Добро должно быть с кулаками
Вместе с криками петухов просыпались все сельские люди, приученные к труду с рождения. И лишь в кабинете председательницы сельсовета жизнь начинала кипеть только к обеду, когда Кабанова Раиса Александровна просыпалась и, неторопливо доделывая домашние дела, всё же выходила на работу. Впрочем, свои обязанности она умело делегировала, а сама же предпочитала сплетничать с «подругами». Естественно, подругами они были только на работе. Уходя с работы, Раиса сокрушалась, что ей приходится иметь дело с кретинами. Таковы местные нравы — побольше лести и натянутая улыбка, лишь бы узнать чего нового. Потому в небольшом селе слухи расползались со скоростью света. Кабанова считала своим долгом знать обо всём. Даже о том, что за спиной её называют «раковой опухолью». Конечно, ведь инициалы «Р.А.К.» так и бросались в глаза каждому, кто осторожно стучал в кабинет председательницы, буравя взглядом табличку на двери.
Раису это не сильно беспокоило. Она была женщиной верующей, поэтому знала, что каждому, кто плохо о ней отзывается — воздастся. И единственным человеком, который пытался её вразумить, была местная бухгалтерша. Разговоры с ней Раису увлекали, поэтому бухгалтерше Ольге Константиновне позволялось прохлаждаться в столовой в рабочее время. А ещё она делилась свежей выпечкой с Кабановой, а председательница как раз любила всё самое вкусное и сытное. Сегодня «подруги», устроившись в прохладной и просторной столовой, ели пряники и вафли. Они, как и всегда, устроились за своим любимым столом. Изначально он ничем не отличался от остальных, но стоило дамам только присвоить его, как неудобные сиденья сменились стульями с мягкой обивкой.
— Вот я считаю, что Бог всё видит! И знает, кого надо наказать, а кого нет, — Ольга, макая пряник в чай, пыталась доказать, что Раиса зря озлобилась на всех в последнее время. И правда, от её гнева страдали все. Подчинённые, близкие и просто знакомые.
— А как село без меня продержится? Добро должно быть с кулаками, запомни. Меня даже зовут Раей. Человек приближённый, сама понимаешь, — Кабанова закинула ногу на ногу, громко сёрбая чай. Выпрямив спину, она пыталась показать своё превосходство и поважничать, даже не подозревая, что уже давно её никто не уважает. Лишь только боятся.
— Верочка наша — девчонка молодая совсем, только устроилась, а ты про неё гадости начала говорить! Ну зачем? Причём тут село?!
— А при том! Надо воспитывать молодёжь, пусть учатся в лицо принимать правду. Я вот про себя всё знаю и ничего, не трясусь, не плачусь!
— Да ну! Всё? Ой, мамочки, правда? Я поражаюсь, как ты Михалыча не убила. Молодец, Раиса! Вот что-что, а за выдержку хвалю! — Ольга была неподдельно удивлена. Она и думать не могла, что Кабанова знала «всё», вплоть до последних новостей, о которых боязливо перешёптывались все жители деревни.
— О чём ты, дурная? Ты моего мужа не трожь, — Раиса напряглась, подозревая неладное. Оказывается, не о всех тайнах она знала, отчего Ольга Константиновна округлила глаза, всем видом выдавая то, что знает нечто ужасное. — А ну говори! Чего скрывать удумали? Говори говорю!
Раиса вмиг становилась похожей на погостную колдовку. Взгляд её был полон ненависти и жажды знать правду, особенно если речь заходила о ней самой. И не дай Бог окажется, что Михалыч где-то провинился... Несдобровать ему. Муж Кабановой был больше похож на пса на привязи. Он не занимал успешных должностей, не мог похвастаться внешностью и волевым характером, потому и нравился Раисе. Он просто был удобным, а она могла вить из него верёвки. И стоило недотёпе-муженьку где-либо провиниться, как ему без промедлений прилетала сильная затрещина от жены.
— Да чего ты, — заменьжевалась бухгалтерша, специально впихивая побольше выпечки в рот, чтобы говорить едва разборчиво и уйти с темы. — Я не знаю, правда это или нет. Так, сплетня наверное глупая, ты же знаешь наших! Они что угодно готовы говорить, лишь бы не работать. А вот я их примеру следовать не буду и пойду-ка в кабинет...
