Глава 7
— Куда залезем в этот раз? — спросил Тема, пока мы прятались от жары, сидя в тени толстенного дуба в городском парке.
— Не зна-а-аю, — протянула я и потянулась за водой. — Сегодня бы купаться, а не тут жариться.
— Было бы где купаться, — вздохнул Тема в ответ и упал на траву. — Слу-у-ушай! Куда там Крис отпрашивалась у дяди Леши?
— А куда она отпрашивалась? — перевернулась на другой бок и посмотрела на брата.
— Когда мы позавчера (или в понедельник?) у тебя сидели, пришла Кристина и начала отпрашиваться на какую-то вечеринку, которую организовывает ее одногруппник. За городом, в коттеджном поселке. Ну, вспоминай! — я медленно кивнула, сделав вид, что поняла о чем он. — Как думаешь, мы сойдем за двадцатилетних?
— Ты с ума сошел! — буркнула я. — Мне и идти-то никуда не хочется, а тут еще ехать за город (трястись в душном автобусе) и искать какой-то неизвестный дом, стараться не встретиться там с Кристиной... А если нас туда не пустят, то попросту развернуться и ехать назад. Да ну!
— Давай! Там и бассейн есть. А куда идти я знаю, — на мой вопросительный взгляд он добавил, — Кристине раз пять сообщения с адресом прислали, пока она уговаривала твоего папу отпустить её.
— Ну и сволочь ты! Пошли! Но, — я обернулась к брату когда мы уже встали и тыкнула пальцем ему в грудь, — только ради бассейна!
Наконец выпав из душного полного автобуса (и куда народ помчался в такую погоду?) на забитую остановку, мы огляделись. Поселок кипел жизнью, столько людей здесь, наверное, никогда не было. Мы отдалились в глубь улочек и услышали будто пульсирующий шум. Возможно, даже не зная адреса, мы бы добрались. Идя на музыку увидели большие ворота из красного кирпича и красиво загнутое железо поверх створок. За ними (воротами) виднелась крыша особняка. Мы оглядели друг друга, пытаясь понять взгляд со стороны (выглядят ли пятнадцатилетние подростки хотя бы на четыре года старше?). Брат своим высоким ростом мог прибавить себе года два-три, а я что? А я нацепила солнечные очки, распустила волосы и надеялась, что в комплекте с Темой будут выглядеть подобающе и нас пустят — очень уж хотелось покупаться. У распахнутой калитки музыка оглушала совсем. Помимо громкой музыки нас встретил огромный дом этажа в четыре, просторный двор, наполненный студентами в легких одеждах и купальниках, и просто нереальных размеров бассейн, чья поверхность безбашенно блестела на солнце, как и все вокруг. У меня в голове промелькнула мысль, как долго придется убирать все последствия вечеринки, но раз были такие апартаменты, то наверняка были и горничные. Мы прошли в дом, где было оживляюще прохладно от непрерывно работающих кондиционеров, и упали на диван у входа. Все заходили сюда оставить вещи и переодеться. Мне же не хотелось даже шевелиться в такой райской обстановке. Но брат начал толкать меня и, оставив его, я пошла искать туалет, чтобы переодеться. Совершенно отчаявшись и запутавшись в бесконечных коридорах решилась окликнуть какую-то стройную девушку в коротком топе и шортах.
— Извини! Не подскажешь, где тут можно переодеться?
— А? — она оглянулась и просканировала меня взглядом. — Переодеться можно хоть здесь (больше половины уже напились и ничего не вспомнят завтра, даже если увидят тебя тут, щеголяющую голым задом). А вообще, туалет в другом крыле дома. Тебя проводить? — я кивнула и незнакомка повела меня по лабиринтам здания. — Меня зовут Даша. А ты? Тебе хоть восемнадцать есть?
— Честно? Нет, — Даша внушала доверие и у меня не было желания ей врать, — мне пятнадцать и я просто...
— Любишь искать приключения на одно место, — закончила за меня девушка. — Ты хоть не одна? Парень есть?
— Брат.
— Ага. И где он?
— Ждет внизу. Стой, — я остановилась перед дверью сортира, — тут что, туалет как в торговых центрах? — Даша кивнула и добавила, что там шесть кабинок. — Эм, а ты можешь посмотреть, нет ли там девушки похожей на меня, только с темными, примерно как у тебя, волосами?
— У тебя что ли сестра здесь? Ну и семейка! — она засмеялась и заглянула в туалет. — Заходи, малышка, нет тут никого.
Я вползла вслед за ней. Здесь было шесть кабинок, как и сказала Даша, примерно столько же раковин и широкое зеркало. Быстро переодевшись в купальник в одной из кабинок, я расчесалась и уже хотела выйти, как услышала стук по дверце. Я замерла и сердце сжалось от страха. Тут я услышала знакомый смех и все поняла — Кристина здесь. Пока она ждала всех своих подруг, мы с унитазом успели бы уже подружиться, умей он разговаривать. Наконец сестра удалилась, и я смогла расстаться со своим новым другом.
— Спасибо, что предупредила! — кивнула я Даше.
— Не за что. Я теперь тебя от себя не отпущу, — я удивленно поглядела на нее, и она добавила, — ты как непутевый птенец и мне хочется, чтобы все прошло отлично. Хоть какой-то интерес в этой суматохе и грохоте музыки.
На первом этаже мы нашли Тему, который уже замучился меня ждать. Я познакомила его с Дашей и заметила, что она оценивающе хмыкнула.
