21 глава
«Хотите узнать точно?»
Лу Шэнь снова посмотрел на свой телефон и сказал точное время: «Четыре часа три минуты».
Словно желая доказать, что он не лжет, Лу Шэнь снова включил экран.
Тусклое освещение в комнате делало свечение телефона Лу Шэня особенно заметным.
В противоположность этому, близкие к нему люди могли ясно видеть экран его телефона.
Юань Тинлань, находившийся ближе всех, видел это яснее всего.
На фотографии на экране был не кто-нибудь, а он сам и Чи Чжоу.
Эти двое казались ближе, чем просто друзья, и их поза была далека от той, которую обычно используют приятели.
Юань Тинлань невольно вспомнил слова Чи Чжоу.
Насколько «близко» было «близко»?
Достаточно близко, чтобы сделать такое фото?
И даже использовать его в качестве заставки.
Фотография на мгновение ошеломила всех. Группа вокруг Чи Чжоу, которая горячо болтала, замолчала, уставившись на интимное фото.
Лу Шэнь, по-видимому, не осознавая ситуации, спокойно убрал телефон, объявив время.
Чи Чжоу заметил кратковременное напряжение в атмосфере, вероятно, из-за «непреднамеренного» показа фотографии Лу Шэном.
Чёрт возьми, этот парень точно сделал это намеренно.
Это был хитрый ход, в конце концов, Чи Чжоу не мог отреагировать перед таким количеством людей.
Поскольку Чи Чжоу и Лу Шэнь ничего не объясняли, остальные не осмеливались спрашивать, оставив свое любопытство повисать в воздухе.
Черт возьми, он вышел, чтобы просто поиздеваться над ним! Его интриги были бесконечны!!
Лу Шэнь, должно быть, все продумал, прежде чем согласиться прийти.
К счастью, кто-то на другой стороне взял микрофон, чтобы спеть, что нарушило неловкую тишину. Несколько человек неловко усмехнулись, делая вид, что не заметили, и сменили тему.
Тактика Лу Шэня сразу же дала эффект. Это единственное фото добавило двусмысленный слой к их отношениям в глазах наблюдателей, и отношение всех стало немного более сдержанным, неуверенным в том, насколько они близки.
Однако Чи Чжоу не обращал внимания на перемену в отношении всех, он лишь чувствовал, что Лу Шэнь снова его разыграл, и уже думал, как бы переломить ход событий.
Раз уж Лу Шэнь зашёл так далеко, почему бы ему не повысить ставки?
Они уже «открыто» говорили о своих отношениях, поэтому не было причин выгораживать Лу Шэня.
Чи Чжоу решил бороться с огнем огнем.
Он намеренно сунул телефон в щель за диваном и терпеливо подождал пять минут.
Когда пришло время, он сделал вид, что тщательно проверяет свои карманы, похлопал по ним и, наконец, сказал: «Хм, похоже, я потерял свой телефон».
Он повернулся к Юань Тинлану и спросил: «Ты видел мой телефон?»
«Нет»,— ответил Юань Тинлань,— «ты потерял его? Я помогу тебе поискать».
Остальные рядом тоже начали помогать. оглядываясь, чтобы найти его телефон.
Брешь, скрывающая телефон, находилась за спиной Чи Чжоу, поэтому сколько бы другие ни искали, они не смогли его найти.
Юань Тинлань порылся на столе, но тоже ничего не нашел.
«Странно. Куда он делся?»
Чи Чжоу говорил складно, но его действия были довольно неуклюжими он, казалось, нисколько не был встревожен.
Лу Шэнь заметил небольшую часть закругленного края телефона, выглядывающего из-за спины Чи Чжоу, и сообщил ему: «Он позади тебя».
Чи Чжоу изобразил беспокойство, оглянулся и с серьезным лицом, ответил: «Нет, его там нет».
С его уровнем актерского мастерства Чи Чжоу мог обмануть лишь нескольких одноклассников, которые не очень хорошо его знали.
Не выдавая его, Лу Шэнь просто сказал: «Это так? Ну, продолжай искать».