— Сидеть! — Кабанова грозно ударила кулаком по столу, заставляя собеседницу сесть обратно. Градус накалялся, на фоне бурлящей крови председательницы даже чай казался не таким горячим. А его она, между прочим, никогда не разбавляла. Пила кипяток и не морщилась.
— Слушай, — всё же сдалась бухгалтерша. — Я мало про это знаю, просто краем уха слышала. Но... Говорят, что твой Михалыч... Ой, прости, Господи! Спит с этой самой Верочкой. Ты только не злись, может это враки всё!
Но успокаивать Раису было бесполезно, она уже сжимала кулаки так сильно, что на мощных руках проступали вены. Тяжелое дыхание могло бы эхом отскакивать от стен и послужило бы заменой парового двигателя. Женщина более походила на быка, перед которым весела красная тряпка. Будь тут её муж вместе с этой нахалкой-Верочкой, Кабанова бы голыми руками открутила им головы. «Иди отсюда!» — пробросила она в сторону собеседницы и та поспешила ретироваться. Её Раиса трогать не хотела. Разбираться в этой сплетне и искать её первоисточник — гиблое дело. Никто не признается. Зато сама Вера точно скажет, правда это или нет. Раиса, горделиво поправив модный фиолетовый пиджак, выдохнула и тут же изменилась в лице. До конца рабочего дня ей ещё предстоит держать лицо и улыбаться всем вокруг. Как хорошо, что угнетающая обстановка в «муравейнике», где все снуют туда-сюда, подписывая множество документов, что-то ремонтируя и обговаривая, настраивала на размышления об изощрённом плане мести.
-----
Кабанова всегда хвалилась, что задерживается на работе дольше других. Конечно, ведь после смены у неё были важные дела — ещё раз выпить чаю, стряхнуть пыль с иконок в уголке кабинета и насладиться одиночеством перед тем, как вновь оказаться дома. Домашняя суета изрядно вымотала женщину. Однообразная рутина утомляла её и, как оправдывалась сама Кабанова, не давала ей дышать полной грудью. Со временем даже битьё посуды и ссоры с мужем успели надоесть. Такой он бесхребетный! Раиса его уже давно не любила, зато за его счёт можно было самоутверждаться. И тут, о чудо! После работы появились другие дела.
Достав из столешницы письменного стола заначку в виде пары бутылок забористого самогона, Раиса пошла на дело. Для мести ей не нужен был ни топор, ни спички. Не зря же она столько лет выстраивала связи с односельчанами. Они — главное оружие в её руках. И если правильно надавить на болевые точки, любой человек запляшет под управлением ловких рук. На примете у Кабановой как раз было три неплохих «инструмента» — амбалы-рабочие, что каждый день собирались вместе и квасили. Двое из них были заводчанами, а третий, самый здоровый и сильный, на ферме кастрировал поросят и забивал скот. Видимо, только алкоголь и помогал мужикам справиться с усталостью, но Раисе это только на руку. Уговорить тех, кто едва соображает — дело плёвое. А эти трое и без того умом не блистали, потому сделка была быстрой.
— Парни, знаю, вы люди занятые, поэтому без предисловий говорю. Помощь ваша нужна! — Кабанова говорила это с такой радостью, будто до этого не слышала об измене мужа. Она погремела бутылками, овладевая вниманием работяг. — Нужно одной твари преподать урок. Понимаете, человек живёт не по-нашему. Вы же знаете, я всё делаю на благо нашего села и хочу просто уму-разуму научить дурёху! А вы мне поможете, идёт? Выпьем вместе, посидим, ничего серьёзного. Я потом, само собой, подсуечусь, чтобы вы денежку получили за это дело. Идёт?
Пьянющим мужикам многого и не надо. Деньги, выпивка... А остальное они и не слышали, пропуская весь шум мимо ушей. Кому отомстить, за что — это пустяки. Тем более они — народ привычный. Не первый раз Раиса их просит о подобной услуге. Ну, были ситуации, приходилось пару раз морды бить, но раз уж это на благо, то можно ли оспорить приказ? Активно закивав, работяги пошли следом за председательницей. Она обещала рассказать весь план по пути, сглаживая углы и обволакивая ужасные слова в идеи о справедливости.
