рождения, двадцать лет, круглая дата, что же мне скажет Судьба? Может это тот кого я знаю, или же совершенно не знакомый мне человек и мне придётся покинуть Марсель?
Пора домой.... Сегодня Николь не повезёт меня и мне придётся добираться до дома одной, а ведь завтра уже в колеж тянуть счастливый билет.
Ночью....
Она резко распахивает глаза и чувствует, как дрожат руки, а ноги словно ватные. Сердце заходится в бешеном ритме, перекачивая кровь, наполненную адреналином, легкие пытаются вместить в себя больше воздуха, чем обычно, но что-то тяжелое сдавливает грудь, мешая этому и сбивая дыхание. Тело такое непослушное, чужое, покрытое липким холодным потом. Ей страшно до одури, до слез. Селесте так давно не снились кошмары, вызывая уверенность, что они не вернутся, оставили ее в покое. Какая наивность.
Взгляд девушки опускается на запясть, там виднеется тёмное пятно, Ланье встаёт с кровати и подходит к рабочему столу, ну на счёт три можно включить лампу. Раз... Два... Три... Щелчок.
-Что?! - раздаётся крик девушки на весь дом.