Часть 16
Чарли и Билл внимательно всматривались в её лицо, ожидая какой-то реакции.
- Я рассказала всё, что помню, - напряжённо заговорила Джинни, избегая пытливых взглядов братьев - я уснула в больничном крыле, мне снился странный сон, а затем я снова очнулась в больничном крыле.
Именно такую историю она рассказала всем, кроме Дамблдора. Отступаться ото лжи было уже слишком поздно.
Чарли тряхнул головой, будто мысли в его голове раздражали его.
- Что было в твоём сне? - Билл подался вперёд, продолжая выпускать неровные колечки дыма.
- В основном, это был... - Джинни запнулась, чуть было не сказав «Малфой» - Гарри. Я хотела...убить его.
Чарли шумно выдохнул.
- И как, удачно? - продолжал Билл.
Чарли и Джинни посмотрели на брата одновременно. Оба испуганно.
- Что ты...
- Я имею в виду твой сон, - пояснил Билл, и Чарли расслабился - во сне ты смогла его убить?
- Нет, - наугад ляпнула Джинни.
Билл устало потёр переносицу, и Джинни присмотрелась к брату повнимательней. Этот жест кого-то напомнил ей. Но она не могла вспомнить, кого именно.
- Тогда я ни черта не понимаю, - слова Билла повисли под потолком вместе с сигаретным дымом.
- Могу я теперь пойти к себе? - подала голос Джинни, когда в гостиной снова воцарилась тишина.
Билл рассеяно кивнул, глядя куда-то перед собой. Чарли же изучал собственные ботинки, тоже о чём-то напряжённо размышляя.
Джинни быстро шмыгнула за дверь, боясь новых допросов. Ещё одна такая очная ставка и Джинни точно где-то ошибётся и ляпнет что-то не то.
В её комнате царил полумрак. Очень непривычное явление для «Норы», где всегда повсюду горит свет.
Джинни достала палочку и с гордостью самостоятельно зажгла свечи. Те вспыхнули сначала необычным синим пламенем, затем заколебались, словно от ветра, но вскоре пламя выровнялось.
Джинни оглядела собственную комнату, когда-то принадлежащую Фреду и Джорджу, и с ужасом поняла, что ей она абсолютно не нравится. Повсюду расклеены постеры квиддичных команд, под потолком висят флаги тех же самых команд, слишком красочные и пёстрые, а кровать застелена жутким покрывалом с гербом Гриффиндора. Но Джинни лишь неопределённо хмыкнула и повалилась на кровать. Тяжёлый день был позади. Ей осталось выслушать только недовольство отца, но Джинни надеялась, что тот смягчится, увидев счастливую маму.
Надежда. У всех должна быть какая-то надежда. У любого человека.
В сознании Джинни снова непрошено возникло ухмыляющееся лицо Драко Малфоя. У него нет никакой надежды. Он один в своём огромном поместье, пытается справиться со своими проблемами самостоятельно. Есть ли у него надежда? Он на кого-нибудь рассчитывает? Где его мать? Готовит ли она ему суп? Ведь у него нет никого, кто элементарно смог бы его отругать. Никого.
Джинни накрыла голову подушкой, словно хотела тем самым заглушить в себе эти мысли. Но в последнее время мысли о Малфое становились обыденностью.
Ей почему-то захотелось написать ему, спросить, как у него дела, или какую-нибудь другую ерунду, просто чтобы он ответил. Пусть даже и оскорбил бы её. Но она бы тогда наверняка знала, что он ещё жив и не свихнулся со своим одиночеством.
«И ему не нужна ничья помощь» - снова слова Дамблдора всплыли в голове.
Джинни встала и прошлась по комнате, в нерешительности заламывая руки.
Так ведь просто нельзя. Он же всё-таки помог ей. Нужно написать ему «Спасибо!». Нет, кажется, она уже говорила ему это. И не один раз.
Можно просто попросить у него какой-нибудь учебник. По зельеварению, например.
Джинни чуть было в голос не застонала. Что за чушь! Какой ещё учебник!