-----
Компания, полная энтузиазма, уже стояла на крыльце маленького неказистого домишки. Ещё давно здесь жила бабушка Верочки — золотая женщина! Но после её смерти дом какое-то время пустовал, а после туда приехала и сама Вера. Недотёпа так и не смогла привести дом в порядок! Краска на двери и створках окон давно облупилась, лесенка на крыльцо лишилась одной ступеньки, а прилежащая территория покрылась сорняками, ни о каком огороде и речи ни шло. «Что ж ты, тварь такая, по мужикам скачешь, а они тебе ни крыльцо починить не могут, ни дверь покрасить!» — в мыслях сердилась Раиса, но продолжала сохранять улыбку на лице, стучась в дверь.
Худенькая и бледная Вера быстро открыла, испугавшись такому визиту. К ней никто не приходил в гости, она была изгоем и собиралась, заработав достаточно денег, уехать обратно в город. А тут это... Три искажённых усталостью и шрамами лица с широкими беззубыми улыбками, а во главе она... Раиса Кабанова, в глазах которой блистал Адский огонёк. Она бесцеремонно сделала шаг внутрь дома, удивляясь тому, что внутри он выглядел куда лучше, чем снаружи. Дома у Веры было чисто, она всеми силами старалась сохранить старый интерьер, чтобы сохранять память о бабушке. Все вещи лежали на своих местах, а запах домашней еды приятно согревал сердце. Это куда больше походило на уютное гнёздышко, нежели вечный хаос в доме Кабановых. И Раису это только больше злило. Зависть пробирала её до мурашек, главное — не подавать виду.
— Верочка, родная, я подумала, что зря на тебя сегодня накричала! Мне Ольга Николаевна-то глаза открыла, сказала, что тебе надо помочь освоиться. Так что я пришла знакомиться! — любезничала председательница, продолжая проходить вглубь дома и располагаясь за обеденным столом как можно скорее, лишь бы не успеть наткнуться на отказ.
Вера округлила глаза в удивлении. Она была совсем молодой и даже наивной. Более того, она и думать не могла о том, чтобы отказать начальнице в подобном визите. Она суетливо перебирала две светлые косички, пока Кабанова вместе с помощниками-работягами накрывали на стол. Из сумки она достала самогон вместе со своими стопками, затем вытащила палку колбасы и сыра, отчего у Веры потекли слюнки.
— Ты чего испугалась? Этих боишься чтоль? — Раиса, не доверяя никому, даже нож принесла свой. Она одновременно резала продукты прямо на столе и бесконечно болтала что-то, умасливая Веру. — Да они всегда со мной ходят, это просто мера безопасности! Она мирные, ничего тебе не сделают. Ты садись, поговорим с тобой по душам. Твоя бабушка была чудесным человеком. Ой, вечная ей память!
Услышав о бабушке, Верочка всё же присоединилась к пиршеству. Бабушку она очень любила, но душой была далека от сельской жизни, потому приезжала редко, о чём жалела, потому и хотела сейчас узнать побольше о том, какие тайны раньше хранил этот маленький домик. Вера вжималась в табуретку, стесняясь брать в руки стопку, пока гости без стыда уплетали колбасу с сыром. Она не была скромной, но в такой компании явно чувствовала себя неуютно. Так и не скажешь, что такая милая девчушка могла спать с чужим мужем. Да и сама Вера была от этого не в восторге, но Кабанов стал единственным человеком, который не сторонился её. А юное девичье сердце так жаждало понимания, что готово было искать поддержку в первом встречном.
Раиса пила размеренно. Понимала, что ей ещё нужно стоять на ногах. Амбалы же упивались вдоволь, но их организм был проспиртован настолько, что спиртное пилось как вода. Одна только Вера не сделала ни глотка, а значит, нужно было её подтолкнуть.