— В общем, прибьетесь к моей компании. Твоя сестра, я так поняла, курсе на третьем? — я кивнула. — Значит, скорее всего, к нам лезть не будет.
Девушка отвела нас к группе у бассейна. Всего было человек шесть: четверо парней и двое девушек. С мужской половиной Артем сдружился максимально быстро и через пару минут они уже все вместе прыгали с бортика в бассейн, поднимая брызги, и делали сальто с плеч Коли — самого высокого и крепкого парня. Пару раз брат тоже подкинул меня над бассейном, и в один из них я чуть не убила какого-то первокурсника. Но все обошлось, и у него на руке теперь красовался лишь синяк. Зато он и пара его друзей стали крутиться вокруг нас, что немного напрягало. Ребята были уже подвыпившими и, в один момент, когда уцелевший Антон стал ко мне лезть и пытался шептать на ухо всякую чепуху, Тема не выдержал и сказал, чтобы тот немедленно убирался. Я хотела сказать брату не начинать спора, но не двигалась, парализованная страхом и волной мерзости, которая поднималась во мне по отношению к этому месту и к Антону. Настроение было испорчено. Я подумала, что лучше б попала этому мерзавцу своей ногой по голове, пошло бы на пользу.
Парни громко спорили и привлекали к себе внимание. Друзья Антона напирали на Тему, и тогда вмешались Дашины товарищи и сама Даша. Коля поднял Антона над землей и начал угрожать. Бесстрашный под действием алкоголя парень ударил Колю в живот, за что полетел в бассейн и чуть не утонул там, если бы Даша не закричала, чтобы ребята, не дающие парню вынырнуть, его отпустили. Те послушались, но когда бедный (так ему и надо!) паренек поднялся — дружно ударили его, кто в живот, кто по лицу. Я скривилась и потянула брата прочь. Пока трясущимися руками переодевалась в уже знакомом туалете, услышала Дашу.
— Эй, птенчик, ты здесь? — на мой голос она шумно выдохнула. — Я думала уже ушли. Хоть номер свой дай мне, встретимся как-нибудь. И не обращай внимание на этих придурков, такое часто бывает — ребята напились и начали изображать из себя мачо. А брат у тебя хороший, не даст в обиду. Ну, выходи уже. Ты что, ревешь там?
От ее слов я начала плакать. Меня переполняла благодарность к Даше и ее друзьям, которые помогли нам — совершенно незнакомым ребятам. Пока она говорила, я пыталась успокоиться. Надела очки, чтобы скрыть красные глаза, и, выйдя, сразу набросилась с объятиями на девушку и начала горячо благодарить. Она утешала меня, умыла холодной водой и проводила к Артему. Мы покинули территорию дома.
— Такое чувство, что мы попали в какой-то американский сериал.
— У меня тоже.
До дома доехали в пустом автобусе. Артем довел меня до двери и крепко обнял. А я в какой раз порадовалась, что он у меня есть.
***
Вокруг расстилалось широкое зеленое поле с желтыми, белыми, сиреневыми полевыми цветами. По этому полю бежала Лори (моложе лет на двадцать), волосы ее развивались ярко-рыжим флагом, а невероятно красивое платье трепал ветерок. Заметив меня, что произошло не скоро, молодая бабушка остановилась и вгляделась. Она смотрела пристально, будто пытаясь истребить меня взглядом, и после все же подала голос:
— Анфиска? Ты что тут делаешь? Я тебя вроде не звала.
— А ты не плохо устроилась, да? Ты в курсе, что чуть не задохнулась и сейчас лежишь в реанимации? — крикнула я в ответ приближающейся Лори.
— Ну, я купалась в Тихом океане и вдруг все вышло из-под контроля — я начала тонуть. Или ты сейчас про мою реальную оболочку? — подняла идеально выщипанную и подкрашенную бровь бабушка.
— Докупалась, — сегодня у меня не получалось говорить с ней как обычно, то есть благоговейно и спокойно. — Ты не можешь уйти от них, понимаешь? — добавила я жалобно.
— Ты же смогла.
— Нет. Я все еще с ними, несмотря на потерю своей оболочки.
— Родная! — вздохнула бабушка после нескольких минут рассматривания моего лица, вернулась в свою шестидесятипятилетнюю форму и ласково погладила меня по голове. — Рыжик ты мой! Я не могу удерживаться в теле больше, чем мне положено. Ты же в тот день хотела остаться, да? В свой последний день? Когда Кристинка устроила эту вечеринку, пригласила твоих друзей. Ты же светилась вся! Ты не удержалась, и я не смогу.
— Баб! — кинулась ей на шею. Я так по ней скучала, по этим голубым глазам, по этой тонкой коже. — Очнись! Очнись!
Но она не очнулась и мир вокруг меня не исчез. Он изменился: светлая площадь потемнела, яркое небо затянуло облаками, даже тучами. Бабушка хотела что-то сказать, открыла было рот и исчезла вместе с окружающим миром.
Я снова лежала на полу возле больничной кровати. С шестой или седьмой попытки мне удалось забраться в сознание Лори и поговорить, но, если честно, разговор этот почти ничего не принес; я лишь снова смогла пообщаться с кем-то, обнять бабушку (хоть и не вживую) и вспомнить о той горечи, которую почувствовала проснувшись шестого июня, то есть в первый день моего существования вне тела.
Возле постели бабушки стояла мама, погруженная в свои мысли, и держала Лори за руку.
