***
У тебя есть дом? Не бетонная (каменная, кирпичная, деревянная, гипсокартонная, нужное подчеркнуть) коробка со всеми удобствами, а место, которое ты называешь домом. Место, куда ты возвращаешься — не всегда физически, а во снах, в мыслях, когда кто-то, играя в психолога, говорит тебе «подумай о доме».
Так есть?
Может, это деревенский дом довоенной (той, старой) постройки, в котором во время ремонта ты нашел немецкую пропаганду в виде газет, которыми штабисты СС оклеили стены (не было тогда в этой части света обоев)? (А вы без жалости соврали эти газеты, хотя должны были бы вызвать музейных работников.)
Дом, запах которого ты запомнишь навсегда — теплой пыли с печи, мышей, деревянного пола (ты знаешь, какая из половиц скрипит), дом, который чаще всего является тебе в кошмарах, потому что ты жил там в детстве, тогда все воспоминания сохранялись ярче.
Ты видел его недавно — двери заколочены, окна частично выбиты и тоже заколочены, он маленький и серый, как ссохшийся старичок. Кажется, ты даже внутрь войти не сможешь, такой он маленький.
Тебе там бывало голодно и страшно, и хотя туалет на улице не казался чем-то ужасным, всё равно оставался неудобным (а ещё ты боялся пауков, их в этом туалете было много, а родители смеялись над твоим страхом и не спешили смести их метёлкой с насиженных мест).
Это твой дом?
Или эта кирпичная коробка в небольшом человейнике (процент пьющих соседей высок и неизменен — умрёт один, тут же запьёт следующий, замкнутый круг, Уроборос безысходности)? Квартира, в которой не ты выбирал ремонт, мебель, занавески, а ковры так вообще достались от бабушки и не подходят под интерьер. Впрочем, слово «интерьер» звучит в этих стенах, как издевательство.
Твоя комната (наконец-то твоя собственная!) всегда была разменной монетой в вопросах гостеприимства: как только приезжали родственники, знакомые, друзья, друзья друзей, тебя выселяли, чтобы уступить твою комнату им. Гостям самое лучшее, так что ты в этой комнате на самом деле временный постоялец, пока вновь кто-то не приедет и тебе не придется спать на полу в зале.
Потом эта коробка станет твоей, ты будешь держать в руках заветные бумажки (ключ-то у тебя всегда был) и отчасти радоваться тому, что теперь вся эта квартира, а не только одна комната, твоя. Радоваться полностью не выйдет, потому что это не твой дом, и он станет обузой, тяжёлым камнем, привязанным к твоей ноге, — будет держать тебя членами семьи с их правом на вмешательство в твою жизнь (и когда тебе нужно будет бежать, эта недвижимость — в самом прямом смысле — будет тащить тебя на дно).
А что, если тот, кто подарил тебе эту квартиру, окажется фашистом и будет смеяться, когда в соседнем государстве будут убивать детей, потому что они «нацики»?
Пусть в ад провалится такой дом, и тебе лучше держаться подальше от него, когда это произойдет.
А что, если домом перестаёт быть целая страна?
В моменты отчаяния, когда ты в очередной раз чувствовал себя пушинкой на ветру, моллюском без раковины — уязвимым и одиноким, перекати-полем в бесконечной пустыне без возможности найти себе подобных, ты с придыханием думал, что дом твой — твоя земля.
Эти молодые деревца, которые ты проезжал по пути на учебу, обещая себе не бросать, пока они не вырастут (так ты узнал, что деревья растут очень медленно), тот сосновый лесок за домом, где росли лисички и яркие сыроежки (так ты узнал, что деревья спиливаются очень быстро, когда надо проложить автомагистраль), журчащий ручей, вода которого казалась цвета чая, если посмотреть на него вниз с обрыва, болото с его обманчиво надёжными кочками — это был твой дом. Там тебя всегда готовы были выслушать, там тебя принимали таким, какой ты есть — не по одежке, не по уму, а по способности жить.
И ты уверенно говорил, что разделяешь землю и страну, но вот страна сделала так, что твой дом под кронами снится тебе только в горьких снах в чужой постели и в чужой стране.