— Не дело это, надо память бабушки почтить. Ты бери стопочку, чуть-чуть совсем. Я сама делала, это ж как лекарство действует! — Раиса медленно обрабатывала хозяйку дома приятными речами, и девчонка, наконец, растаяла, сделав свой первый глоток.
Вера захмелела довольно быстро. Она была довольно миниатюрной и споить её оказалось даже легче, чем казалось. Спустя пол часа она была уже никакая. Смеялась, рассказывала что-то о беззаботном детстве, но девчонку никто не слушал. «Мальчики, давайте» — Кабанова кивнула в сторону амбалов, переменив настроение застолья. Они тяжело встали, медленно приближаясь к хихикающей Вере. Но стоило им только бесцеремонно схватить её, радость переменилась тревогой. Верочка прикрывала глаза, находясь в полудрёме. Она шептала нечто невнятное, пыталась узнать, что происходит, но едва связывала слова в предложения. Сил на сопротивление у девушки не было, она даже не думала о том, что вот-вот окажется в беде. «Вы меня спать ведёте?» — спрашивала она и улыбалась, пока её с силой не бросили на кровать.
Амбалы озверели. Перед ними точно лежал кусок мяса. Они начали стягивать с неё одежду — белоснежные носочки улетели в сторону, юбка порвалась, а от рубашки отлетела пара пуговиц. Тут-то Вера и пришла в себя, пытаясь вырываться. Ей казалось, что она спит, но на деле она понимала, что это — расплата. Верочка, пусть и была довольно набожной, часто ошибалась. Любовь была её слабым местом. Каждую ночь она стояла на коленях напротив красного угла и раскаивалась перед Богом за содеянное, но и противиться чувствам она не могла. Зато сейчас понимала, что получает по заслугам, отчего и старалась молчать. Закрывала глаза, снова молилась, пыталась оказаться в мире грёз, но ожесточённые движения работяг мешали ей. Они управляли ей как марионеткой, поворачивая так, как им самим удобно и грубо овладевая её телом. По щекам совсем нагой Веры текли слёзы. От боли, ненависти и разочарования в себе. Если бы она знала, какой будет расплата, то стала бы так слепо следовать за любовью?
Медленной поступью в спальню вошла Раиса Кабанова. Она держалась рукой за стенку, явно покачиваясь. Взглядом, полным отвращения, председательница смирила Веру, долго не всматриваясь в то, что с ней делают. Женщина медленно прошлась по комнате, будто находится здесь одна. Тихие болезненные стоны напрягали её, напоминая о том, что здесь творятся ужасные вещи. А на прикроватной тумбочке как раз стояло радио. Чуть-чуть подвинув одного из амбалов, Кабанова включила музыку, настраиваясь на любимую радиоволну. А Вера всё не смолкала. Резкие толчки приносили ей невероятную боль, а мужики всё приговаривали оскорбления, оскверняя душу девушку.
— Тага-а-анка! Все ночи, полные огня... — подпевала Раиса, грузно присаживаясь за письменный стол. Крики, полные боли и мольбы о пощаде её вовсе не трогали. Председательница вольно рассматривала личные вещи Верочки, среди которых были письма, которые Раиса не постеснялась прочитать вслух нарочито громко. — Нет, ну ты посмотри, какая тварь! Мальчики, вы представляете, она моему мужику письма писала, тьфу ты!
Письмо, написанное аккуратным почерком и без помарок, тут же было порвано на мелкие кусочки. Раису Александровну это не злило, зато появился повод ещё больше поиздеваться над соседкой. «Мальчики, слабо! Вы старайтесь лучше, старайтесь!» — она похлопала по плечу одного из амбалов, что с особой жестокостью заставлял Веру заглатывать его член прямо до основания, бесцеремонно дёргая девушку за растрёпанные косы. Мужчина кивнул и довольно позволил девушке отстраниться ненадолго, а потом вмазал ей такую сильную пощёчину, что Вера, кажется, временно потерялась в пространстве. Она устало прикрывала глаза, надеясь уснуть и больше не проснуться, но другой мужчина резко и кровожадно брал её сзади, и адская боль заставляла измученную девушку взвизгивать и дёргаться.