«Этот способ поиска довольно хлопотный»,— намекнул Чи Чжоу, наконец дойдя до своего истинного намерения,— «не мог бы ты позвонить мне по WeChat?»
Лу Шэнь с готовностью согласился: «Конечно».
Люди, помогавшие проводить поиски, наблюдали за действиями Лу Шэня, ожидая, когда он сделает звонок.
Когда звонок был совершен, зазвучал рингтон WeChat Чи Чжоу, и все оживились, чтобы послушать.
Чи Чжоу преувеличенно демонстративно встал и огляделся вокруг, словно не мог определить источник звука, и даже пошел в противоположном направлении.
Лу Шэнь присоединился к «поискам», неторопливо подняв со стола тарелку с фруктами, как будто там действительно мог быть спрятан телефон.
Другой нетерпеливый студент-первокурсник, заметив мерцание в щели между диванами, быстро подошел и вытащил спрятанный телефон.
«Это здесь, это здесь».
Вытащив его, он повернул телефон, чтобы открыть экран.
Экран телефона Чи Чжоу загорелся, на нем появилось имя контакта, выделенное пятью жирными буквами: «Парень».
Младший уставился на экран, на мгновение ошеломленный.
Стоя там в шоке, он на самом деле ощущал внутри себя бурю эмоций.
Звонок Лу Шэня через WeChat прошел, и отображаемое имя контакта на самом деле было «Парень»?
Действительно ли у них были такие отношения?
Раньше все лишь строили догадки о глубине их близости, но ответ оказался еще более взрывоопасным, чем они себе представляли.
Поскольку звонок не был завершен, на экране телефона Чи Чжоу продолжал отображаться контакт «Парень».
Нашедший телефон студент-первокурсник почувствовал себя так, будто раскрыл большой секрет. Держать телефон было все равно что сжимать горячую картофелину ни оставить его, ни выбросить его, все казалось неправильным.
Наконец он молча положил телефон Чи Чжоу обратно на стол и подвинул его к нему, сказав: «Старший, вот ваш телефон».
Внимание всех было приковано к этому странному имени контакта.
Пока все были сосредоточены на имени контакта, Чи Чжоу взглянул на Лу Шэня, наблюдая за его реакцией.
В этот момент Лу Шэнь мог бы закончить это представление, просто нажав кнопку завершения вызова. Однако по какой-то причине то ли его застали врасплох, то ли он просто не ответил, он держал телефон в руке, не делая никаких дальнейших движений.
В толпе Юань Тинлань уставился на имя контакта, и выражение его лица помрачнело.
Итак, это было так называемое «всё в порядке».
Спустя целую минуту звонок автоматически прервался.
«Он нашелся».
Чи Чжоу взял свой телефон, за которым так долго следил, и положил его обратно в карман, намеренно сказав: «Спасибо».
Лу Шэнь мельком взглянул в сторону Юань Тинланя, а затем добавил в нужный момент: «Рад, что ты его нашёл. Не нужно меня благодарить».
Все все еще находились в состоянии шока.
Наконец Цзяцзя нарушила молчание.
«Эм, я только что увидела...»
Цзяцзя проглотила слова, но все присутствующие прекрасно понимали, что она хотела сказать.
«Это правда?»
Цзяцзя, чувствуя, что ее мировоззрение рушится, в недоумении перевела взгляд с Лу Шэня на Чи Чжоу и спросила: «Вы двое...?»
Она озвучила вопрос, который все остальные задавать не решались из-за любопытства, и все оживились, с нетерпением ожидая ответа.
Чи Чжоу посмотрел в глаза Лу Шэня и ответил Цзяцзя: «Да».
«Так, Чи, ты на самом деле...не натурал? Мой гейдар впервые провалился...»
Осознав свои слова, она взглянула на Лу Шэня, стоявшего рядом с Чи Чжоу, и быстро перефразировала: «...Вот, это уже второй раз».
«Когда это произошло?»,— небрежно спросила Цзяцзя,— «Я понятия не имела, ты никогда не упоминал об этом».