Может, спросить его про последний квиддичный матч? О, Мерлин, что за бред?!
Джинни снова повалилась на кровать. Не будет она ничего ему писать. Ему это просто не нужно. Всё просто.
Через секунду Джинни осознала, что это нужно ей. Увидеть его подчерк и узнать, что с ним всё в порядке. Но девушка упрямо удерживала себя от этого неоднозначного порыва. Она никогда не напишет Драко Малфою!
И сознание тут же подкинуло ей картинку, когда она в каком-то неизвестном трактире размашистым подчерком пишет ему письмо. Она могла написать кому угодно, а написала ему.
Что ж, это был первый и последний раз.
С этими мыслями Джинни погрузилась в дрёму. Её глаза закрылись, руки, сжимающие подушку, расслабились, а волшебные свечи в комнате погасли.
Глава 21 Её боль - его боль...
Джинни не проснулась даже к обеду, хотя мама настойчиво трясла дочь за плечи.
Джинни снился сон. Впервые он был совсем нестрашным. Хотя, если учитывать, что главным персонажем её сна был Драко Малфой, то это был весьма специфический сон.
Девушке вовсе не хотелось просыпаться, вот в чём была правда. Ей нравился этот дурацкий, нелогичный сон, в котором она, почему-то, называла Малфоя - «Драко», а он её - «Джинни». Во сне это казалось ей нормальным, также как и то, что они куда-то шли, держась за руки. Всё было так, словно никогда не было никакого заклятья, Того-Кого-Нельзя-Называть, Гарри Поттера, волшебного мира вообще. У Джинни было ощущение, что они одни в целом мире.
Но сон прошёл также быстро и неожиданно, как и чувство спокойствия, которое ещё вчера казалось удачным приобретением в борьбе с заклятьем.
Джинни проснулась оттого, что голова её разрывалась на части.
Волшебница попыталась сесть, но в её глазах тут же хаотично заплясали круги. Что за чёрт? Она же избавилась от этого идиотского заклятья!
Усилием воли, Джинни всё-таки села на кровати. Первое, что пришло в её раскалывающуюся голову так это то, что она прямо сейчас может написать Гермионе. Уж кто-кто, а она точно даст ей ответы на все её вопросы.
Сова уже летела в Хогвартс с письмом для самой близкой подруги Джинни, а сама же девушка пила какое-то зелье, найденное в комоде на первом этаже. Зелье должно было немного приглушить боль, но Джинни казалось, что боль только усиливается.
- Джинни, ты должна поесть, - мамина голова появилась в дверном проёме - немедленно спускайся! Через пару минут ужин будет на столе.
Джинни выглянула в окно и неожиданно осознала, что спала непозволительно долго. И всё это время...она видела Малфоя.
Что ж, просто прекрасно! Если Джинни пытается не думать о нём, то он непременно явится к ней во сне.
Девушка чертыхнулась и пнула громоздкий ящик с вибрирующим бладжером. Тот оказался довольно тяжёлым, поэтому Джинни недовольно ойкнула от боли в ноге.
Нет, она не разозлилась. Не разозлилась настолько, чтобы снова желать смерти Гарри Поттеру. Но её голова всё же болела, также, как и все эти дни. До апатии однотонно, порой наоборот точечно, словно неуверенные, но методичные выстрелы.
Сова от Гермионы пришла только поздно вечером. Видимо, у неё совсем нет свободного времени.
Джинни в нетерпении распечатала письмо и принялась за чтение.
«...заклятье сложное. Просто так его не снять. Нужна определённая сила. Поэтому, Джин, я не знаю, как оно нейтрализовалось само собой. Мне кажется, его кто-то снял».
Дальше Гермиона писала какую-то ерунду об ингредиентах, о силе блокировки сознания, о том, что человек, снявший с неё заклятье, связан с ней какими-то сложными чарами.
Но когда Джинни прочитала последние строчки, её дыхание сделалось рваным, и голова разболелась ещё больше.