— И знаешь, — видимо, продолжила она свою речь, часть которой я не слышала, — я помню... помню все: и как ты учила его разговаривать, и как папа говорил мне, что ты сошла с ума (я понимала, что он шутит лишь наполовину), я помню, как он выручал меня и помню, что если умрешь ты, то и он. Я не смогу... — она оперлась о бортик кровати и заплакала. — Я не смогу, мам! Сначала папа, потом Фиса... я не переживу, если уйдете еще и вы! Ты мне так и не рассказала, что будет дальше. Что будет дальше?!
Пока она плакала, я пыталась заверить себя, что он, это не тот о ком я думаю. Успокоившись, она снова подала голос:
— Я говорила с ним недавно, пока никого не было. Он не сказал, но я поняла, что скоро конец. Мам, не оставляй меня, пожалуйста! — слезы снова покатились у нее по щекам.
Мама резко поднялась и вышла. Остановившись в дверях, будто что-то вспомнив, она обернулась, оглядела комнату (её взгляд равнодушно скользнул по мне) и добавила: «Кстати, Сеня сказал... а! Не важно». Она выбежала из палаты, а у меня не осталось больше аргументов, чтобы не принимать тот факт, что Сене неизвестно сколько лет и мама росла вместе с ним. Да что же это такое? Почему вопросов все больше, а ответов не прибавляется? Их вообще нет. Почему Сеня должен умереть вместе с бабушкой? Они что, как-то связаны? Кто Лори такая? Впервые мне показалось, что я совершенно ее не знаю. Я подскочила и выбежала на свежий воздух.
Я бродила по городу, иногда встречала взгляд маленьких ребятишек, улыбалась им, а они улыбались в ответ. Дети видят и понимают гораздо больше взрослых. Особенно малыши, не старше двух лет. Они как ангелы, спустившиеся с небес и еще не запачкавшиеся в мирской грязи.
На одной из витрин магазинов заметила большой кричащий плакат. Надпись на нем гласила: «Winners! Самая популярная команда молодых танцоров, победители краевого турнира „DanceLife" и призеры на мировом уровне! В нашем городе 17 июня в 18:00!», и ниже телефоны для заказов билетов и адрес. Сразу вспомнилось, как мы выбирали название и Ник прокричал что-то вроде: «Мы же их победим! Чего придумывать-то? Победители они и есть победители». Под надписью красовалась фотография ребят. Все лица кроме одного — знакомые. Меня с фото вырезали, и на это место поставили фотографию новенькой девочки, танцующей, кстати, шикарно. Она прекрасно танцевала вог, что можно было увидеть на фотографии, где она, с распущенными светлыми волосами, в красной рубашке и порезанных джинсах завела руки куда-то назад (что я делать так и не научилась). В центре на поперечном шпагате сидела Танька с двумя черными косами и в кепке одетой задом-наперед. Позади нее стояла Мирослава, изображающая танец живота, а слева и справа от Миры — Сава с Даней — белобрысые близняшки. Все такие милые, победители.
Лучше бы мне она на глаза не попадалась, эта афиша. Только хуже стало от воспоминаний.
***
— Ребята! Наро-о-од! Хочу кое-что объявить! — к нам зашел один из главных хореографов вместе с Асей. — Все слушают? Все? Хорошо!
Мы с Танькой вытащили наушники и посмотрели на этого худощавого бородатого мужичка в пиджаке, немного раздражающего своей манерой разговора.
— Итак! Итак, — повторил он. — У кого есть младшие братья или сестры? Ма-лень-ки-е? — все подняли руки, кроме меня и близнецов. — Так-с, так-с... У близняшек нет, но с вами можно что-то придумать, — обратился он к Саве с Даней. — А ты? Прям никого? — посмотрел на меня. — Кто поделится с рыженькой? — оглядел он остальных и рассмеялся.
— У меня сестренки — близняшки, — вставил Ник, которого я сегодня умудрилась не заметить.
— Да-а? — протянул хореограф.
— Ну и все! Поставим их к нашим близнецам, а вас в пару, — указала Ася на меня и Ника и, сказав, что нам надо заниматься, выпихнула из зала нашего гостя. — Ну и зануда! — пробормотала она, когда дверь закрылась. — Сейчас полчаса бы объяснял все. Ребятушки мои! Через пару недель состоится фестиваль «Teen/child», где подростки-танцоры должны танцевать с необученными до этого детьми. Поэтому, поговорите сегодня с родителями, а завтра на тренировке жду много карапузов!
На следующий день зал и раздевалка были забиты малышней и их родителями, которые очень уж хотели поглядеть на своих маленьких пупсиков (одна мамаша так и причитала вокруг мальчишки: «Пупсик мой маленький, пупсик мой сладенький», а наших парней демонстративно тошнило, когда они проходили рядом). Все разбрелись по залу. Я неизменно сидела с Танькой и ее братишкой — Димой, которому было только четыре года, но выглядел он лет на шесть и очень был похож на сестру. Вдруг послышался крик и в двери зала вкатились — именно вкатились — два клона, маленькие копии Ника (почему все братья и сестры вокруг так похожи?). Каштановые кудрявые волосы у обеих девочек были собраны и заплетены в косы. Девчонки хохотали, а когда зашел их брат, то наскочили на него и залились задорным смехом. За Ником зашла его мать и прикрикнула на развеселившихся девчушек, Никита же, казалось, не знал, злиться на сестер или веселиться вместе с ними. Он выбрал последнее и попросил мать не ругаться на хулиганок. К ним подошли Сава с Даней.
— Это с этими бандитками нам работать? — дружелюбно ухмыльнулись ребята и обе девчушки одновременно показали им язык.
