Мой лучший враг

Помимо "Мортал комбат" мы играли в сказки. Любили играть в Робин Гуда. Я, конечно, был Робин Гудом, а Ваня - Большим Джоном. Крольчиха Умка была нашей принцессой. Склеив корону из бумаги, я вогрузил её на голову крольчихи.
Деревянная площадка на липе была замком Ноттингем. На площадку мы помещали мешочки с мелочью. Мы грабили Ноттингем и раздавали мешочки близлежащим кустам, которые в нашей игре были домами бедняков.
Специально для игры в Робин Гуда я сшил себе зелёную шляпу. Ваня тоже хотел такую, но я сказал, что это отличительный знак Робин Гуда. Тогда Ваня на меня здорово обиделся.
Мы любили забираться куда-нибудь высоко - облазили все деревья в округе, излазили сверху донизу и старый сломанный грузовик, который стоял у дома наших соседей, по-моему, с самого моего рождения. Мы прыгали по гаражам соседей слева и по наваленной груде бетонных блоков соседей справа. Мы часто падали и разбивали коленки.
Ваня переносил боль хуже меня, плакал тогда, когда я не плакал, но я никогда не смеялся над ним из-за этого. Когда он падал и разбивал в кровь коленку или локоть, я садился перед ним, срывал подорожник, и лепил лист подорожника на рану.
Ваня успокаивался. С удивлением смотрел на залепленную листом рану.
-Совсем не щиплет! - удивлялся он.
-Ну так это же я тебя отремонтировал! У меня никогда не будет щипать! - гордо улыбнулся я.
Мы часто уходили ко мне, подолгу лежали на крыше терраски и смотрели в небо.
Днём наблюдали за пролетающими облаками.
-О чем ты думаешь? - как-то спросил я Ваню, когда мы лежали на крыше.
-О том, что вон то облако похоже на огромного муравья. Видишь?
-Нет, ничего не вижу! - ответил я.
-А вон то, рядом, на паука с мордой обезьяны.
-Хм. Скорее на какую-то палку.
-И они как бы дерутся. У них злые лица. Интересно, если они на самом деле будут драться, кто победит?
-Не знаю.
-Нет, ну ты как думаешь?
-Не знаю, мне как-то странно об этом думать.
-Мне кажется, муравей.
-Почему?
-Просто мне так кажется.
Я не видел в облаках ни муравья, ни обезьяноподобного паука. У меня никак не получалось представить, что облако может быть на кого-то или что-то похоже. А Ваня всё время видел в облаках столько всего: драконов, динозавров, горилл и годзилл...
А ясными вечерами мы искали в небе созвездия. Мы обсуждали созвездия и ели конфетки. Конфетки с разными фруктовыми вкусами мы покупали в палатке у дома. За фиолетовый кругляшок со вкусом винограда у нас с Ваней часто велись нешуточные бои. Но иногда всё-таки Ваня, видя, что осталась только одна виноградная, по-джентльменски уступал её мне.
Когда становилось совсем холодно, мы забирались в дом. Играли с Умкой. Ваня очень любил крольчиху, всегда приходил в гости с чем-нибудь вкусненьким для неё. Он открывал дверцу и доставал зверька. Умка обычно не любила чужих, начинала странно фыркать и чихать, но Ване она доверяла. Он доставал из кармана яблоко или морковку, откусывал кусочки и протягивал их Умке. Она тянула к угощению свою смешную мордочку, обнюхивала еду, потом начинала есть. Мы гладили крольчиху по серой шёрстке.
Мы очень любили рисовать. Рисовали разных животных, геров из игр и мультфильмов. В голове отчётливо вспыхнуло воспоминание одного из наших творческих вечеров. Мы сели за стол, и я, достав бумагу и фломастеры, хитро посмотрел на Ваню.
-Ты чего? - нахмурился он.
Ох и не любил он этот мой взгляд! Он всё время ворчал, что когда я так на него смотрю, значит, у меня есть какая-то тайна, а он чувствует себя дурачком, которому эта тайна неизвестна.
Я улыбнулся, закрыв губы ладошкой. Потом сжал кулак и убрал его в карман кофты.
-Я брошу улыбку тебе в окошко, когда тебе будет пора уходить. Чтобы ты не скучал по дороге. Поймаешь?
Он кивнул.
-А что ты кинешь мне взамен? - спросил я.
-Поцелуй? - растерянно спросил Ваня.
-Фу, девчачьи нежности. Не подойдёт. Думай.
Он захихикал в кулачок. И также убрал в карман.
-Я брошу тебе смех!
Я удовлетворённо улыбнулся. Он спросил:
-Что мы будем рисовать?
Я задумался.
-Я нарисую тебе улыбку, а ты мне - смех!
-Но это же нечестно! - возмутился Ванюша. - Улыбку рисовать гораздо проще. Как я нарисую смех?
-А я нарисую не такую улыбку. Я нарисую сложную.
-Ну ладно...
Мы сели за стол и стали рисовать. Я нарисовал водопад из множества капелек, а в каждой капельке было улыбающее лицо.
Ваня первый протянул мне свой рисунок. Он нарисовал рот, из которого вылетают маленькие птицы, крендели и сахарная вата, карамельки, маленькие котята, облака и радуга. Художник из него был так себе, глядя на рисунок, можно было подумать, что невидимому человеку плохо и его рвёт радугой,  птичками и карамельками. Но рисунок мне очень понравился, и я протянул ему свой.
-Это водопад, - недовольно сказал он, - где же тут улыбка?
-А ты смотри внимательно! - улыбнулся я.
И он увидел лица в капельках. И восторженно сказал :
-Ого! Улыбки! Очень круто, спасибо!
Мы обменялись рисунками. Время было уже позднее, и Ване пора было домой.
-Не забудь, - сказал я на пороге, провожая его, постучав по своему карману, - поймать мою улыбку!
-А ты поймай мой смех! - постучал Ваня по своему карману.
А я побежал на второй этаж. Одну половину второго этажа занимала моя комната, вторую - чердак. Я пробирался через старую мебель, кастрюли и цветочные горшки. Еле-еле открыл окно. Вдохнул вкусный вечерний воздух.
Ваня встал прямо под фонарь, чтобы я видел его.
-Я здесь! - крикнул он.
Я засунул руку в карман и вытащил кулак.
-Ты готов?
-Готов! Ловлю!
И я бросил ему невидимую улыбку. Он ловко "поймал" её рукой и налепил себе на рот. Улыбнулся широки-широко.
-Теперь лови мой смех!
Он бросил мне смех.
Я поймал его, открыл рот, бросил смех туда и как следует разжевал и проглотил. Потом засмеялся.
-До завтра! - помахал я ему.
-До завтра! - улыбнулся он и пошёл вдоль улицы.
В своей комнате на подушке я нашла записку.
Я сразу узнала почерк Вани. Большие корявые буквы заливались влево, а не вправо, как у всех.

В ОКОШКО - УЛЫБКУ, А ИЗ ОКОШКА - СМЕХ!

Я улыбнулся. Когда он успел написать её и подсунуть мне? Я не заметил.
Эта записка много лет хранилась у меня. Сложенный в четыре раза лист бумаги лежал в отдельном файлике. Я долго не мог расстаться с ней. Пока записка хранилась у меня, я просто не мог поверить, что того мальчика, который был частью моей Вселенной, больше нет...