Цзяцзя была одним из самых близких людей к Чи Чжоу в клубе. Они часто общались, но она даже не видела Лу Шэня до этого семестра.
...Хотя она иногда слышала, как Чи Чжоу начинал рассказ словами: «Я знаю этого придурка...»
Чи Чжоу действительно не был в состоянии объяснить, поэтому он подтолкнул Лу Шэня под руку, передавая ему сложный вопрос: «Скажи им сам».
Юань Тинлань осторожно двинулся вперед. Несмотря на броский ярлык «Парень», он все еще чувствовал подозрение, чувствуя, что эти двое не похожи на...настоящую пару.
В аэрокосмическом клубе Чи Чжоу был как гигантская панда его личная жизнь могла бы разнести эту новость далеко и широко. Что партнером Чи Чжоу был Лу Шэнь? Это могло бы войти прямо в историю клуба, легко заняв место самой большой сплетни.
Все повернулись к Лу Шэню, ожидая его объяснений.
Лу Шэнь окинул взглядом лицо каждого, прежде чем спокойно заговорить: «Поскольку я раньше был довольно застенчивым, он никогда об этом не упоминал».
Чи Чжоу: «...?»
У Лу Шэна действительно не было стыда, раньше он активно уделял всем время, а теперь называл себя «застенчивым».
Цзяцзя выглядела немного смущенной: «...Ты? Застенчивый?»
Услышав это, «застенчивый» Лу Шэнь сделал паузу с нарочитой скромностью и сказал: «Я всегда был довольно замкнутым просто это не заметно на первый взгляд».
Лу Шэнь снова посмотрел на Чи Чжоу и добавил: «Он знает всё».
Его слова были двусмысленными, и было непонятно, к кому он обращался.
Чи Чжоу хотел сказать, что он на самом деле ничего не знает.
Все, что он знал, это то, что Лу Шэнь определенно не был интровертом, если он не разговаривал, то обычно из-за лени. Его отсутствие близких отношений было вызвано не застенчивостью, а скорее тем, что он всегда держался на определенной дистанции от людей.
«И что теперь?»
«Сейчас? Мы все знакомы друг с другом, так что нет ничего плохого в том, чтобы сказать это».
Несмотря на эти слова, Лу Шэнь не выглядел даже отдаленно дружелюбным, и он даже не мог вспомнить имена большинства присутствующих.
Цзяцзя в замешательстве спросила Чи Чжоу: «Это правда?»
Чи Чжоу ответил: «...Если он так сказал, то пусть так и будет».
После этого раунда поддразниваний все поняли их отношения без дополнительных объяснений.
В результате во время предстоящего раунда «правда или действие» Чи Чжоу и Лу Шэнь стали главными объектами всеобщих сплетен.
«Ладно, на кого бы ни указывала бутылка, тот делится правдой без обмана».
Цзяцзя покрутила бутылку двумя пальцами, и она несколько раз качнулась, прежде чем остановиться.
Бутылка была направлена прямо на Чи Чжоу.
«О, это снова ты, Чи Чжоу»,— усмехнулась Цзяцзя.
«Это не моя вина, клянусь».
Цзяцзя жаждала покопаться в сплетнях о Чи Чжоу и Лу Шэне. Перед каждым вращением она мысленно надеялась, что попадет на Чи Чжоу, и после нескольких вращений она выработала в себе ловкость, заставляя ее каждый раз попадать на него.
Поначалу Цзяцзя была более сдержанной, задавая простые вопросы, например: «Как долго вы вместе?» вопросы, на которые можно было ответить всего несколькими словами.
Но по мере продолжения игры уклоняться от вопросов становилось все сложнее.
Цзяцзя, казалось, была полна решимости раскрыть всю историю их отношений к концу вечера, задавая вопрос за вопросом с нескрываемым энтузиазмом.
«Вы двое можете ответить как один человек. Вы можете ответить вместе».