Эта милая картина была разрушена появлением Кирилла Ивановича, того самого бородатого мужичка, или Зануды Занудовича (как называла его Настасья). Он прошел в центр зала, похлопал в ладоши и громко попросил всех рассесться по местам, а родителей выйти. В общем, еще минут пятнадцать они спорили насчет того, что этот «ненадежно выглядящий человек» не имеет права выгонять их — родителей, беспокоящихся о собственных детях.
— Главное старших они с ним оставить могут, а младших — нет. Иногда это похоже на помешательство, — шепнула мне подруга.
Снова вмешалась Ася и разогнала их, почти точь-в-точь повторив то, что недавно мне сказала Танька. Зал наконец опустел от лишних гостей, к сожалению, кроме одного. Зануда Занудович начал вещать нам о важности этого фестиваля за победу в котором наша школа получит деньги для ремонта какого-то помещения, о котором мы никогда не слышали. Когда он все-таки замолк, Ася начала разбивать нас по парам. Проблема была только с сестрами Никиты и с самим Никитой: никто из этой семейки не хотел танцевать с предложенными партнерами. Честно говоря, я тоже не горела желанием быть в паре с этой задирой вместо маленького карапуза.
— Ребята, мы теряем время! Девчули, как вас зовут? — спросила Настасья, склоняясь над одинаковыми лицами двух сестер.
— Ксенирина! — дружно воскликнули они и забежали за брата.
— Ксюша и Катя, — вздохнул он.
— Ксения, Катерина, — позвала их Ася. — Давайте...
— Они так не отзовутся. «Ксенирина» и никак иначе. Они одно целое и всякое в этом роде, — пробормотал Ник и сделал шаг в бок, открывая девочек.
— Ксенирина! Эти мальчики вас не съедят. Познакомьтесь, это... Данивелий! — провозгласила Ася, указывая на парней, и все прыснули.
Тем не менее, после такого заявления Ксюша и Катя наконец подошли к «Данивелию» и встали рядом. Только их брат начал препираться, что он не встанет со мной в пару, Настасья прикрикнула на него, чтоб не подавал дурной пример сестрам и немедленно встал около меня.
— Только попробуй накосячить! — злобно рыкнул парень и занял позицию позади меня.
Хореографы начали показывать движения, а мы повторять. Так как единственной парой с двумя взрослыми были мы с Ником, то нас поставили в центр, а близняшек по бокам. Наши движения немного отличались от остальных из-за небольшой разницы в росте. Когда мы с Никитой должны были танцевать стоя друг за другом и держась за руки, то остальные повернули своих маленьких партнеров к себе лицом. Впоследствии они, конечно, несколько раз разворачивались к воображаемым зрителям, менялись местами, но нас это не касалось. Ася сказала, что мы и близнецы, как самые старшие, должны дать основу для огня. Самые смелые и свободные движения выпали на нас в силу подготовленности и возраста. В принципе, комбинации не составляли для меня труда — Ник за мной повторял те же движения и поддерживал в сильных наклонах назад. Мне показалось, что мы стали одним целым, как Ксенирина и Данивелий. Мы даже не ошибались почти, и то только в начале, когда забывали сцеплять руки.
— И последний раз! — хлопнула в ладоши Ася и включила «We R who we R».
Начало. Никто не двигается.
Hot and dangerous
If you're one of us, then roll with us
'Cause we make the hipsters fall in love
And we've got hot-pants on enough
And yes of course because we're running this town just like a club
And no, you don't wanna mess with us
Got Jesus on my necklace
Первые слова и ритмичная музыка приводят в движение каждого. Ник скользит по моим рукам своими от локтя до кистей и сцепляет пальцами наши ладони. Ребята сзади уже выполняют свои движения с маленькими, кружа вокруг них и делая пару выпадов. Ник позади меня низко наклоняется, а я опираюсь на его крепкие руки. Близняшки подкидывают девчонок и держат их за талии, пока те пытаются не упасть с их худых плеч. В это время Никита начинает плавно двигаться то в одну, то в другую сторону, я же противоположно.
I've got that glitter on my eyes
Stockings ripped all up the side
Looking sick and sexy-fied
So let's go-o-o (Let's go!)
Tonight we're going hard
Just like the world is ours
We're tearin' it apart
You know we're superstars
We are who we are!
We're dancing like we're dumb
Our bodies go numb
We'll be forever young
You know we're superstars
We are who we are!
Ник приподнимает меня над полом, все так же не расцепляя рук, которые трясутся от напряжения. Я загибаю ноги назад и хватаюсь ими за бедра парня, чтобы было хоть немного легче. Ребята позади нас выполняют различные движения, смешивая хип-хоп и брейк. Близнецы, спустив девчонок вниз (парни наклонились, а девчушки слетели кувырком с плеч), крутились на головах почти весь припев.
DJ turn it up
It's about damn time to live it up
I'm so sick of being so serious
It's making my brain delirious!
I'm just talkin' truth
I'm telling you 'bout the s— we do
We're sellin' our clothes, sleepin' in cars
Dressin' it down, hittin' on dudes (HARD!)
I've got that glitter on my eyes
Stockings ripped all up the side
Looking sick and sexy-fied
So let's go-o-o (Let's go!)
Я разворачиваюсь к сосредоточенному, какое выражение бывает у него только во время танца, лицу Ника и прогибаюсь назад, вставая в мостик. Парень молниеносно перебирает ногами, загибая их в невероятные углы. После он перепрыгивает через меня, и теперь я стою сзади. Руки опять сцеплены и снова мы сливаемся в одно, двигаясь одновременно и в такт.