— Тага-а-анка! Я твой бессменный арестант... — Раиса выкрутила радио на максимальную громкость, дабы заглушить вопли. — А ты без дела чего сидишь? Иди печку растопи и кочергу нагрей. Мне принесёшь.
Она обратилась к самому молодому из амбалов, а тот послушно метнулся топить печь. Раиса пустым взглядом смотрела на бесчинства, происходящие в тёмной комнатушке. Выглаженное постельное бельё, чистые полы. Каждый сантиметр пространства был инородным. К кому не заглянешь — никто так не живёт! Все стараются облагородить дом снаружи, а тут явилась эта напыщенная Вера! Она лишняя. Никак не вписывается в окружение спокойной деревушки со своими платьишками, супчиками на плите и аккуратными буквами в письмах. Женщина барабанила пальцами по столу, сгорая от желания лично сделать больно этой выскочке. Стоило ей только дождаться помощника с кочергой, как Кабанова выхватила инструмент из его рук, без промедлений подходя к бедной Вере. Глаза девушки округлились, она пятилась назад, но амбалы быстро уложили её на кровать, прижимая конечности, чтобы та не брыкалась. Вера качала головой, рыдала и умоляла оставить её в покое. Она и так пала настолько низко, что не хотела существовать, но всё равно продолжала принимать все муки как должное.
— Терпи, шлюха! С мужиками чужими когда вошкалась — не кричала? Нра-а-авилось тебе, да, тварь? Мы тебе марафет сейчас наведём, чтоб, сука, все видели, кто ты такая. Крепче её держите, крепче! — мужчины ещё сильнее прижали девушку к кровати так, что она даже дёргаться не могла, только плакала без остановки и просила пощадить её. Жаль, что эти мольбы были для Раисы пустым звуком.
— Раиса Александровна, я вас молю, я уеду из деревни, что хотите забирайте, хватит, пожалуйста, я вас прошу! — умоляла Верочка, мотая головой по сторонам. Но председательница решительно придвигалась ближе, поднося горячую кочергу к стройному девичьему телу. В ней играла зависть к юной красоте, к молодой чистой коже, густым волосам и яркому взгляду, отчего Раиса даже не собиралась смягчить наказание. Это она должна быть самой главной! Она должна получать внимание, а не какая-то молодуха и вертихвостка!
Горячее железо коснулось нежной груди и Верочка взвыла от боли, а Раиса Александровна давила всё сильнее, изощрённо пытаясь выжечь слово «шлюха», но выходило криво, так как девушка от страха находила последние силы, чтобы попытаться выбраться. Она верещала и уже не могла членораздельно говорить, а только пыталась выкрикнуть что-то похожее на «Помогите», за что один из амбалов бил её по лицу. Сначала он дал пару пощёчин, но на третий раз разозлился так, что врезал кулаком. У девушки кровь пошла носом и почти сразу она отключилась, отбив у Раисы весь интерес. А тот амбал только произнёс неловкое «Ой», будто ситуация была обыденной.
— Вот сука, перестарались. Дышит? — выругалась председательница, но когда мужчина сообщил ей, что Вера ещё жива, прежний интерес снова разгорелся. — Мальчики, играться будете?
Мужчины дружно кивнули, возвращаясь к издевательству над бессознательным телом. Они ворочали девушку как им удобно и Вера больше напоминала тканевую игрушку, которая уже не держит форму. Раиса в это время обшаривала все углы дома в поисках чего-нибудь ценного. Денег найти почти не удалось, драгоценностей не было и даже подарочный сервиз в трюмо оказался подделкой, которую не удастся продать. Никакой выгоды! Разве что иконы в красном углу выглядели достойно.
«Стерва, разве ж это по-христиански, вести себя как блядь?! А иконки-то продадим, негоже им в таком гадюшнике пылиться. Ой, батюшки, тут и резные какие-то... Красота!» — Раиса снимала иконы и одну за другой складывала их в сумку, любуясь их красотой. В своём поступке она не видела ничего плохого, ведь делает это ради справедливости, а справедливость всегда была вещью субъективной. Больше ничего в небольшом домике не нашлось. Зато нашёлся увесистый топор, явно повидавший жизнь. Он уже поржавел, а ухватившись за ручку можно было подцепить занозу. Раиса уже собиралась вернуть его на место, как до её слуха снова донеслись слабые вопли очнувшейся Веры из соседней комнаты, что снова разжигали пламя ненависти и зависти.