У Чи Чжоу и Лу Шэня не было никакой романтической истории, которую можно было бы рассказать, если что, их связь была скорее извращенной судьбой. Поскольку Чи Чжоу ничего не мог придумать, он решил предоставить это Лу Шэню.
«Итак, кто сделал первый шаг?»
Чи Чжоу наклонился к Лу Шэню и прошептал: «У меня амнезия. Кто сделал первый шаг?»
Лу Шэнь ответил от его имени: «Я сделал первый шаг».
Чи Чжоу был в некоторой степени удовлетворен его ответом, но не полностью, поэтому он немного приукрасил его: «Я отвергал его трижды, но в конце концов согласился, видя его настойчивость».
«О, правда? Так как же вы двое познакомились?»
Чи Чжоу махнул рукой и сказал: «Это следующий вопрос».
«Хорошо, давайте пройдемся по раундам».
Цзяцзя снова раскрутила бутылку, и после нескольких вращений она приземлилась прямо на Лу Шэня.
Цзяцзя повторила свой вопрос: «Итак, как вы познакомились?»
«Я признался, и он согласился».
«Где ты признался?»
Они переглянулись и одновременно ответили:
«Крыша».
«Класс».
Совсем не синхронизировано.
Они снова посмотрели друг на друга и снова заговорили одновременно:
«Ладно, класс».
«Да, это была крыша».
Цзяцзя была озадачена: «Это была крыша или класс?»
«...Сначала мы поднялись на крышу, а потом пошли в класс».
Под шквалом вопросов, заданных Цзяцзя и остальной группой, Чи Чжоу был вынужден сотрудничать с Лу Шэном, чтобы сфабриковать новую историю. Она оказалась настолько запутанной, что он, вероятно, забыл бы большую ее часть, выйдя наружу.
«Мы всегда были довольно близки».
Ложь. Поскольку они выдумывали это, он мог говорить все, что хотел. Когда они уйдут, кто вспомнит, что он выдумал сегодня вечером?
«О, я ждал его каждый день после школы».
Тоже ложь. Чи Чжоу просто придумывал оправдания, чтобы остаться в составе их группы взаимопомощи.
«Однажды я разбил самолет, и он помог мне его починить».
Еще одна ложь. Когда он разбил свою модель, удивительно, что Лу Шэнь просто не принес ему бутылку колы и не подразнил его по этому поводу.
Цзяцзя выглядела немного удивленной: «Так вы знаете друг друга так долго?»
«Да»,— сказал Чи Чжоу,— «прошло много времени».
Эта группа в полной мере наслаждалась своими редкими выходными, решив продолжать веселье до самой последней секунды, пока не наступила ночь.
«Старший!»
Позже вечером один из младших по возрасту вручил Чи Чжоу меню напитков и спросил: «Что бы вы хотели выпить?»
Чи Чжоу не употреблял алкоголь, поэтому он быстро просмотрел меню, заметил слово «Кока-кола» и попросил младшего принести ему колу.
Младший ответил: «Хорошо, я принесу тебе это «ведро кока-колы»».
Вскоре им принесли напитки.
Чи Чжоу ожидал получить настоящее ведро, но получил всего лишь одну чашку.
Коричневая жидкость в стакане пузырилась, в ней плавали сферические кубики льда, а на ободке красовалась долька лимона это было похоже на обычную колу с лимоном.
Чи Чжоу сделал глоток, но вкус напитка оказался немного другим, чем обычно, сначала он был сладким, а затем у него появилось немного пряное послевкусие, но на самом деле вкуснее, чем его обычная кола.
Он не удержался и сделал еще один глоток.
Доверившись простому названию «Ведерко с кока-колой», он не беспокоился, что в нем может оказаться что-то неожиданное.
Не успел он опомниться, как уже выпил весь напиток.
Сначала он не чувствовал ничего необычного.
Но через пять минут после употребления алкоголя у него закружилась голова.
Головокружение усилилось, и его разум начал затуманиваться. Чи Чжоу вжался в угол дивана, запрокинув голову назад, чтобы посмотреть на вращающиеся огни наверху, когда все вокруг него начало кружиться.