DJ turn it up
DJ turn it up
DJ turn it up
DJ turn it up
Tonight we're going hard
Just like the world is ours
We're tearin' it apart
You know we're superstars
We are who we are!
We're dancing like we're dumb
Our bodies go numb
We'll be forever young
You know we're superstars
We are who we are!
Резко отцепляюсь от Ника и убегаю к близнецам, девчонки их уже давно бросили и теперь танцуют в первом ряду вместе с братом. Мы же с Савой и Даней смешиваемся в общей массе и теперь танцуем вместе, все вместе. На какой-то момент замираем, но новый припев всех оживляет. Прогиб в сторону, движение влево, ноги расставить, соединить, прыжок, выпад и музыка, ритм, такт. На конечном звуке все бегут в центр и вместе падают. Стоп!
Уставшие, красные, потные мы провалялись на полу минут десять всей командой. Маленькие хохотали, а Ася их нахваливала. Они и вправду были молодцами.
Подождав, пока большинство разойдется, в особенности малышня с родителями, я пошла переодеваться. На входе в раздевалку наткнулась на Ника, точнее, наступила ему на ногу. Парень поднял злобный взгляд, посмотрел мне в глаза, и мы впервые искренне улыбнулись друг другу.
***
Через несколько дней бабушку вернули из реанимации, и мы поехали домой. Кстати, девушка, которая на несколько минут смоталась на тот свет, отблагодарила родителей за спасение своей семьи кучей подарков: цветы, игрушки, конфеты и билеты на какой-то концерт. Мама половину отдала парнишке, его маленькой сестренке и их двоюродному брату, с которым они устроили представление посреди больничного коридора, поблагодарили, так сказать.
По дороге обратно — к дому Лори — мама внезапно захотела есть и попросила папу заехать к Кристине (ее жилище находилось километрах в пятидесяти от больницы, когда до деревни было около сотни). Крис с Мишей сейчас у бабушки, но, так как запасные ключи они всегда оставляли в небольшом проеме под крыльцом, мы беспрепятственно попали в дом. Пока бабушка Тоня готовила еду из имевшихся продуктов, мама занялась удалением пыли и мытьем пола. Я оставила их и решила пройтись до завода с моим творчеством, и, может быть, дойти до одной «бесшумной тени». Дорога моя легла через «пекарню, которой нет». Полная женщина, сообщившая мне когда-то, что ни пекарни, ни деда, вручившего мне мелки, нет уже давным-давно, все так же держала свой пост и наблюдала за всеми. Я прошла возле нее, погладила по руке — никакой реакции. Типичный прочно угнездившийся в мире в своей толстенной скорлупе человек, который ничего вокруг не замечает кроме себя и сплетен о других. Каково же было мое удивление, когда я, заглянув в окошко сдающегося помещения, где когда-то пек ароматные булочки молодой, а после и старенький дед, увидела его там. Он все так же доставал из печи дышащие густым паром крендельки, ватрушки, рогалики, раскатывал мягкое тесто, лепил новые изделия... настоящий художник.
— Кто это здесь! — крикнул дед, заметив меня. — Ну проходи, проходи.
Он оставил своё дело и открыл мне какую-то призрачную дверь, я прошла и села на такой-же, как и дверь, призрачный стул. Старик снова угостил меня шоколадом и булочками. И да, они имели вкус и запах! Я лишь не понимала — как?! Как можно призраку что-то делать, даже если такое призрачное и ощутимое только для призраков. Непонятная каша одинаковых слов.
— Виделись недавно, а ты уже так изменилась, — начал пекарь. — Ну что? Мелочки пригодились-то, дочка? — я кивнула и еще раз поблагодарила его за эти чудо-мелки. — Ну и хорошо. А я тут живу себе помаленьку, никого не трогаю. Покупателей правда нет, раньше все приходили и приходили, а сейчас — пустошь. Вот только ты заходишь. Когда ты у меня последний раз была? Недельку назад?
Пока он говорил, я поняла две вещи: первое — он все еще не осознал, что умер, и второе — время для него течет совершенно иначе (год прошел, как неделя). Интересно, что бы с ним было, если бы помещение сдали? Или, пока он здесь, никакая вывеска о сдаче в аренду окружающим не видна? Или, может, просто у них ничего не получается? Тем не менее, за десять лет никто бывшую пекарню так и не арендовал, и дед все так же печет тут свои булочки.
Мы еще немного поболтали, и я узнала несколько рецептов, как сделать такое чудесное мягкое тесто. Пекарь попросил меня подать ему какую-то тряпочку, которую он оставил около входа на широком подоконнике, когда открывал мне дверь. Я поднялась и пошла выполнять просьбу. Когда выглянула в окно, то увидела Дениса. Во мне мгновенно вспыхнули тысячи разных чувств — радость, суматоха, желание оказаться рядом с ним, стать на часок живой . Но радость моя быстро угасла, так как я увидела его спутницу. Она была небольшого роста, с длинными темными, будто шоколадными, волосами, заплетенными в высокий хвост, и крепко держала Сэма за руку. Я быстро отдала тряпку деду и, попрощавшись, выбежала на улицу. Сэм и девушка весело разговаривали.
— Хорошо, что мы смогли убежать, — проговорила она задорным звонким голоском, — а то мне не хотелось бы попасть в участок. Еще бы и от мамы влетело.
— Ты никогда не попадала в участок? — спросил Сэм своим хрипловатым голосом, который, как мне показалось, на миг дрогнул.
— Нет, и слава Богу! — девчонка закружилась на месте и улыбнулась. — А ты часто там бываешь?