Пути назад нет. Ты бездомно меняешь квартиры и комнаты, опасаясь повесить в очередной «Погоню» — вдруг, эта комната сразу станет анти-домом, когда увидят хозяева?
Однажды тебя примет этот новый дом. Однажды ты остановишься, осядешь, и всё будет вроде бы хорошо. Раскапустишься, а корни не пустишь — а вдруг? А вдруг, опять? Корни — большая роскошь. Хорошо — не значит, что ты дома.
Совестно будет сказать, уходя с работы, «я домой», ведь ты не «домой», ты — «во временное пристанище». Где искать этот дом, которого у тебя никогда не было?
И ты будешь жить, вспоминая тот день, когда ты бежал из не-дома сюда, гадая, есть ли что-то, за чем ты хотел бы туда вернуться. В тот раз, собирая чемодан, ты хотел уместить туда жизнь, дом, чтобы не начинать с нуля — лучшую одежду, ноутбук, учебники и конспекты, мольберт, горшок с цветком, статуэтку, плед, подушку, самую удобную кружку, фен, недавно купленные гантели...
Мы оба знаем, что тебе этого не удалось.
Мы оба знаем, с чем ты уехал в итоге, навсегда закрывая дверь и выбросив ключ. Тебе не за чем туда возвращаться. Это не «домой».
(Те, другие, которых осуждает твоя мама, тоже бегут — не из дома, а от войны, и их дома тоже разрушены, только уже по-настоящему, ракетами и огнём, ты точно это знаешь, и тебе невыразимо больно, что кто-то решил отнять дом — настоящий дом! — у другого. Тебе стыдно быть слабым по сравнению с ними и стыдно, что это делают твои соотечественники, и пусть тебе будет совестно, потому что, конечно, ты не имеешь права жаловаться, да ты и не жалуешься, держишь это бездомье в себе и, вероятно, даже пытаешься одарить домом — хотя бы моральным — всех, до кого дотянешься.)
Когда важные для тебя вещи помещаются в рюкзаке, ты словно отряхиваешь с себя вековые пласты ракушек, которыми ты оброс, отталкиваешься ото дна и устремляешься к свету. Ты теперь свободен. Твои вещи в рюкзаке — любимая книга, пара фотографий, флешка с недописанным текстом и смена белья, а твой дом отныне всегда с тобой.
Знаешь этих людей, которым было, что терять, которые уехали далеко-далеко от дома, а потом поливают воспоминания о том далёком доме слезами? Можешь им завидовать, ведь у них однажды был дом, в который они могли бы вернуться, у тебя — нет. Можешь не завидовать, потому что тебе такую потерю никогда не узнать. Ты думаешь, тебе больно, но это однажды пройдет вместе с чувством фантомного дома где-то там, в районе родины.
У тебя нет дома, но твой дом может быть где угодно — там, где тебе спокойно и безопасно, там, где у тебя ещё есть надежда. И если этот твой дом — не точка на карте, облеченная в форму неизвестным архитектором, и не заполнившие эту точку важные для тебя люди, которым ты оказался не важен, тебе невероятно повезло. Ты свободен.
Ты — не перекати-поле.
Ты — обратная улитка, потому что ты носишь свой дом внутри. И пускать корни уже не так важно, ведь ты не лес и не коралловый риф, тебе важно жить, а не проживать по адресу, ты свободен в своих перемещениях, и целый мир готов принять тебя, такого домашнего. Ты не познаешь ностальгии, когда твой дом с тобой.
Ты можешь вернуться в него, закрыв глаза и сделав пару спокойных вдохов.
Видел прекрасную картинку @kosmonozhka с перефразированным Кантом в виде подписи?
«Есть две прикольные штуки: звёздное небо над головой и чего-то там такое внутри нас».
Внутри тебя — дом. Великий дар боли, причинённой теми, кому ты доверял.
Если он у тебя есть, ты богаче всех людей в мире. Тебе принадлежит не только что-то такое внутри тебя, но и звёздное небо над головой.
16.05.2022