Холодный осенний вечер.
В июне этого года он гостил у нас дома — всегда считался у нас своим человеком: покойный отец его был другом и соседом моего отца. Пятнадцатого июня убили одного Фердинанда. Утром шестнадцатого привезли с почты газеты.
Отец вышел из своего кабинета к нам на кухню с большим листом в руках, что-то там внимательно выискивая и бросая редкие, задумчивый взгляды на меня и мать.
Я не придавал этому особого значения, отец часто так делал когда что-то читал.
За окном светило солнце, его яркие лучи попадали к нам в дом, это заставляло меня щурить глаза и отводить взгляд к тёмным шкафам.
Отец откладывает газету, теперь его взгляд становится более долгим и решая не хранить молчание он говорит:
—ну, друзья мои, война! Убит австралийский крон-принц. Это война!
Какое-то странное чувство заседает в моем сердце.
На день рождение моего отца к нам съехалось много народу. За обедом, тот самый родной друг семьи - Ли Минхо, был объявлен моим женихом. Но девятнадцатого июня была начата война.
В сентябре Хо приехал к нам всего на сутки - проститься перед отъездом на фронт(все думали, что война закончится быстро и наша свадьба была перенесена на весну).
И вот настал наш прощальный вечер. На ужин к нам на стол, по обыкновению, поставили горячее первое. Отец посмотрел на запотевшие от его пара окна и сказал:
—Удивительно ранняя и холодная осень!
В тот вечер мы сидели тихо и спокойно, лишь изредка обмениваясь словами. Каждый скрывал свои тайные чувства и эмоции. С такой же притворной простотой сказал отец и про осень.
Я подошёл к окну, выводя пальцем на нем узоры, что случайно всплывали у меня в голове. Открывая дверь на балкон, я почувствовал этот морозный воздух, но взгляд мой устремляется на слабо-сияющие в далеке хрустальные звёзды. Сад, что некогда радовал меня своей цветущей красотой, сейчас замер в ожидании дней, когда он снова сможет ожить. За своими раздумиями, я не замечаю, как ко мне кто-то подходит и оборачиваюсь лишь тогда, когда чувствую тёплые, крепкие руки на своих плечах.
Минхо разглядывает моё испуганное лицо и поправляет выбившуюся прядь моих волос.
—ты всё ещё планируешь уезжать утром, а не после завтрака? —спрашиваю я на пониженых тонах.
—да, если позволишь, утром — ответил он, не смея отвести взгляда. — мне очень жаль, я ещё не со всем разобрался по дому.
Я вздохнул и положил руки ему на плечи
— как хочешь, душа моя. — я вижу, как в доме гаснет свет. Родители уходят спать, чтобы проводить Минхо завтра..
—хочешь, пройдёмся немного? — он любезно протягивает руку, которую я принимаю и сжимаю своими оледеневшими пальцами.
На душе у меня делалось всё тяжелее, но я безразлично вздыхаю
—хорошо..
Одеваясь в прихожей, Ли продолжал что-то думать, с усмешкой вспоминая какие-то стихи.
—какая холодная осень! Надень свою шаль и капот..
—капота нет, —сказал я. — а как дальше?
—не помню.
Больше мы не говорили, только обменивались взглядами и наслаждались присутствием друг друга.
Морозный ветер освежает. Прогулка было не долгой. Останавливаясь не далеко от одинокой яблони, Минхо разворачивает меня к себе и я вытягиваю губы для поцелуя и он целует, но быстро отстраняется и первый нарушает построенное нами молчание.
—как блестят глаза..Джисон, тебе не холодно? Воздух зимний. А если меня убьют, ты всё-таки не сразу забудешь меня?
Я сжимаю его плечи и меня посещают мысли, что его действительно может не стать.. и что я правда его забуду, ведь рано или поздно, даже всё хорошее забывается..
—не говори так ! Я не переживу твоей смерти!-чуть ли не крича говорю я, пытаясь убежать от собственных пугвющих мыслей.
Он, помолчав, медленно выговорил:
— ну что ж, если меня убьют, я буду ждать тебя там. Ты поживи, порадуйся на свете, потом приходи ко мне..
Я горько заплакал...
Утром он уехал. Мама дала ему на шею мешочек, который недавно зашивала сама — в нем был золотой обрадок, с которым прошли войну её дед и отец.
Мы перекрестили его с каким-то порывистым отчаянием,постояли на крыльце в том немом отупении, что обычно бывает, когда провожаешь кого-то очень дорого сердцу.
И со скребущими кошками на душе я зашёл в опустевший дом.
Теперь я не знал что мне делать, рыдать или петь во весь голос.. оставалось только смириться и ждать новостей, его писем и каждый день молиться, чтобы война поскорее закончилась..
Убили его — какое странное слово! Через месяц, в Гацилии.
С тех прошло тридцать лет.
И многое, многое было пережито мной в эти годы. Жил я со своей семьёй в подвале, надеясь минуть все эти страшные дни и вдохнуть полной грудью. Но вскоре не стало и моих родителей.
Тогда я стал искать подработку, устроился нянечкой для одной маленькой девочки. Она по итогу стала моей приёмной дочерью из-за печального стечения обстоятельств с её семьёй. За все это время мы успели перекочевать по разным городам, даже странам, и остановились во Франции. Там я познакомился с приятным мужчиной, который в дальнейшем стал моим мужем. Казалось, я снова могу радоваться жизни, любить и дышать полной грудью. Но война продолжалась и нам пришлось переезжать. Во время переезда не стало и моего мужа. В тот же день закончилась война, принося вместе с собой надежду на спокойствие, но забирая у меня ещё одного человека, важного сердцу.
Девочка росла. Когда города начали выстраивать из пепла мы снова переехали во Францию, где она решила остаться и относилась ко мне с холодом и безразличием.
Я понял, что за все это время у меня не было настоящего счастья.
Так я и пережил его смерть,опрометчиво сказав когда-то, что не переживу её. Но вспоминая всё то, что я пережил тогда, я спрашиваю: а что же всё таки было в моей жизни? И отвечаю себе: а только тот холодный осенний вечер. Ужели он был когда-то? Всё-таки был. А это все остальное - только лишь ненужный сон.
И я верю, горячо верю: где-то там он всё ещё ждёт меня — все с той же любовью и молодость, как в тот вечер.
"Ты поживи, порадуйся на свете, а потом приходи ко мне." Я пожил, порадовался, теперь уже скоро приду.