— Ну, Кать, почаще тебя уж точно.
Какая-то тупая злость заполняла мою голову. Почему они так мило беседуют? Он завел себе уже новую девушку? Недолго любовь продлилась! Я уже вся кипела. Мозг и разум отключились, и я на всей скорости понеслась подальше, прочь из города, прочь, прочь! Дома, улицы, поля — все сменилось одними неразборчивыми мазками различных красок. Я не могла открывать двери, двигать предметы (кроме тех, что приносили мне на могилку), но призраки могли развивать огромную скорость, ибо никакого сопротивления, трения и прочего не вставало на их пути.
Остановилась лишь перед высокими воротами кладбища. Пробежка, если можно это так назвать, напряжения не сняла, кипения не убавила, и я почти рычала от злости и... ревности.
На кладбище было тихо, над могилами повис мягкий вечерний сумрак, и я только что осознала, что солнце почти село, хотя нет, я пойму это позже, сейчас одно — гнев, ненависть и все другие отрицательные эмоции. Прорвалась к могилке Андрея, который где-то шарился, что очень необычно (за свои почти двенадцать лет, или около того, существования призраком он ни разу не покидал своей могилы). Еще более этим раздраженная я металась около ограды и ждала, ждала, ждала, когда же друг наконец придет. Он же, похоже, не торопился, и явился через огромный, как мне показалось, промежуток времени, унылым и уставшим. Увидев меня он удивленно поднял бровь.
***
Дом еще спал. Лишь на кухне я встретила Мишу, который как и я любил встать пораньше, в отличие от своей супруги, любившей поваляться подольше. Противоположности притягиваются, чего уж там.
— Стой! — шепотом крикнул мне Миша, когда я проходила мимо. — Во-первых, Доброе утро! — сказал он мне, как только обернулась, на что я в ответ пробормотала «Good morning», попытавшись все же вложить в свою фразу реальное пожелание доброго утра. — А во-вторых, хватит уже вам дуться друг на друга. Да и нам. Садись сюда.
Я взглянула на его доброе мужественное лицо и порадовалась, что у моей сестры такой надежный супруг, а у племянника — отличный пример. Хотя в первое время я и ревновала Крис к Мише, считая, что он парень, который может в любой момент оставить мою сестру с разбитым сердцем, сейчас он стал мне как старший брат и всякие депрессивные мысли, типа: «Он забрал мою сестру, » оставили мое сознание. Быстро подбежав, я обняла его и попросила прощения. Тот оторопел, но обнял меня в ответ. Мы присели за стол, и Миша, досконально изучив мое лицо, спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Еще недельку точно проживу, — попыталась перевести все в шутку, но, судя по серьезному лицу собеседника, не получилось. Не люблю, когда спрашивают о моем состоянии. — Миш, да все хорошо. Я чувствую себя прекрасно, обмороков уже давно не было, да и настроение в норме. Может это и терминальная стадия, о которой мне доктора в больнице все уши прожужжали, но даже если так, то меня все устраивает, — я широко улыбнулась, показывая этим свое хорошее настроение и бодрость духа, и добавила. — Вы простите меня за участок и за ту выходку ночную. Я, наверное, просто хочу прожить оставшиеся дни не так бессмысленно, как тратила всю свою короткую жизнь. И Сэм...
— Это тот парень, что сидел с тобой в участке? Слушай, я все понимаю и Крис тоже, на твоем месте я бы сделал точно так же... Кристина тебя простила, я уверен, только эта дурацкая гордость... Ты не обязана сидеть на привязи и, если тебе хочется увидеться с тем парнем — пожалуйста, но все равно было бы не плохо, если бы ты нам об этом сообщала. Этого бы хватило.
— Я просто не думала, что все так обернется. Я готовила сюрприз Кристине, чтобы попросить у нее прощения, а тут он. Помог мне и увел от каких-то придурков, а потом предложил залезть в трамвайное депо и на одном из вагонов дописать мой, как он это назвал, «пост благодарности». Только мы не успели убежать от полицаев. Точнее, Сэм успел, а я нет, и он вернулся.
— Молодец, что не бросил. Если Крис будет не пускать тебя с ним гулять, ты меня позови, я помогу, — он подмигнул мне. — Так как я могу помочь тебе, чтобы Кристина увидела твое творение?
Я обрадовалась его вопросу и попросила отвести сестру прогуляться, только обязательно пройти мимо Главного завода, а потом прокатить на трамвае (надеюсь, нужный мне вагон уже колесит по городу). Миша попытался узнать подробнее, что же их там ждет, но я молчала, и он, вздохнув, согласился. Я же начала метаться по кухне в поисках ингредиентов для панкейков, любимых сестрой. Зять пытался помочь, но я уже знала, что подпускать его к плите опасно, поэтому предложила просто посидеть рядом и ничего не сжечь. Вскоре пухленькие блинчики ровной горкой лежали на тарелке, а я, вспотев возле жаркой плиты, прохлаждалась у распахнутого окна. Убрав все последствия готовки, поставила тарелку с блинчиками в центр стола, рядом баночку малинового варенья и приложила записку: «Не злись, родная, я люблю тебя!» Поднялась наверх и надела купальник, чтобы сделать то, что давно хотела. Погода была солнечная и ртуть подползала уже к отметке двадцати градусов. Все способствовало моему походу.