«Чи Чжоу»,— в этот момент подошла Цзяцзя с микрофоном и спросила,— «хочешь спеть?»
«О»,— Чи Чжоу слегка покачал головой и потянулся к микрофону,— «конечно».
Как только микрофон оказался в его руке, он поднял его перед собой, внимательно изучая, как будто это был какой-то странный предмет. Он вращал его из конца в конец, как будто крутил ручку, и только после того, как он определил верхнюю часть как часть, передающую звук, он поднял его вертикально.
Лу Шэнь заметил что-то неладное и спросил: «Что ты собираешься петь?»
«Хм?»,— вяло ответил Чи Чжоу,— «Эта песня...что бы это ни было».
Когда закончилась концовка предыдущей песни, началось вступление к следующей, и на экране появилось ее название.
«Wish You Were Gay»,— Лу Шэнь взглянул на экран и любезно сообщил ему,— «это английская песня».
Чи Чжоу изо всех сил старался узнать слова, но только последнее слово показалось ему знакомым, вероятно, это было единственное английское слово, которое он знал лучше всего.
Через мгновение ему наконец удалось сказать: «О».
Лу Шэнь теперь был уверен, что с Чи Чжоу что-то не так. Подойдя ближе, он уловил слабый запах алкоголя.
«Ты пил?»,— спросил Лу Шэнь.
Чи Чжоу ответил: «Нет».
Цзяцзя также заметила, что что-то не так: «Чи Чжоу, ты плохо себя чувствуешь?»
Чи Чжоу медленно покачал головой.
Понимая, что Чи Чжоу не ответит ему, Лу Шэнь повернулся к студенту, заказавшему напиток.
«Что у него было?»
Студент задумался: «Я помню, это была кока-кола...»
Он нашел меню на соседнем столе и указал туда, где он отметил заказ: «Видишь? Это кола...ведерко?»
«Итак, у Чи Чжоу было ведерко с колой...?»
Студент не понял реакции Цзяцзя и в замешательстве спросил: «Разве это не просто кока-кола?»
Цзяцзя ударила его по голове: «Ведерко с колой это не просто кола!»
Студент, потирая голову, запротестовал: «Разве это не просто большая кола?»
«Ты думаешь, они запросят столько за большую колу?»,— парировала Цзяцзя,— «Это кола, смешанная с Виски, это алкоголь!»
В ведерке с кока-колой была добавлена кола, что сделало ее вкус лучше обычного алкоголя, но карбонизация ускоряет всасывание алкоголя, поэтому вы опьянеете прежде, чем поймете это.
Все повернулись и посмотрели на Чи Чжоу.
«...Он, вероятно, пьян»,— заключила Цзяцзя.
«Нет, я не пил. Это была просто кола»,— серьезно ответил Чи Чжоу,— «Я не пьян. Я даже могу сказать несколько слов по-английски. Послушайте, если не верите мне».
Цзяцзя предупредила его: «Чи Чжоу, исходя из многолетнего опыта употребления спиртного, не делай ничего, о чем пожалеешь, когда протрезвеешь».
Но Чи Чжоу не слушал.
«Э, глаз, я...»,— пробормотал Чи Чжоу в микрофон, проверяя свой голос, и наконец выдавил из себя самое простое слово.
«I'm...»
Он попытался связать предложение.
Последнее слово вертелось на кончике языка, но он не мог его произнести.
Его голос затих, и Лу Шэнь, думая, что он закончил, потянулся, чтобы отобрать у него микрофон.
Как только Лу Шэню удалось немного вытащить его из рук, Чи Чжоу, раздраженный, крепко сжал его.
Чи Чжоу поднял голову, чтобы посмотреть, кто его прерывает, и тут он увидел лицо Лу Шэня.
Смутное слово в его сознании наконец прояснилось, и он произнес его по буквам.
«I'm natural!»
В этот момент фоновая музыка случайно достигла слов «wish you were gay», и заявление Чи Чжоу «I'm natural» разнеслось по микрофону, сливаясь с песней, как будто они пели в унисон.
