Глава 14. "Без шуток"
Анфиса вышла из служебного входа, накинув тонкую куртку поверх кофты. Вечер уже опускался на город, было свежо, не холодно, но воздух казался особенно прозрачным. Она оглянулась по сторонам — и увидела его.
Антон ждал чуть в стороне, прислонившись плечом к металлической опоре у лестницы. Он был в спортивной куртке, руки в карманах, волосы всё ещё немного влажные после душа. Но лицо — собрано. Не дурашливое, не будничное. Настоящее.
Он заметил её и выпрямился.
— Пойдём? — просто сказал он.
Она кивнула. Они прошли пару шагов в тишине. В этот раз молчание не давило. Оно было между ними — как мост, по которому шли одновременно.
У дальней стены здания, где уже почти не было людей, он остановился. Посмотрел на неё. Прямо. Тихо. С лёгкой напряжённостью в глазах, как будто решался.
— Анфис... — голос у него был мягкий, но твердый. — Мне важно понимать. Мы же не просто друзья?
Она слегка опустила глаза, уголки губ дёрнулись в лёгкой полуулыбке. Хотела бы как-то отшутиться. Сказать что-то вроде: «Ты всё испортил своей серьезностью», — но язык не повернулся. Это был не тот случай.
— Я думаю... ты сам знаешь, — сказала она. — Но... если ты хочешь, чтобы я это сказала вслух — я скажу.
Он кивнул, дожидаясь.
— Я тебя люблю, — тихо, но уверенно.
Антон посмотрел на неё, как будто весь шум мира выключился в ту же секунду. Медленно подошёл ближе, и его ладонь лёгкой теплотой коснулась её щеки.
— Я тебя тоже, — ответил. — И никакие "шутки" мне больше не нужны.
Он склонился чуть ближе, и она прижалась лбом к его груди, выдохнув с лёгкой улыбкой.
Он крепко обнял её, аккуратно, как будто держал самое важное.
— Значит, теперь официально? — спросил он чуть позже, когда они немного отстранились. — Ты — моя девочка?
Анфиса хмыкнула, подняв на него взгляд:
— Только если ты — мой парень.
— Ну тут без вариантов, — он усмехнулся. — Уйдёшь теперь — найду.
— Страшно стало, Антипов, — она покачала головой с улыбкой.
— И правильно, — подмигнул он. — Теперь я твой. Без шуточек, без "лучших друзей".
Они не нуждались в большом жесте. Это был их момент — честный, спокойный и очень настоящий.
Антон взял её за руку — уверенно, привычно. А она позволила — впервые не колеблясь.
Поздно вечером, когда Анфиса, наконец, вернулась домой, Лиза уже спала, а в квартире царила тихая, мирная полутьма. Она скинула куртку, поставила сумку, но вдруг заметила на телефоне непрочитанное сообщение от Антона:
«Если не сильно устала — выгляни на улицу. Там кое-что для тебя»
Брови её удивлённо взлетели. Она снова накинула куртку и, не включая свет в прихожей, тихо вышла из квартиры, стараясь не разбудить Лизу.
Спустившись, она приоткрыла входную дверь подъезда.
И там, на небольшой ступеньке у порога, аккуратно стоял бумажный пакет с полевыми цветами. Никакой упаковки, никакой записки — только просто, красиво, живо. Словно лето задержалось на пару минут дольше.
Анфиса замерла на пару секунд, сжала пальцы на ручке пакета и вдруг почувствовала, как внутри всё покрылось мурашками — тёплыми, добрыми.
Она поднялась обратно, уже с цветами в руках, и, только устроившись на диване, написала:
«Нашла. Сижу теперь с цветами и улыбаюсь, как дура. Ты — невозможный»
Ответ пришёл почти сразу:
«Ты — моя»
«Спокойной ночи, любимая»
И только потом, уже лёжа в постели, она набрала ещё одно сообщение, медленно, будто смакуя каждую букву:
«Люблю тебя»
Он не ответил словами. Просто прислал фото: его рука — та самая, с залеченными костяшками — держит тот же самый букет, только из другого ракурса. Видимо, у него осталась вторая половина.
И всё стало ясно без слов.
Утро пятницы. Анфиса проснулась чуть позже, чем обычно, чувствуя, как её тело сопротивляется просыпанию. Это был тот момент, когда она несколько секунд пыталась побороть утреннюю сонливость, но скоро взяла себя в руки, встала и пошла к ванной. Тихо, почти в полумраке, она услышала, как мама готовит Лизу к саду.
Анфиса вышла из своей комнаты, едва успев одеться, и сразу заметила на кухонном столе вазу с полевыми цветами. Те самые, которые ей вчера принес Антон. Она даже не думала, куда поставить их на ночь, и просто поставила их на стол, когда вернулась с работы. Цветы выглядели свежими и яркими, как будто передавали ей частичку того вечера, который она не могла забыть. Пахли приятно, с лёгкой сладостью, и, несмотря на утреннюю суету, она не могла не улыбнуться, глядя на них.
Мама, стоя у стола и помогая Лизе одеваться, ещё вечером заметила цветы. Она осторожно подошла к вазе, бережно погладила лепестки и обернулась к старшей дочери с интересом.
— Анфиса, это кто тебе их принес? — спросила мама, её тон был немного удивлённым, но доброжелательным.
Лиза, совершенно не стесняясь, тихо, но уверенно произнесла:
— Мама, это от Антона. Я же видела, как они чмокались. Это точно от него! Я ведь не ошибаюсь?
Мама прищурила глаза, обдумывая слова дочери. Она немного замолчала, а потом коротко засмеялась, будто снимая напряжение:
— Лиза, ты что? — улыбнулась мама. — Какие поцелуи? Ты совсем как взрослый становишься.
Лиза, однако, не отреагировала на насмешку. Она продолжала собираться, как будто ничего странного в её словах не было.
— Я знаю, мама, я правда видела. Антон — хороший. Не переживай, я ему не мешаю. Он же тоже твой друг теперь, да?
Анфиса застыла, чувствуя, как её щеки слегка покрылись румянцем. Она попыталась избавиться от лишних мыслей, собрала себя в руки, но всё-таки не могла не почувствовать лёгкое смущение. В её голове сразу всплыла картинка того, как Антон смотрел на неё в тот вечер. Его взгляд, который был каким-то совершенно другим. Тот поцелуй, когда всё вдруг стало по-настоящему реальным.
— Лиза, не говори ерунды, — сказала она, пытаясь скрыть свою растерянность. — Иди быстрее, а то опоздаешь.
Мама снова посмотрела на дочь, но на её лице уже не было той лёгкой улыбки. Она что-то подумала, словно размышляла. Однако, не став продолжать разговор, она снова повернулась к дочери, заканчивая её утренний сбор.
Анфиса в это время тихо, почти не замечая этого, поставила вазу с цветами на подоконник. Она всё ещё ощущала те эмоции, что пережила вчера, и это заставляло её немного теряться в своих чувствах. Но она пыталась не показывать этого. Пусть будет так.