На улице было прекрасно. И не понятно, так ясно эта прелесть блистала из-за отличного настроения, или, может, из-за погоды, но факт возможности искупаться теплым майским деньком добавлял несколько килограмм веселости в мой организм. Я шла к озерцу, замеченному мной недавно, с бордовым полотенцем на плече, подпрыгивая по дороге в своем единственном летнем платье (если вещь мне понравилась, я могу надеть ее хоть куда, не зависимо от того, ношу такое или нет обыденно, а это темно-зеленое платье с тончайшим рисунком белых нитей быстро нашло место между вещей, которые «заношу до дыр, но не выброшу»). Вода была теплая, а зеленеющий берег пустынным. Я специально проверила дуб на наличие там одной белобрысой тени. Увидев, что там никого нет, положила на разветвление толстых ветвей платье и полотенце, а сама пошла купаться. Вода, как я уже говорила, была теплая и так ласково «обнимала» мое тело, что я сразу расслабилась и закрыла глаза. Пролежала «звездочкой» минут десять, не раскрывая глаз и углубившись в мысли. Потом начала нырять, доставая до песчаного дна и подбирая там красивые камни. Чуть ли не кристальная прозрачность водоема помогала мне. В один момент в голове вспыхнула жгучая боль, тело ослабло и перестало мне подчиняться, и я чуть не осталась там — на глубине среди чудесных камушков. Но я все же обрела контроль над своей оболочкой, выплыла наружу и начала чихать и кашлять, выплевывая воду. Сразу вспомнила, как сказала сегодня Мише, что чувствую себя прекрасно.
Не знаю, через сколько времени я вышла из водоема, но когда все же выползла на сушу и распласталась на траве, поняла, что что-то не так. Решила, что все в порядке, просто нервы в последнее время немного расшатались, да и много чего случилось за эти пару дней, поэтому продолжила валяться на прохладной земле.
Чувства меня не подвели. Собравшись уже уходить, я не нашла ни полотенца, ни платья. Вот же! Из серии «Везение мое второе имя, а первое, кстати, Не». Ничего не поделать, пришлось топать домой чуть ли не через весь город так, в своем любимом, как и платье (пропажа которого сильно меня расстроила), купальнике насыщенного темно-синего цвета с двумя белыми вертикальными полосками на боку. Прохожие кидали на меня косые взгляды, но я не стала обращать внимание. Что, мне каждого взгляда что ли смущаться и объяснять, что у меня вещи украли? Делать больше нечего.
В доме, когда я туда добралась, никого не было, панкейки съедены, а к записке приписан смайлик и сердечко. Мир.
Я сняла мокрый купальник, надела темно-зеленые джинсы-тянучки в горошек и белую майку с Алисой из Страны Чудес. Я задумала сходить проверить вести от Сэма, если они есть, и просто прогуляться (может наткнусь на семейку, ушедшую искать «пост благодарности», или, теперь, прощения). Город ожил, проснулся, взбодрился и теперь кипел работой. Я еще раз прошла мимо пекарни, и снова ее там не обнаружила. Тогда все же решилась спросить у женщины, круглосуточно наблюдавшей за всеми и державшей свой пост с балкона на первом этаже.
— Извините, — крикнула я, — а куда делась пекарня?
— Чего орешь? — недовольно буркнула женщина, поворачивая ко мне своё смуглое полное лицо. — Какая пекарня? Ты о чем?
— Ну вот здесь, — я указала на сдающееся помещение, — пекарня была. Где она сейчас?
— У-у-у, милочка-а, ты как давно здесь была в последний раз? Пекарня здесь лет десять назад была, а хозяин, Терентий, царствие ему небесное, оставил ее в наследство сыну, которому она нужна была, как хлеб сытой собаке!
Я удивленно поглядела на дамочку, она сказала что-то вроде: «Иди, не мешай», махнула на меня рукой и отвернулась. Побрела вниз по улице, погруженная в мысли. Ну неужели со мной призрак Терентия разговаривал или я на время перенеслась в прошлое? Не могла же так ярко представить себе вкус и аромат булочек и горячего шоколада. Бр, бред какой-то.
Возле моста в центре города я нашла весточку от Сэма. Под моей написанной мелом (который я несколько раз проверила на осязание, обоняние и даже вкус, и который был безусловно реальным) записке: «Куда ты пропал?», краской из баллончика было выведено «Я вернулся». Я наклонилась, чтобы проверить давность надписи, провела пальцами по одной из букв, и на них остался след от красной краски. Удивленно подняв брови я встала и оглянулась.
Сзади стоял довольно улыбающийся парень с завязанной на поясе толстовкой, рюкзаком и открытым баллончиком в руке.
— Где ты был? — крикнула я, не сдерживая улыбку и пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.
— Не поверишь! Меня взяли в плен! — ответил он и медленно подошел ко мне, улыбаясь от уха до уха.
— В плен?
Разговаривая, мы обошли чуть ли не весь город. Сэм рассказал мне, что отец в наказание отправил его к дяде на ферму для помощи и исправительных работ, а дядя этот жил за несколько сотен километров в глуши, где не было кроме телефона в центре деревни, что находилась тоже не близко, никакой связи. Денис чистил там свинарник («Я свинок люблю, они такие прикольные, но вот место их обитания, конечно, бомба!», как сказал Сэм), коровник, пил по утрам свежее молоко, потом пас тех же коров, кормил их и всю остальную скотину...
— В общем, провел я эти дни очень насыщенно и с пользой, только явно не для моего носа! — заключил Сэм, когда мы сидели на гаражах возле его, как я узнала, дома, и смотрели на успокаивающийся город.