— Раиса Александровна, она очнулась, нам продолжать? — крикнул один из мужчин для проформы, но на деле все они и не думали останавливаться, пуская слюни на красавицу, пусть и всю в ранах. В деревеньке, где из женщин оставались только тучные дамы за 40 и дойные коровы, выбор был невелик. Вера уже смирилась с судьбой, пытаясь сдерживать крики и быть стойкой. Она просто щурилась и мычала, надеясь скорее отключиться обратно. Она вспоминала о бабушке и не хотела порочить её честь.
Но председательница всё больше гневилась. Её слух резал тонкий молодой голосок, а в голове сразу возникали картины того, как Вера этим голоском стонала в постели с чужими мужьями. Урвать чего ценного не вышло, а руки всё ещё чесались от жажды мести. Раиса, всё же прихватив с собой топор, вернулась в комнату, вальяжно устроившись на стуле напротив кровати и глотая допивая принесённый самогон прямо из бутылки. Это помогало забыться и не думать о том, что здесь сейчас творятся самые настоящие зверства.
— Заткните ей рот чем-нибудь, надоело вопли слушать! — приказала женщина, уже изрядно пошатываясь. Ей не хотелось пачкать руки в крови, но в то же время внутри всё кипело от неутолённой злобы. — Сука, да я ей сиськи отрежу, чтобы не светила больше дойками этими и не совращала никого!
Раиса с трудом поднялась с места, пытаясь подойти к кровати и наконец совершить правосудие, но когда она подходила ближе, пелена будто рассеивалась и женщина всё более четко осознавала, что натворила. Голову пронзила резкая боль. Раиса согнулась пополам, непроизвольно выблёвывая ранее съеденные дорогие закуски. «Падла, такую колбасу купила... И ради чего? Чтобы сблевать? Тьфу ты! Ма-а-альчики, бросьте её...» — бормотала председательница, мелкими шажками удаляясь из комнаты и бросая злосчастный топор прямо на пол. Её помощники оперативно отстали от Веры, издевательски шлёпая её по щекам и обещая ещё раз наведаться. Измученное тело так и осталось лежать на кровати и молиться о спасении, то отключаясь, то возвращаясь в сознание.
Стоя на крыльце, Раиса медленно закурила, смотря на звёздное небо. Красиво. Хороша, конечно, деревня! Природа чистая, люди неплохие... «А сволочи везде попадаются, главное вовремя их поступки пресекать!» — успокаивала себя женщина, дожидаясь помощников.
— Мальчики, спасибо! — захмелевшая Раиса Александровна пожала каждому из них руку. — Схему вы знаете, награжу сполна, в деньгах не обделены будете, но узнаю, что проболтались кому — окажетесь на месте Веры. А теперь идите, я покурить хочу...
Амбалы поспешили удалиться, дружески похлопывая друг друга по плечам. А председательница всё стояла, будто очищая себя сигаретным дымом. Она постепенно приходила в себя и успокаивалась. Кажется, Вере преподали вполне понятный урок, но почему тогда на сердце не легче? Совесть проснулась?
«Господи! А если ж вся деревня узнает... Думай, Рая! Ты же председательница сельсовета, думай» — испугалась Кабанова и стало ясно, что совести у неё нет. Только страх за свою шкуру, которая не стоила ничего. Но она ведь не могла так сильно подпортить себе репутацию. Более того, она заботилась о деревне, а значит должна была брать контроль над такими предательницами, как Верочка. Тут-то и нашёлся единственный верный выход из ситуации.
Раиса крайне точно забросила окурок в старый деревянный ящик, что стоял на крыльце и был полон старых тряпок и прочего мусора. Пересушенное дерево воспламенялось довольно быстро, а женщина торопилась уйти вдаль, смотря только вперёд. Мысли заглушали треск огня, а прохладный ветерок успокаивал Раису, унося её тревоги далеко-далеко. Домой она явилась поздно, самодовольно ложась в кровать к уже храпящему мужу. Так крепко она ещё никогда его не обнимала. В ту ночь дом Верочки красиво горел, заставляя всех сельчан стянуться к нему, но было слишком поздно, чтобы помочь. Пламя вздымалось ввысь, упрашивая небеса о спокойной жизни на том свете для Веры. Иссохшее тело быстро тлело, оставив от себя только набор костей, и то не всех.