Все в комнате оглянулись.
Цзяцзя быстро выхватила микрофон из его рук и выключила его.
Лу Шэнь ухмыльнулся и поддразнил: «Так ты знаешь английский?»
«Конечно»,— Чи Чжоу гордо поднял подбородок,— «я хорошо разбираюсь как в восточной, так и в западной культуре».
Цзяцзя вздохнула, едва в силах больше смотреть: «Чи Чжоу, обещай мне, что завтра, когда протрезвеешь, откроешь собрание Tencent?»
«Я действительно хочу знать, как ты себя почувствуешь, когда проснешься завтра».
В конце концов Лу Шэнь сказал Цзяцзя, что отвезет Чи Чжоу домой, а затем помог ему уйти пораньше.
В машине Чи Чжоу вел себя довольно хорошо, но он настоял на том, чтобы продемонстрировать Лу Шэню свой неровный английский. После каждой попытки он требовал, чтобы Лу Шэнь поставил оценку, и расстраивался, если не получал идеального результата.
«Я выпрямляюсь настоящее продолженное время».
«Так не прибавляется «-ing».
«Меня выпрямили прошедшее время».
«Так же не добавляется и «-ed».
Лу Шэнь не мог не рассмеяться: «Это ты так считаешь, что значит быть хорошо осведомленным?»
Они вышли из машины у ворот университета.
Расстояние от ворот до общежитий было еще большим, а поскольку было уже поздно, автобус до общежития не ходил, поэтому им пришлось идти обратно пешком.
Чи Чжоу схватил Лу Шэня за руку, и он большими шагами направился в общежитие. Его шаги были неуверенными, но он все еще выглядел энергичным.
Однако, сделав вид, что все идет своим чередом, он быстро выдохся. Пройдя всего несколько шагов, он остановился возле раскидистого баньянового дерева.
«Сколько еще?»
«Сразу за библиотекой».
Чи Чжоу посмотрел вдаль, заметив, что все здания выглядят одинаково. Чувствуя себя дезориентированным, он спросил: «Которое из них библиотека?»
Лу Шэнь указал на здание неподалёку: «Вот это».
Чи Чжоу проследил за указующим пальцем Лу Шэня, но не смог разглядеть, как выглядит здание, и проворчал: «Это так далеко».
Затем он присел на корточки рядом с большим баньяном, жалобно глядя на Лу Шэня: «Я больше не могу идти».
«Помоги мне».
Чи Чжоу выглядел так, словно собирался укорениться в дереве баньяна, упрямо отказываясь двигаться.
Ни с того ни с сего он сказал: «Разве мы не пара?»
Лу Шэнь не согласился, но и не отказался помочь.
Он положил руки на колени, наклонился и посмотрел на Чи Чжоу: «Ты пьян, а все еще помнишь, что мы пара?»
Чи Чжоу поднял голову и любезно ответил: «Конечно».
С этими словами он раскрыл объятия в сторону Лу Шэня, явно ожидая помощи.
Лу Шэнь повернулся, полуприсел перед ним: «Запрыгивай».
Чи Чжоу с готовностью взобрался наверх, используя обе руки и ноги.
Когда Лу Шэнь встал, Чи Чжоу почувствовал себя удовлетворенным. Впервые увидеть вид со спины другого человека было так же волнующе, как покорить Эверест.
Он качнулся влево и вправо, понимая, что не упадет, и стал еще более доволен.
От Лу Шэня исходил слабый запах стирального порошка, и когда Чи Чжоу дважды понюхал, он почувствовал, что этот запах ему знаком, как будто он уже чувствовал его на каком-то предмете одежды, хотя и не мог вспомнить, на каком именно.
«Пойдем»,— Чи Чжоу похлопал Лу Шэня по плечу.
Затем, как будто что-то только что пришло ему в голову, он спросил: «Я тяжелый?»
Лу Шэнь пошел вперед, ответив вопросом: «Ты слезешь, если я скажу, что ты тяжёлый?»
