20
850 год.
Армин был уверен, что проспит несколько суток, его измученный организм отказывался полноценно функционировать, напоминая о пережитом кошмаре непрекращающейся головной болью. Стоило на секунду прикрыть глаза, как тело рефлекторно начинало гореть, кожа плавилась, превращаясь в обугленное мессиво. Арлерт не спал все то время, пока остатки разведкорпуса возвращались домой, ему казалось, что еще немного и он тупо сойдет с ума. Они, наконец, добрались до подвала, пожертвовав сотней боевых товарищей, искупались в реке крови, и все для того, чтобы вопросов стало еще больше.
Эрвин - мертв.
Армин - жив.
И удавка на шее лишь крепче затянулась от глупого... глупого выбора. Армин не был тем, кого стоило спасать. У него не было качеств, свойственных прирожденному лидеру, его самый смелый поступок заключался в самопожертвовании, и тогда, сгорая в паре Колосса, все, о чем он мог думать - последний разговор с Энни, тот миг, когда ее глаза закрылись навсегда. Было тошно. В последний миг жизни вспоминать вражескую девочку - абсурднее не придумаешь, правда? Он поклялся посвятить свое сердце войне, во имя благой цели, чтобы теперь корить себя до конца жизни о совершенных поступках. С каждым днем границы между правильным и неправильным стирались, все больше черных клякс появлялось на холсте его души. Армин был уверен, что сожаление отныне станет его верным спутником жизни.
Туманная дымка окутывала местность, мерный цокот копыт успокаивал, и Армин больше не мог противиться сну. До ворот оставалось несколько часов езды, но головная боль все настойчивее стучала по вискам, прогоняя все мысли. Он устроился поудобнее в телеге, закутавшись в плащ, и прикрыл глаза всего лишь на пять минут, лишь бы ни о чем не думать, однако, Армин моментально провалился в беспокойный сон.
И снилось ему тяжелое хмурое небо, дождь, беспощадно бьющий по лицу, лужи и грязь, хлюпающая под ногами. Он бежал вперед, легкие горели, руки намертво вцепились в ружье, прижатое к груди. Впереди маячили две фигуры, видимо, такие же измотанные, как и он сам. Армин видел, как неизвестный пихнул вбок вторую фигуру, и та упала в лужу, да так и застыла в ней. В груди разливалось беспокойство, но парень не мог понять, с чем оно связано. Его неведомой силой потянуло вперед, мимо прошмыгнули еще двое неизвестных, судя по росту, это были дети. Армин остановился и протянул руку, чтобы помочь незнакомцу подняться, да так и замер, затаив дыхание.
На него грозно взирала Энни - маленькая Энни, на вид которой было не больше десяти-двенадцати лет. От нахмуренных бровей по телу прошел озноб, Армин будто видет ее впервые, а с момента их последней встречи прошла, казалось, целая вечность. Девчушка поджала губы и поднялась без его помощи, и, поправив ружье на плече, она стремительно побежала вперед.
Сердце билось неровно, а маленькая фигурка все удалялась. Эти чувства... они были чужими, неправильными. Они свалились из ниоткуда, оглушили и заполнили легкие. Возникло стойкое желание разодрать грудную клетку ногтями, добраться до сердца и вырвать его.
- Бертольд, чего застыл?
Армин медленно поворачивает голову, узнает в пацаненке Райнера и дергается, как прошибленный. Ноги сами несут вперёд и вперёд, пока в боку не начинает нещадно колоть, и он не слышит команду остановиться. Дышать трудно, голова снова гудит, и Арлерт чувствует, что начинает проваливаться. Очертания перед глазами становятся не четкими, но взгляд застывает на Энни, на ее отточенных движениях - таких привычных и... родных? Она с привычной грацией опрокидывает какого-то мальчишку лицом в грязь.
Последнее, что видит Армин - ее безучастное выражение лица.
Арлерт открывает глаза, жадно глотая воздух, не различия сон и реальность, все смешивается в одну вязкую субстанцию и вываливается ему на голову. Ему требуется минимум десять минут, чтобы понять - не сон, взглянуть на трясущиеся руки и перевести взгляд на спящего рядом Эрена, прижимающегося к его бедру. Кто бы знал, что вместе с силой Колосса он получит вдобавок целый багаж неозвученных чувств Бертольда к Энни. Хотелось прополоскать голову, разложить каждую мысль по полочкам, не забыв прокатать каждую на языке.
Армин любил порядок, любил знать, где и что находится, чтобы в нужный момент с легкостью найти искомое. Но теперь... теперь в его голове царил хаос, где мысли и воспоминания слоями накладывались друг на друга.
Армин ощутил острую нужду увидеть Энни, убедиться, что с ней все в порядке, и она до сих пор спит в своем хрустальном гробу. Тут Арлерт испугался и побледнел, до этого момента он боялся спуститься в подвал разведкорпуса, пройти мимо дежуривших членов военной полиции и встретиться лицом к лицу со своим главным страхом - абсолютно неживой оболочкой, куклой с лицом его возлюбленной.