«...А тот, кто его снял должен быть очень силён, равно как и тот, кто на тебя его наложил. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я? Магия древняя и очень опасная. Человек, снявший заклятье, отдал много магической силы. А в одной книге в запретной секции сказано, что снявший древнее магическое заклятье некоторым образом становится связан с тем, с кого он его снял. Проще говоря, ты можешь ощущать то, что происходит с ним. Твои боли могут быть его болью. Джин, немедленно напиши об этом Дамблдору, как можно скорее. Иначе я сама ему всё расскажу!».
Джинни опустилась на кровать, дрожащими руками сжимая пергамент.
В этот же момент в дверь раздался стук. От неожиданности Джинни, кажется, подпрыгнула.
- Да?
В дверном проёме появилась рыжая голова. Собственно, других голов в этом доме и не встречается.
- Пап?
Отец вошёл и прикрыл за собой дверь. Он выглядел усталым. Под глазами налегли тёмные круги, волосы были взъерошены, будто он частенько запускал в них пальцы, а твидовый пиджак помялся в локтях.
Его губы были сжаты в тонкую линию, что означало только одно - отец не расположен к дружеской непринужденной беседе.
- Прежде чем ты что-либо скажешь в своё оправдание, я хотел бы тебя предупредить, - голос его зазвучал громче обычного - я всё равно узнаю правду.
Джинни на секунду оцепенела, но затем усилием воли взяла себя в руки.
- Я ничего не помню, - чётко выговорила она.
Папа ещё плотнее сжал губы и тяжело выдохнул.
- Ты уверена в этом?
Джинни быстро кивнула. Врать - так врать. Ничего уже не исправишь. Ну не могла она сказать отцу, что заклятье с неё снял Драко Малфой в своём родовом поместье, что она сбежала из школы, это было выше её. Её отец ненавидел Малфоя точно также, как должна была ненавидеть его она. Это как стереотип, сложившаяся традиция. А от традиций не отступают такие порядочные волшебные семьи.
- Учти, Джиневра, я лично возьмусь за расследование этой истории, в Министерстве уже...
- Ах, Артур, ты совсем запугал мою малышку, - голос мамы раздался со стороны двери.
Отец быстро натянул на лицо улыбку, но она тут же угасла, как только мама отвернулась.
- Милая, ужин на столе, - она приобняла Джинни за плечи и слегка растрепала и без того не расчёсанные волосы.
Голова у неё разболелась ещё больше. Мама была полна сил и энергии, словно никогда не лежала в больнице, а отец то и дело бросал в сторону Джинни подозрительные взгляды. Джинни знала, на этом всё не закончится.
Но самое страшное было другое - боль в голове не проходила теперь ни на мгновенье. И теперь она знала, почему. Возможно, Малфой в опасности или...каждая мысль о нём отдавалась в голове новой волной боли. Джинни запретила себе думать о нём.
За столом собралась почти вся семья. Только дотошного Рона не было, и Перси - вечно сующего свой нос куда не надо.
Фред с Джорджем поприветствовали сестру хлопушками и волшебными конфетти. Такое возвращение ей нравилось. Если бы только не пара задумчивых глаз, глядевших на неё через весь стол.
- Я уже говорил, Молли, что в этот раз аврорам удалось кое-что раскопать, - как бы невзначай произнёс отец.
Мама отрицательно мотнула головой и подала главе семейства очередную порцию запеканки.
- Не думаю, что стоит об этом сейчас говорить, - полу шёпот мамы был слышен даже за другим концом стола.
Фред и Джордж, одновременно пожав плечами, переглянулись. Они могли узнать всё и без помощи отца. Зря мама волновалась.
Два брата-близнеца, как на то и рассчитывала Джинни, полностью её поддерживали. По крайней мере, они не лезли к ней с расспросами, защищали её от нападок Билла и Чарли, а большего ей сейчас и не нужно было...
Только бы голова прошла.
Из точечной боли она превратилась во всепоглощающую мигрень, растекавшейся от макушки до лба. Джинни продолжала улыбаться, бодро вставлять реплики в семейный разговор, в то время как внутри её головы творился апокалипсис.