Я долго не могла решиться и спросить то, что уже около месяца игнорировала. Голос, который постоянно звал меня, рассказывал что-либо или успокаивал, в последнее время очень часто звучит в моей голове. А то, что он говорит, подает мне мысль, что я уже начинаю сходить с ума: «Живи, живи! Пожалуйста, живи!» И несмотря на то, что речей этого голоса, со времен смутно вспоминающегося детства, я не запоминаю, когда эти четыре слова повторяются такое множество раз, я уже не могу их забыть.
— Ты... Ты когда-нибудь слышал голоса? — выдавила я из себя.
— Голоса? Хм, да, — улыбнулся парень, — постоянно. Их двое. Один женский, а другой мужской. Женский я назвал Плачуном, а мужской Бодрячком. Забавно, да? Плачун всегда только плачет и просит меня о чем-то, а Бодрячок говорит, что я смогу. Даже если я в этот момент читаю книгу, он твердит «Ты сможешь, сможешь!» — парень сделал свой голос более низким. — Правда, иногда он звучит немного отчаянно, но он мне больше нравится, чем Плачун, — Сэм поглядел на меня и его щек коснулся легкий румянец. — Я сошел с ума, да? Всегда хотел это кому-нибудь рассказать, но никто не спрашивал. Поэтому тебе пришлось это выслушать, — протараторил он.
Я улыбнулась.
— Ты не сошел с ума. Либо у нас обоих крыша поехала.
— И кого слышишь ты?
— Я не давала им имен, — ухмыльнулась я, скосив глаза на Сэма, — точнее ей, ему, не знаю. Мне кажется, будто я знаю того, кому он принадлежит, но не помню. И... последнее время он говорит одно и тоже. Будто умоляет, живи, живи... Ты первый кому я об этом рассказываю.
Мы помолчали. Дело было уже к вечеру и я стала замерзать. Сэм снова отдал мне кофту и сказал, что это уже традиция: то в участке, то теперь. Я с удовольствием натянула на себя полюбившуюся теплую толстовку, а Денис достал из сумки легкую ветровку, сворачивающуюся в маленький мешочек. Парень предложил прогуляться и, при благоприятных условиях, сделать рисунок. Мы пролезли под каким-то забором с колючем проволокой (проволоку повесели, а дыру в сетке ограждения залатать не могли), и в спокойной обстановке Сэм размеренными движениями вывел «ФИС» огромными красивыми буквами в тон приватизированной мной толстовке. Уже было темно, когда, шагая в неопределенном направлении, слушала какую-то историю, рассказываемую Сэмом, и у меня закружилась голова, в глазах потемнело, руки и ноги будто налились свинцом и я выронила баллончик. «Эй, Фиса, ты чего?», услышала тихий-тихий голос Дениса (или мне он казался тихим). На какой-то момент я отключилась, но удара с землей не почувствовала. В сознании мелькали дурные мысли, видения смерти, гробы и могилы. Меня сковал парализующий страх.
Немного пришла в себя уже на качелях в каком-то дворе. Напротив зависло лицо Сэма, в глазах был испуг и растерянность. «Глупышка, ты чего?», спросил он и погладил меня по щеке. А я только сейчас поняла, что нравлюсь ему и, возможно, разобью сердце, если умру, что и случится в скором времени.
— Я умираю, — резко сказала, чтобы сомнения не успели остановить меня. Наверное, так будет легче.
— Нет, что ты. Это просто обморок. Ты, видимо, давно не ела. Мы же весь день с тобой гуляли, — успокаивал он.
— Нет! Нет! Ты не понимаешь, — мои глаза налились слезами, — я правда скоро умру. Мне осталось около недели, если не меньше.
Он замер, и я увидела, как он потух. Это было бы ужасно сказать ему, повесить на него свои проблемы и страхи. Прокрутив в голове этот диалог, я решила промолчать.
— Наверное, просто проголодалась, — прохрипела я, чувствуя, что глаза у меня в слезах и все, что я сейчас думала, написано на лице.
Парень присел рядом, обнял меня одной рукой за плечо, а другой достал энергетик и дал мне. Я сделала пару глотков и мы просидели так еще некоторое время.
Вдали послышался крик. И еще, и еще. Мы переглянулись, подскочили и выглянули за угол ближней пятиэтажки. Какие-то высокие парни, двое или больше, избивали другого, корчащегося на земле и уже, казалось, бездыханного. Сэм было рванул к ним, я схватил его за рукав останавливая, но он, шикнув на меня, что эти идиоты убьют несчастного парня, вырвался и слетел с небольшого пригорка к ним.
— А вам не кажется, что вы переборщили?! — закричал он, быстро подходя к ребятам.
И завязалась драка. Один ударил, другой ударил в ответ. Сэм напирал и рычал, как взбешенный лев, но тех парней было больше, да и ростом они повыше. Еще один удар и Дениса отнесло на землю недалеко от избитого (не знаю, живого ли) паренька. Я видела, как Сэм получил ногой в живот, и еще, и по лицу, и сорвалась. Что-то кричала и расталкивала этих амбалов в разные стороны от Сэма с разбитым носом и почти без сознания, хлестко била их по рукам, пытающимся схватить меня. Один парень не устоял на ногах, когда я увильнула от его огромных ручищ, и плюхнулся на землю, зацепив за собой второго.
Наклонилась к блондину и отвлеклась, считая своих врагов сейчас безвредными, что было моей ошибкой. Они схватили меня за ноги и резко дернули. С размаху упала лицом на асфальт рядом с Сэмом и ободрала лоб об кирпичи здания, возле которого лежал Денис. Меня хорошенько приложило, и я почти сразу отключилась.