Армин шумно выдыхает, уже видит маячавшие главные ворота, и чувствует облегчение. Он списывает все на помутние рассудка, ещё бы - сгореть заживо и вернуться к жизни, тут любой бы свихнулся и напридумывал то, чего нет.
Арлерт знал, что Бертольд влюблен в Энни, это не было страшной тайной ни для кого, ну разве, что для самой Энни, но и в этом он не уверен. Сказать честно, он теперь вообще ни в чем не уверен. Разве что... Леонхарт была в его сердце и мыслях с самого начала, с самого первого дня - это не изменить и не отнять, и чтобы Бертольд не испытывал к ней, это не идет ни в какое сравнение с тем, как сильно ее любил он - Армин.
Видеть Энни через призму чужих глаз было интересно, пугающе и совсем немного ревностно. Отчего-то ему казалось, что Бертольд видел ее с другой стороны, ведь он вырос вместе с ней и прошел определенный путь, имея общие цели, и ему Леонхарт могла показать то, что не должен был увидеть Армин. Возможно, если в голове всплывут еще воспоминания, то ему удастся понять мотивы и причины, почему Энни, Бертольд и Райнер так поступили.
А пока... он снова закрывает глаза и проваливается в долгожданное незабытие, где нет предательства и любви, нет, адской боли от горящей кожи, нет девяти выживших солдат, как нет чувства вины.
***
Проходит неделя, и Армин искренне жалеет, что не пал смертью храбрых. Изо дня в день Флок напоминает, что он должен был умереть, и что без Эрвина человечество обречено. Арлерт молча проглатывает бесконечные упреки, потому что возразить, собственно, нечего. Мир спасет лишь тот, кто готов пожертвовать всем, положить гору трупов, но добиться своей цели. Армин - не такой, и с этим ничего не поделаешь. Эрен и Микаса оказываются в темнице за нападение на вышестоящее лицо, Ханджи же запирается в своем новом кабинете и почти не выходит из него, Арлерту кажется, что она топит свою боль в алкоголе, и ему хочется сделать также.
Армин спускается в подвал в поисках успокоения, ночные кошмары его одолели, и ему жаль Конни и Жана, своими криками он не дает им спать, вынуждая выдергивать его из сна. Он боится взглянуть Энни в лицо, но другая его часть жаждет этой встречи - мазохист, ничего не скажешь.
У дверей он видит девушку, узнает в ней Хитч и вяло машет рукой.
- Армин Арлерт, - широко улыбается та, отрываясь от газеты, - герой Шиганшины.
- И тебе привет, Хитч.
Она хитро щурится, и от этого взгляда мороз по коже.
- Пришёл проведать спящую красавицу?
- Типа того, - уклончиво отвечает Армин, мечтая провалиться под землю.
- Проходи, у нее давно не было гостей.
Он кивает и входит в тусклое помещение, как приговоренный спускается по ступенькам, и застывает на месте.
- Привет, Энни, - неуверенно начинает Армин, даже не представляя, слышит ли она его, но в груди маячит слишком явственное желание выговориться, - давно не виделись, правда?
Он не узнает свой голос, и не понимает, почему краснеет, будто видит ее впервые. Слова застревают в глотке, ему кажется, что он стоит на эшафоте, а она - его личный палач.
- Я кое-что принес тебе, на самом деле я думал, что ты выкинула его ещё тогда...
Армин достает из кармана ту самую цепочку, подаренную ей на день рождения. Он нашёл ее, когда вместе с Ханджи и Леви обыскивал комнату Энни, и каково же было его удивление, когда блестящий предмет приветливо подмигнул из-под подушки.
- Он тебе, наверное, теперь не нужен, но если... - Армин прокашливается, - когда ты очнешься, я с радостью верну его тебе.
Арлерт замолкает, не зная, что еще сказать. Здесь холодно и сыро, и совсем не уютно, даже жутко немного. Он подходит ближе к кристаллу, что грозно возвышается над ним и сглатывает. Глаза Энни закрыты, лицо - спокойное и умиротворенное, что остаётся лишь гадать, что сейчас творится у нее в голове. Армин хочет верить, что она еще дышит, и, возможно, прямо сейчас смеется над ним, над его жалкой попыткой завязать разговор.
- Знаешь... я убил Бертольда, в какой-то степени, - он опускает голову, - и забрал силу Колосса. Мне жаль... я думаю, вы были близки... с ним.
Слова царапают горло, и слезы застывают в глазах. Ему хочется столько всего ей рассказать - как он убил человека, спасая жизнь Жана, как выяснилось, что Криста - на самом деле Хистория и теперь по праву королева. Армин хочет признаться, что почти не вспоминал о ней эти четыре месяца, потому что на его плечи обрушилось столько, что...
...неважно. Важно, что он, наконец, пришел к ней.