Нет, ей на этот раз уже не хотелось никого убивать, более того, Гарри вызывал в ней симпатию, определённо дружескую. Но что, чёрт возьми, случилось с её головой?! Почему она снова так болит?! Что этот хорёк сделал неправильно?!
Слова Гермионы о том, что она может чувствовать боль того, кто снял с неё заклятье, подействовали на Джинни неопределённо. С одной стороны, ей это казалось полной несуразицей, но с другой - она всегда осознавала, в каком мире живёт. Это волшебный мир, здесь есть место магии, тайнам, загадкам и злу.
Окончательно обессилив от борьбы с болью, Джинни, сославшись на усталость, поднялась наверх.
Она распахнула настежь окно, вдыхая промозглый осенний воздух большими глотками.
На глаза навернулись слёзы почти моментально. Сначала виной тому был резкий ветер, но затем Джинни поняла, что трясётся у окна от бессилия.
Она не могла ничего сделать. Каждый раз, снова и снова, она была одна, наедине со своей болью, с проблемами и со своими слезами.
Никто, даже родственники, почему-то не оказывались рядом. Джинни и сама не знала, почему. Неужели она никому из них достаточно не доверяет? Неужели ей так тяжело быть полноценным членом своей семьи, делиться радостью и горем?! Почему какой-то идиотский Малфой знает обо всём, а близкие друзья довольствуются её враньём?
Джинни не знала правильного ответа, но отчётливо себе обрисовала неправильный - она просто бережёт своих родных, не хочет их расстраивать и беспокоить. Вот и всё.
Джинни села на кровать и облокотила ноющую голову о стену. Интересно, как долго будут продолжаться эти боли?! Пока они её физически не изведут? Пока она не умрёт от того, что голову раздваивают надвое?!
Малфой...ещё недавно она жалела его, а теперь....он казался ей мерзким ублюдком, не способным толково снять заклятье.
Ещё недавно она боялась написать ему письмо и показаться глупой, а теперь лихорадочно искала в комнате чистый пергамент.
Наконец, среди прочего хлама в ящике стола, она нашла небольшой клочок. Разгладив его, Джинни корявыми буквами вывела:
«У тебя ничего не болит?»
И подписалась.
Папина сова долго не хотела улетать, громко ухая и клацая клювом, но, в конце концов, после очередной порции лакомства взмыла в тёмное небо.
Джинни ничего не оставалось, как обречённо ждать ответа.
Но ответ так и не пришёл. Ни через час, ни через два и даже на следующее утро. Сова отца вернулась около семи утра, сжимая в лапке всё тот же пергамент с корявыми буквами.
Она просто не нашла адресата.
От недосыпа и головной боли, Джинни выглядела словно психически неуравновешенная. Глаза были красными и лихорадочно блестели, кожа стала почти прозрачной, а руки тряслись.
Когда в дверь постучала мама, девушка сделала вид, что спит. Но стуки таким ярым отголоском ударили по голове, что Джинни чуть было в голос не застонала.
Это было настоящей пыткой. Малфоя нигде не было, заклятье снова причиняло Джинни боль, какие-то предположения Гермионы о связи между ней и слизеринцем - всё это привело её к такому тупику, что в какой-то момент Джинни уже было задумалась о самоубийстве.
Распахнутое окно, второй этаж - нет, не годится. Максимум - сломаешь ногу. Может, неудачно упасть с метлы?!
О Мерлин...
Джинни повалилась на кровать, но сна не было и не ожидалось. Голова гудела как паровоз, который тянет целый состав. Целый состав других болей.
К обеду, когда мама уже бросила все попытки поднять дочь с кровати, Джинни решилась на ещё один отчаянный шаг. Она всё-таки написала Дамблдору, как хотела того Гермиона.
Написала, что больше не может терпеть головную боль, что сова не смогла доставить Малфою послание и что она, теперь уже официально, доверяется Дамблдору и его магии, потому что ей просто осточертело терпеть и быть в неведении, что творится с её организмом.
Пусть делает, что хочет - лишь бы всё было хорошо. И с Малфоем тоже.