О несчастном случае шептались все, но даже после этого покойницу не оставляли в покое, обвиняя её в невнимательности и наивности. «Да наверное сдуру подпалила что-то, растяпа!» — ругались на неё женщины, а потом, для собственной уверенности, крестились и уходили обратно по делам. Это был такой же обычный рабочий день. Будто ничего не произошло. И лицо Раисы Кабановой не выдавало ничего подозрительного, она всё так же мило улыбалась, шутила и командовала. Только бухгалтерша Ольга Николаевна пыталась сложить пазл, крутясь в кабинете председательницы сельсовета и пытаясь выведать у неё правду.
— Чего ты суетишься? — Кабанова осадила подругу, не выдавая правды. Женщина постепенно закипала, но быстро придумала, как себя обезопасить. — Я сама в шоке, хочу вот Верочке поминки организовать!
— Какие поминки?! Ты её ненавидела всей душой!
— Да, но даже она заслуживает уважения. Надо по-человечески человека проводить в мир иной. Эх, бабка-то у неё хорошая была! Ты вообще не спорь, Бог видит, как ты гневаешься, — Раиса указала рукой на красный угол, где с недавнего времени появилась пара новых резных икон.
-----
Михалыч, только узнал о смерти любовницы, был сам не свой. Командирский характер жены его изрядно утомил за годы совместной жизни, а тут появилась она... Молодая, красивая, добрая и понимающая Вера. Рядом с ней хотелось жить и дышать полной грудью. Изначально Кабанов и надеяться не мог на любовь, просто хотел общаться с такой чудесной девушкой и почувствовать себя вновь молодым. Он прекрасно понимал, как ей трудно. Старался поддержать словом, а ей большего и не нужно было. Она доверилась ему, рассказывала о своих страхах и желаниях. Самой главной мечтой было самоубийство. Если бы это не было грехом, то Вера бы давно свела счёты с жизнью. Зная это, Кабанов был уверен, что она специально устроила поджог. В голове это всё не укладывалось, но горевать нельзя. Иначе жена заподозрит что-то. Желая утопить тоску в спиртном, мужчина направился к лучшему другу. Тот уже давно должен был закончить с работой, а значит квасил со своими товарищами в привычном месте.
И правда, Михалыч нашёл всех троих в аморфном состоянии. Они будто не покидали свою каморку и старались упиться вусмерть. Взгляд каждого был другим. Поникшим и безжизненным. Завидев Кабанова, они жестом пригласили его за стол. Мужики сидели молча, иногда что-то мыча.
— Мужики, вы чего? — Кабанову казалось, что напротив него сидят призраки. Самый суровый из них плеснул целый стакан водки и протянул его Михалычу. Тот, сделав глоток, почему-то не почувствовал облегчение. Стало только хуже. Он тут пьёт, а Веру не вернуть. Можно только гадать, что с ней произошло. — Слышали, что произошло-то?
Никто не ответил. Амбалы виновато потупили головы и отмахнулись, продолжая пить, а Кабанов сверлил товарищей взглядом, не понимая, что происходит. Что-то здесь было не так. Самый молодой из них тревожно косился на друзей, суетливо притопывая ногой. Он всё порывался что-то сказать и в итоге не выдержал:
— Всё, надоело! Никогда такого не было, я свиней резал — глазом ни моргнул, а тут кошмары снятся! Глаза закрываю — вижу вот это вот всё.... Уххх, сука!
— Вы о чём, мужики?! — цельная картина начала складываться в подсознании Кабанова, но он старался отрицать очевидное и мечтал услышать сладкую ложь.
— Эх, Михалыч... Жалко мне тебя, жалко! Но Верку твою... Рая убила. Мучила долго, а потом... Того.
— Как... Рая? А вы откуда...