«Нет»,— ответил Чи Чжоу,— «я просто проявляю вежливость».
«И дело не в том, что я тяжелый. Это потому, что я в последнее время так много изучал английский».
Чи Чжоу говорил серьезным тоном: «То, что ты чувствуешь, это тяжесть знаний».
«С твоим «знанием Востока и Запада»?»,— равнодушно сказал Лу Шэнь,—«Когда будешь там, не говори, что это я тебя учил».
Чи Чжоу не хотел слушаться: «Это ты меня научил».
Он даже подчеркнул: «Меня научил мой парень».
Ночь была спокойной, как вода, когда Лу Шэнь медленно нес Чи Чжоу к общежитию. К этому времени на дорожках общежития почти не было людей. Вокруг было тихо, даже звук их шагов был отчетливо слышен.
Чи Чжоу положил подбородок на плечо Лу Шэня, наблюдая, как пейзаж постепенно меняется и отступает за ними. Когда он поднял глаза, библиотека, которая была далеко, теперь была прямо перед ним.
«Эй,— пожаловался Чи Чжоу,— «у тебя такая твердая спина».
Лу Шэнь никогда никого не носил, Чи Чжоу первым залез и начал придираться. Он поправил Чи Чжоу на спине и спросил: «Тогда что мне делать?»
«Может быть, добавить два матраса?»
«Только двааа?»,— недовольство Чи Чжоу было очевидно в его протяжном «а-а». Он ткнул Лу Шэня пальцем в плечо, серьезно торгуясь,— «По крайней мере двадцать матрасов за это».
Он вспомнил сказку, которую читал в детстве, и вытащил ее в качестве доказательства: «Принцессе на горошине тоже понадобилось двадцать матрасов».
Лу Шэнь не стал спорить с ним и вместо этого потакал ему: «Хорошо, я дам тебе двадцать матрасов. Принцесса на горошине».
Хотя этот термин ввел Чи Чжоу, из уст Лу Шэня тон его употребления, казалось, изменился.
Чи Чжоу уловил намек в словах Лу Шэня и тут же возразил: «Это ты согнувшийся».
Лу Шэнь плавно поправился: «Ладно, принцесса «гороховая».
От «изогнутой горошины» до «прямой горошины» Чи Чжоу был удовлетворен, на мгновение забыв отрицать, что он не принцесса.
Чи Чжоу удалось продержаться молча десять секунд, прежде чем он снова начал извиваться.
Шея Лу Шэня немного щекотала, когда Чи Чжоу прижался к нему лицом, его дыхание мягко касалось его кожи, словно нежно дразня.
Внезапно что-то теплое, мягкое, с ноткой влажности, коснулось его шеи.
Поскольку Лу Шэнь не мог видеть, что происходит позади него, ему пришлось напомнить Чи Чжоу: «Не пускай слюни мне на шею».
«Я не пускаю слюни»,— пробормотал Чи Чжоу, оправдываясь,— «я кусаю тебя».
Лу Шэнь поднял бровь: «Ты кусаешься, да?»
«Да, я кусаюсь»,— гордо сказал Чи Чжоу.
«Боишься?»
Укус Чи Чжоу был едва сильным, скорее мягким прикосновением, совершенно безвредным.
Кадык Лу Шэня слегка качнулся: «Слегка».
«Я так и знал!»
Чи Чжоу поднял руку в победном жесте: «Тебе меня не победить».
«Ты понимаешь, на чьей ты сейчас спине?»
Лу Шэнь остановился и сделал вид, что ослабляет хватку: «Продолжишь двигаться, и я тебя уроню».
Чи Чжоу, думая, что Лу Шэнь боится, еще крепче схватил его за шею и ударил «шлепком».
«Все еще не сдаешься, да, гэгэ?»
Его последнее движение было настолько преувеличенным, что на мгновение у него закружилась голова, и он плюхнулся на шею Лу Шэня, все еще пытаясь поддразнить: «Сдавайся сейчас, и я, возможно, избавлю тебя от насмешек».
«Поторопись»,— призвал Чи Чжоу.