— Каюсь, Михалыч, каюсь! — убивался товарищ, активно размахивая руками. Он сползал со стула, вставая на колени и падая Кабанову в ноги. — Ты прости нас, что угодно проси, только не серчай! Рая твоя тогда пришла к нам. Говорит, мол, помощь нужна, уму-разуму научить девчонку, то, сё. Мы и... Помогли.
— Вы что сделали, твари?! — гневился Кабанов. Он так зол, но совершенно бессилен. Вера была бы так расстроена, если бы он отомстил за неё. Она же была против любого насилия, да и рука у Михалыча бы не поднялась. Он ничтожен перед гнётом жены и перед этим селом.
— Оприходовали мы её... Чуть-чуть! Михалыч, ты не злись! Мы ж не убивали! — вмешался в диалог другой мужик, защищая себя и своих друзей. Слова давались ему с трудом. Самому было стыдно. Кошмары мучали всех из этой тройки и даже после признания в содеянном легче не становилось.
Кабанов больше не мог находиться рядом с теми, кого считал друзьями. Они — жалкие и безвольные прихвостни. Мужчина окинул из презирающим взглядом, молча покидая помещение. Уж лучше бы он жил в неведении, чем знал правду. Ведь теперь он совсем один, остаётся только примкнуть к безнравственным односельчанам, а иначе те обозлятся на «инородный элемент» и точно так же избавятся от него.
Утром по деревне прошлась ещё одна новость — в каморке, где квасили мужики, нашли три трупа. Один захлебнулся в рвоте, у второго, кажется, прихватило сердце, а третий повесился. Кабанов, узнав об этом, истерично усмехнулся. А легче так и не стало...
-----
В день, когда Раиса Александровна всё же организовала поминки Верочки, многие собрались в сельской столовой. Странно, Веру никто не любил, но все считали своим долгом прийти, наигранно погрустить и выпить. Только самой Кабановой не хватало, но она уютно устроилась у себя в кабинете, желая оградить себя от воспоминаний о той ужасной ночи. Она хотела отвести от себя подозрения и замылить глаза односельчанам. С этой задачей женщина отлично справилась. Мужу она решила не мстить. Наоборот, стала относиться к нему более благосклонно, впервые за долгое время напекла пирожков и сама же уплетала их за обе щеки. Аппетит у неё совсем, в отличии от помощников-работяг, не пропал. А на их смерть она отреагировала спокойно и даже поблагодарила нечто свыше за то, что не придётся ничего им выплачивать.
Уединение Раисы нарушил стук в дверь. Она недовольно цокнула языком и убрала кружку с чаем под стол, делая вид, что увлечена работой. «Войдите!» — прошипела она, демонстративно расписываясь на бумагах, якобы занята важными делами. Женщина даже не заметила, что «пишет» ручкой с колпачком на ней. Каково было её удивление, когда вместо ответственного сотрудника в кабинет зашёл её муж. Не успела Раиса ничего сказать, как Михалыч, имея за плечами военное прошлое, выстрелил идеально точно. Кабанова не мучилась. Брызги её крови запачкали какие-то документы, но всё это уже было неважно.
Со стены напротив на Михалыча смотрели иконы. Такие же он видел в доме у бедной Верочки. Перекрестившись, мужчина прошептал простое «Прости, Господи! Ты всё поймёшь...» и, бросая ружьё прямо на пол, поспешил присоединиться к односельчанам в столовой. Хотя бы там он надеялся увидеть сострадание и понимание. На душе наконец-то царила спокойствие.
Поминки больше напоминали пиршество. Михалыч медленно проходил вдоль столов и слышал только чернушные сплетни, похабные анекдоты и ужасающий гогот.
— Давайте радио включим хоть, Вера музыку слушать любила, — Кабанов обратился к женщине, что сидела рядом с радио. Он впервые видел её, но незнакомку это не смущало. Она жадно уплетала салат, наощупь включая музыку.
Если бы Вера знала, что на её поминках играла «Таганка», она бы заплакала. Скучная пирушка быстро переросла в танцы и новый поток сплетен. Вскоре все, кроме Кабанова, забыли, зачем сюда пришли. Нет, мало хорошего в этой небольшой деревушке. Здесь иконы не помогут...